Игра на выживание - Ники Сингер

Для этого ему понадобилось:

шесть зубных щеток;

зажигалка;

четыре корпуса авторучек;

плечики из проволоки;

половинка алюминиевых щипцов из пищеблока;

россыпь электродеталей;

пальцы от желтых резиновых перчаток;

кусок веревки;

несколько винтов.

Пули он сделал из прессованной туалетной бумаги и алюминиевой фольги. Джамиль, так звали того мужчину, говорил, что дальность его арбалета – десять метров. Но я ни разу не видела, как он стреляет, так что не знаю – правда это или нет.

В Хитроу производили оружие попроще, но зато определенно смертоносное.

Там я видела:

нож из осколка стекла с рукояткой, обмотанной обрывками простыни и тканевой клейкой лентой;

пластмассовую вилку с двумя обломанными зубцами в центре и двумя заточенными по краям. Отличное оружие для удаления глаз противника;

нож из бумаги. Мужчина, который мне его показал, сообщил, что сделал его из пятидесяти страниц библиотечного журнала «Нэшнл джиографик». Порядок изготовления следующий: страницы мочат в воде, потом прокатывают, затем придают нужную форму и натирают солью. Нож был на удивление острый.

В этом распределительном центре библиотеки нет, поэтому я вызвалась работать в кухне. Ведь оружие можно не только сделать своими руками, но и украсть. Я подумала: чтобы нарубить овощи в суп, точно нужны ножи. И ножи там есть. Маленькие, с зазубринами и лезвием, закругленным на конце. Но его всегда можно заточить.

Надо себя хорошо зарекомендовать. Я работаю много и эффективно. Без устали рублю овощи. Но еще и наблюдаю.

Папа, ты был бы доволен, если бы узнал, сколько я всего примечаю за эти дни.

Из окон кухни вид совсем не такой, как из окна в моей нише в камере. Одно здание выделяется. Это серый каменный дом с немного комичными башенками. Наверное, в Прошлом жилище директора школы. Окна сводчатые. Из-за старинных свинцовых переплетов кажется, что они зарешечены, но это не так.

– Что это за дом? – спрашиваю я. – Вон тот, с башенками?

– Администрация, – отвечает девушка, которая нарезает лук справа от меня.

Это открытие разочаровывает. Вряд ли я смогу выдумать причину для визита в администрацию.

– Нет, – говорит женщина, которая нарезает кабачки. – Там держат малышей. Так ведь? Тех, кто моложе десяти. Вот почему там нет решеток. Малыши обычно не сбегают.

А вот это – хорошая новость.

Глядя на меня, можно подумать, что я нарезаю картошку и скидываю ее в большие кастрюли, но на самом деле я смотрю в окно и корректирую план. Мальчик моложе десяти. Я пробую разглядеть, где в доме с башенками находятся общие спальни. Присматриваюсь, – может, возле окон появятся дети. Но нет, я никого не вижу. Это бесит. Если мальчик в этом доме, я должна знать, где его содержат. Не на каком этаже, а в каком именно помещении. Если я туда доберусь, у меня не будет времени на расспросы. Может, детей содержат в комнатах, которые выходят на другую сторону дома? Запоминаю, где главный вход в здание и боковые двери. Замечаю, как большие грузовики, те, что с водителями, объезжают дом с правой стороны и исчезают из виду. Армейские грузовики. Но есть и грузовики по обслуживанию кухни. Засекаю время, на которое водители оставляют свои машины за домом. Срок приличный. Исходя из этого, можно предположить, что на стоянке есть и электрозаправка. Грузовик, который на время оставил водитель, – хорошая возможность для побега.

Но я не только наблюдаю, папа, я еще и слушаю. Работаю по три часа в день на овощах. И вот что мне удалось узнать о пятидесяти двух женщинах, заключенных в крыле номер три:

девятнадцать ждут депортации;

двенадцать, включая меня, ждут, когда будет назначена дата судебного разбирательства;

у четырнадцати отклонили прошение на статус несовершеннолетних;

четыре пытались причинить себе физический вред;

две наблюдаются после попытки самоубийства;

восемь были задержаны в последние две недели;

за последние шесть месяцев были предприняты четыре попытки побега.

Успешна только одна.

Статистика побегов не вселяет оптимизма. Мой шанс ее изменить зависит от моей внимательности.

И я внимательна.

После каждой смены нас по одной выводят из кухни. По пути мы должны положить вымытые ножи в специальный деревянный ящик. Охрана пересчитывает ножи. Если количество ножей не соответствует количеству работниц, нас подвергают обыску с полным раздеванием.

Но есть один момент. Те, кто прошел ящик для ножей, ждут в коридоре, пока их отконвоируют по камерам. А в коридоре – старый двойной радиатор из Прошлого, в таких между секциями есть пустое пространство.

Я думаю, этот радиатор может послужить решением проблемы с оружием.

Девчонку с браслетом звали Финола. Мне жаль, что я это узнала. Она тоже работает в кухне. И работник из нее плохой, вечно роняет очистки картошки на пол. Возможно, она дергается из-за какой-то болезни, но я все же думаю, что это от нервов. На очистках можно поскользнуться. Это мама называла потенциальной возможностью.

«Если появляется потенциальная возможность, – говорила она, – не упускай ее».

Я стою рядом с Финолой. Сегодня она на картошке, а я на морковке. Я наблюдаю за тем, как она дергается.

Когда она роняет на пол первые две очистки, я говорю:

– Ты бы лучше подняла их. Кто-нибудь может поскользнуться.

Финола поднимает.

В следующий раз я недовольно фыркаю. Финола, естественно, наклоняется, чтобы поднять очистки, но одну я успеваю пинком зашвырнуть под стол. Кусок кожуры улетает довольно далеко, чтобы его не заметила Финола, но не настолько, чтобы я не могла дотянуться до него, когда мне это понадобится. Я достаю его ногой за минуту до конца смены, а потом, когда отношу последний дуршлаг с нарубленной морковкой к кастрюлям на плите, поскальзываюсь. Поскальзываюсь на кожуре, которую уронила Финола.

– Что за… – падая, вскрикиваю я.

Сито падает на пол и отлетает довольно далеко (я постаралась), а нарезанные кружки морковки летят еще дальше. Я подбираю картофельную кожуру и, глядя на Финолу, трясу ей в воздухе.

– Извини, – говорит Финола. – Извини.

Она становится на колени и начинает собирать морковку.

Я встаю и осматриваю лодыжку (на самом деле она не пострадала). Поднимаю дуршлаг и с грохотом опускаю его на разделочный стол (прямо на нож Финолы). Беру дуршлаг (вместе с ножом Финолы). Снова осматриваю лодыжку (прячу нож в носок). Становлюсь на колени и помогаю Финоле навести порядок. Мы заканчиваем с уборкой как раз к тому моменту, когда в кухню заходят охранники, чтобы отконвоировать нас по камерам.