Полная луна - Пэлем Грэнвил Вудхауз

Встретив Веронику на пути к рододендронам, он узнал от нее, какое счастье привалило ее дому. Еще до этого он встретил Пруденс, бледную и угасшую, передал ей письмо, и она порозовела. Когда он вышел на солнце из прохладной полумглы, он тихо напевал мюзик-холльную песенку своей молодости.

Наступил тот час, когда благоухание чая и бодрящий запах тостов осеняют, как благословение, английские дома. Бидж и его помощники приготовили все в гостиной. Галли пошел туда ради общения, ибо чаю не пил с той поры, как друг его Желтобрюх решил заменить им спиртные напитки и вскорости погиб. Да, он попал в аварию на Пиккадилли, но он бы выкрутился, если бы не ослабил организм.

В гостиной сидела одна Гермиона перед чашкой чаю, чтобы приступить к делу, как только прозвучит сигнал. Увидев его, она застыла, глядя на него неприятным взглядом, словно воспитанный василиск.

– А, вот ты где, Галахад! – сказала она с сестринской прямотой. – Зачем ты притащил эту свинью к Веронике?

Т о было не ясновидение. Леди Гермиона это вычислила. Обдумав свойства и намерения небольшого общества, она пришла к заключению, что только один человек способен притащить в спальню свинью, и человек этот перед ней.

Появление Биджа с миской клубники и двух лакеев (сливки, сахарная пудра) помешало ей получить немедленный ответ. Когда процессия удалилась, Галли беспечно сказал:

– Значит, ты слышала?

– Слышала? Мерзкая тварь скакала по всему коридору.

– Хорошая мысль, – скромно и гордо продолжал Галли. – Да, сам и скажу, хорошая. Эгберт плакал мне в жилетку сегодня утром. Я понял, что не время для полумер, и стал действовать. Верещала Вероника?

– Кричала, – холодно поправила сестра, – у бедняжки страшный шок.

– Не понимаю, чего ты ноешь, – сказал Галли, в отличие от лорда Эмсворта твердый с сестрами. – Ворчит, пыхтит…

Леди Гермиона отринула эти обвинения. По ее словам, она была огорчена.

– Огорчена? Да чем же?

– Эта тварь съела у Вероники кофточку.

– Ну и что? Зашла поела. Что лучше, по-твоему, – какая-то кофточка или богатый и преданный муж? Да Плимсол накупит ей бриллиантовых кофт, если нужно. Не ругайся, улыбнись своей лучезарной улыбкой. Неужели ты не понимаешь, что сегодня лучший день в году?

Побежденная его доводами, леди Гермиона немного отошла. Лучезарной улыбкой она не улыбалась, но стала помягче, не так похожа на очень строгую гувернантку.

– Что со свиньей? – спросил Галли.

– Бидж сходил за свинарем. Какой-то гном без нёба, очень вонючий.

– Вонючий? Ничего не поделаешь, такая работа. А нёбо – не всем же его иметь. Когда ты ждешь Кларенса?

– К чаю.

– Вечно он пьет чай! Не понимаю. Жуткий напиток, погубил моего друга…

– Вот телеграмма. Она пришла перед этим кошмаром.

Галли поморщился.

– Я бы тебя попросил не ворчать о кошмарах! – сказал он. – Подумаешь, обычная свинья. Ну, удивилась Вероника – и что? Да, так что пишет Кларенс?

– Он приедет с эликсиром.

– С чем?

– Читай сам.

Галли укрепил монокль и стал читать. Лицо его прояснилось:

– Совершенно ясно. Он едет с Лендсиром.

– Лендсиром?

– Такой художник.

– Он умер.

– Не сказал бы. Вчера был жив.

– Лендсир, который писал оленей?

– Свиней.

– В жизни не слышала.

– Ничего, услышишь. Мало того – увидишь. Кларенс заказал ему портрет Императрицы.

Леди Гермиона пронзительно вскрикнула:

– Ты его подговорил?

– Что ты! Он приехал в Лондон, дыша решимостью. Я просто помог найти художника. Он тебе понравится, приятнейший человек.

– Из твоих друзей?

– Да. Близкий друг. Что ты сказала?

Леди Гермиона ответила: «Ничего» – и не солгала: она фыркнула. Галли был тверд с фыркающими сестрами, но ответить не успел, ибо по гравию прошуршали шины.

– Кларенс, – сказал Галли.

– И твой Лендсир, – прибавила его сестра.

– Не надо так говорить, – строго заметил брат. – Он не будет красть ложки.

– Если он твой друг, будет. Ищет его полиция?

– Нет. Он ей не нужен.

– О, как я ее понимаю! – вздохнула леди Гермиона.

Из холла раздался тенор лорда Эмсворта:

– Бидж покажет вам комнату, мой дорогой. Скажет, где она. И проводит, а потом приходите в гостиную.

Сеньор Бландингского замка вошел, вдыхая приятный запах, кротко глядя сквозь пенсне.

– А, – сказал он, – чай. Славно, славно. Чай. – Для верности, как обычно, он повторил это слово еще три раза, и леди Гермиона, скорбно фыркнув, протянула ему чашку. – А, чай! – обрадовался граф. – Спасибо, душенька. – Он разумно положил сахару, подлил молока, размешал и сообщил: – Вот и я, Галахад.

– Как ты прав, Кларенс! – воскликнул Галли. – А где Лендсир?

– Кто это? А, да, Лендсир. Я с ним сейчас разговаривал. Лендсир, – объяснил он сестре, – это художник.

– Галахад мне говорил, – сказала леди Гермиона так сухо, что тот решил вмешаться.

– Гермиона против него настроена, – сказал он.

– Ничего подобного, – сказала его сестра. – Вполне возможно, что он приличный человек, хотя и дружит с тобой. Я просто считаю, что смешно тратить деньги на портрет этой свиньи.

Лорд Эмсворт застыл. Он не понимал, как можно назвать ее «этой свиньей».

– Императрица получила призы на выставке, – сдержанно напомнил он.

– Вот именно, – поддержал его Галли. – Единственная знаменитость нашей семьи. У нее больше прав на галерею, чем у каких-то бородатых разбойников.

Теперь застыла леди Гермиона. Как и ее сестры, она почитала предков с благоговением китайца.

– Не будем спорить, – закрыла она дебаты. – Надеюсь, ты не забыл купить подарок для Вероники?

– Конечно не забыл, – с достоинством ответил граф. – Прекрасные часы. Они в жилетном кармане.

Он вынул их с тихой гордостью, равно как и еще один пакетик, на который растерянно посмотрел.

– Что бы это могло быть? – задумался он. – А, да, Фредди просил забрать подарок для Вероники. Где Фредди?

– Часа два назад, – ответил Галли, – унесся куда-то на своей машине. С Плимсолом.

– В Шрусбери, – объяснила леди Гермиона, – за подарком. Они обручились, Кларенс.

– Э?

– Обручились.

– А! – заметил лорд Эмсворт, склоняясь к сандвичам. – Сандвичи, э? Сандвичи, сандвичи. – Он взял один. – Сандвичи.