Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы - Алан Гринспен

Выбор моей кандидатуры на должность председателя Экономического совета был довольно необычен, так как я не имел докторской степени и расходился во взглядах на экономику с большинством ученых-теоретиков. В компании Townsend-Greenspan мы использовали компьютерные техно-логии и современные эконометрические модели, которые одобрил бы любой профессор. Однако наши исследования всегда ориентировались на конкретную отрасль и не предполагали глубокого анализа макроэкономических показателей, таких как уровень безработицы и дефицит федерального бюджета.

Форд и Никсон отличались друг от друга, как день и ночь. Форд был уравновешенным человеком, практически без «пунктиков». Его действия и реакции были вполне рациональными, в них совершенно не ощущалось скрытых мотивов. Если он сердился, то всегда по объективной причине. Но это случалось редко — он сохранял удивительную невозмутимость. В 1975 году, почти сразу после падения сайгонского режима, красные кхмеры захватили американский контейнеровоз Mayaguez, который шел вдоль побережья Камбоджи. Я сидел рядом с Фордом на совещании по экономическим вопросам, когда в кабинет вошел заместитель главы Совета национальной безопасности Брент Скоукрофт и положил перед президентом докладную записку. Форд открыл документ и прочел его. До этого момента ему ничего не было известно об инциденте. Затем он повернулся к Скоукрофту и спокойно произнес: «Согласен, только первыми не стрелять» — и, как ни в чем не бывало, продолжил совещание. Я не знал содержания того документа, но понял, что президент дал военным разрешение открыть при необходимости ответный огонь по формированиям красных кхмеров.

Форд всегда отдавал себе отчет в том. что он знает и чего не знает. Он не считал себя в интеллектуальном плане выше Генри Киссинджера и не претендовал на более глубокое понимание внешней политики, чем госсекретарь. Но это его совершенно не смущало. Форд был уверен в себе и относился к числу тех немногих людей, которые даже при психологическом тестировании демонстрируют нормальные результаты.

Президента Форда нельзя назвать выдающимся экономистом, однако у него была довольно стройная система взглядов на экономическую политику. За годы работы в Комитете по ассигнованиям палаты представителей он изучил массу тонкостей, касающихся федерального бюджета, и в период пребывания у власти все бюджетные проекты действительно исходили от него. Но главное, он стремился к ограничению федеральных расходов, обеспечению сбалансированности бюджета и устойчивого долгосрочного роста ЭКОНОМИКИ.

К первоочередным задачам Форд относил обуздание инфляции, которую в своем первом выступлении перед конгрессом он назвал врагом государства номер один. В тот год покупательная способность доллара снизилась более чем на 10% и призрак инфляции незримо преследовал каждого американца. Люди старались тратить как можно меньше, чтобы свести концы с концами, В сфере бизнеса инфляция порождает неопределенность и риск, затрудняя планирование и вынуждая руководителей отказываться от увеличения штата, строительства заводов и вообще от любых инвестиций в рост. Именно так развивались события в 1974 году — компании практически заморозили капиталовложения, что еще более углубляло экономический кризис.

Я был согласен с предложенной президентом расстановкой приоритетов, но меня приводили в ужас те меры, с помощью которых правительство намеревалось решить проблему инфляции. Мой первый политический опыт, приобретенный в кабинете Рузвельта в Белом доме, едва не заставил меня бросить все и вернуться в Нью-Йорк. Я имею в виду заседание высших чинов администрации, на котором спичрайтеры представили предложения по развертыванию кампании под лозунгом «Остановим инфляцию немедленно!» (Whip Inflation Now). Разработчики проекта хотели видеть его под названием WIN. «Улавливаете идею?» — спросил один из них[7]. По сути это была программа добровольного замораживания цен в общенациональном масштабе, которая помимо прочего предусматривала проведение региональных конференций, посвященных борьбе с инфляцией, по всей стране, а затем итоговой конференции на высшем уровне в Вашингтоне. По инициативе спичрайтеров были размещены заказы на изготовление миллионов значков с надписью Whip Inflation Now (образцы нам раздали на совещании). Все это напоминало театр абсурда. Единственный экономист среди присутствующих. я сидел и думал: «Это же ужаснейшая глупость! Что я здесь делаю?»

Мне. как человеку новому, не были известны все тонкости протокола. Я не решился прямо высказать свое мнение, а сконцентрировался на тех аспектах, которые представлялись совершенно нелепыми с экономической точки зрения. «Невозможно убедить мелких предпринимателей добровольно отказаться от повышения цен. — сказал я. — Они довольствуются очень скромной прибылью и не могут влиять на поставщиков, поднимающих цены». В последующие несколько дней мне удалось смягчить некоторые пункты, но кампания по борьбе с инфляцией все же стартовала с большой помпой осенью. Как и следовало ожидать, она оказалась не самым блестящим образцом экономической политики. Я был несказанно рад своему решению об отмене пресс-конференций в Экономическом совете. Это избавило меня от необходимости публично рекламировать программу «Остановим инфляцию немедленно!». К концу года, на фоне усилившегося экономического спада, она сошла на нет сама собой.

Каждый рабочий день в 8.30 в Белом доме проводилось совещание рабочей группы по вопросам экономической политики. Поскольку проблемы экономики имели большое политическое значение, в совещаниях стремились принять участие многие. В состав рабочей группы входили пять или шесть членов правительства, руководитель Административно-бюджетного управления, так называемый энергетический царь, и ряд других лиц. При обсуждении ключевых вопросов на совещаниях в качестве консультанта присутствовал и Артур Бернс. Нередко число участников доходило до 25 человек. Это был замечательный форум для обмена мнениями, но не место, где принимались реальные решения. Круг приближенных экономических советников был значительно уже: министр финансов Саймон, глава Административно-бюджетного управления Рой Эш (а позднее — его преемник Джим Линн), Артур Бернс и я.

Поначалу казалось, каждый из нас только тем и занимается, что сообщает президенту плохие новости. В конце сентября резко выросла безработица. Вскоре уровни заказов, производства и занятости начали снижаться. Незадолго до Дня благодарения я доложил президенту: «Не исключено. что мы столкнемся с очень серьезными проблемами уже будущей весной». Накануне Рождества рабочая группа направила президенту меморандум, в котором предупреждала о дальнейшем росте безработицы и наступлении самого глубокого экономического спада со времен Второй мировой войны. Трудно было назвать это приятным рождественским сюрпризом.

Хуже того, мы не могли с уверенностью предсказать размах грядущего кризиса, о чем также вынуждены были сообщить президенту. Экономические спады подобны ураганам — их масштабы могут колебаться от обычных до катастрофических. Обычные спады являются неотъемлемой частью цикла деловой активности: они возникают, когда объемы запасов начинают превышать спрос, а компании — сокращать производство. Спад пятой категории наблюдается в случае обвального снижения спроса, когда потребители перестают тратить деньги, а бизнес прекращает инвестировать. Обсуждая с нами сценарии развития событий, президент Форд обеспокоенно заметил, что Америка может оказаться в порочном круге: снижение спроса повлечет за собой дальнейшее сокращение производства, увольнения и общую депрессию. Поскольку ни одну из существующих моделей прогнозирования нельзя было применить к сложившимся обстоятельствам, нам приходилось действовать нелепую. Мы могли представить президенту лишь предположение, что назревающий кризис вызван избытком запасов в сочетании с нефтяным шоком и инфляцией — возможно, он будет относиться ко второй или третьей категории. А может, и к пятой.