Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

Это был край дальних горизонтов. Низкие пологие возвышенности плавно перетекали одна в другую, здесь не встречалось ни крутых островерхих гор, позволявших оценить пройденное расстояние и перспективу, ни зеленых тростниковых болот, которые могли бы слегка оживить эту пыльную и скудную серо-коричневую палитру. Унылые равнины, казалось, тянулись бесконечно во всех направлениях, за исключением одного. Северную сторону скрывала густая и непроглядная завеса тумана, которая выглядела обманчиво близкой.

Эти равнинные земли нельзя было безоговорочно отнести к зоне полярной тундры, поскольку им были также присущи определенные черты степи с ее разнотравьем. Здесь произрастали устойчивые к морозу и засухе дерновые травы с сильной корневой системой, встречались островки злаковых растений, низкорослые пушистые кустарники горькой полыни, белели соцветия полярного вереска, миниатюрных рододендронов и вороники с изящными розовато-сиреневыми цветами, украшавшими эти вересковые пустоши. Кустики голубики едва ли достигали в высоту четырех дюймов, но тем не менее обещали дать обильный урожай отличных крупных ягод, а припадающие к земле карликовые березы напоминали древовидные ползучие растения.

Но даже карликовые деревья с трудом выживали в этих исключительно суровых климатических условиях. Как в настоящей полярной тундре, летние температуры здесь были слишком низкими для нормального роста и цветения деревьев. А характерные для степной зоны завывающие ветры, которые иссушали землю, лишая растения достаточного запаса влаги, не встречали преград на этих безлесных равнинах и являлись не менее отрицательным фактором, чем холод. Благодаря такому сочетанию эти земли оставались сухими и холодными.

Еще более унылый пейзаж встретил охотников, когда они приблизились к плотной завесе молочного тумана. Перед ними громоздились голые скалы и валуны, поверхность которых, правда, была покрыта лишайниками; желтые И серые, коричневые и даже ярко-рыжие колонии этих цепких чешуйчатых организмов напоминали скорее какие-то камни, чем растения. В числе самых стойких представителей растительного мира оказались также несколько видов цветов и малорослых кустарников, а кое-где виднелись даже небольшие островки выносливых злаков и шалфея. Казалось бы, во владениях этих холодных иссушающих ветров не сможет выжить ни одно живое существо, и все-таки жизнь продолжалась даже в таком суровом и безотрадном крае.

Постепенно начали появляться очертания местности, скрытые за пеленой загадочного тумана. Массивные каменные плиты с уходящими в глубину узкими трещинами; длинные хребты серовато-желтого песка, камней и галечника; огромные одинокие валуны, словно сброшенные с небес незримой гигантской рукой. Вскоре стало явственно различимо журчание воды по камням — за облаками тумана скрывались небольшие ручьи и стремительные горные потоки; подойдя к ним вплотную, путешественники наконец ощутили тяжелую влажность этого холодного воздуха. Грязный снег залежался в тенистых уголках и у подножия больших валунов, прошлогодний снег окружал также провал маленького пруда. Сквозь толщу воды можно было разглядеть его ледяное дно, поблескивающее яркими синеватыми красками.

* * *

Ветер сменился после полудня, и, когда охотники разбили лагерь, пошел снег — сухой и колючий, несущийся по ветру снег. Талут и другие вожди встревожено совещались. Винкавек безуспешно призывал дух мамонтихи. Все надеялись, что им удастся найти этих огромных животных до того, как погода окончательно испортится.

Ночью, тихо лежа на меховом покрывале, Эйла начала различать какие-то таинственные звуки, рождавшиеся, казалось, где-то в глубине земных недр, — скрежет, пощелкивание, пофыркивание и журчание. Она не могла понять, что порождает их, и с тревогой прислушивалась к странному звучанию. Ей хотелось спать, но сон все не шел. Лишь ближе к утру усталость сморила ее, и она задремала.

Пробудившись, Эйла поняла, что проспала все на свете. В опустевшую палатку проникали лучи яркого света. Она схватила свою парку и поспешила к выходу. Однако, выглянув из палатки, она потрясено ахнула и замерла. Изменившийся ветер разогнал туман, поднимавшийся от подтаявшего льда. Откинув голову, Эйла попыталась разглядеть невероятно огромную стену ледника, вершина которого скрывалась в облаках.

Трудно было оценить высоту этих гор, казавшихся обманчиво близкими, хотя примерно на четверть мили от их подножия протянулись беспорядочные кучи огромных глыб, свалившихся с изломанных крутых стен. Рядом с этими нагромождениями льда стояли несколько человек. И Эйла поняла, что, взяв человеческий рост за единицу измерения, она сможет примерно определить истинные размеры этого огромного ледяного хребта. Ледник потрясал не только своим невероятным объемом, но и невероятной красотой. Солнечный свет — Эйла вдруг заметила, что выглянуло солнце, — дробился и сверкал в мириадах ледяных кристаллов, призматические формы которых порождали нежные цветные отблески, однако исходный основополагающий тон был таким же ярко-голубым, как тот, что она вчера видела в глубине пруда. Никакие слова не могли бы достойно описать это потрясающее зрелище; все казалось мелким и незначительным рядом с великолепием ледника, его мощью и безмерностью.

Эйла торопливо одевалась, чувствуя, что может пропустить нечто очень важное. Она налила себе в чашку темноватую жидкость, покрывшуюся тонкой ледяной коркой, предположив, что это остатки утреннего чая, но оказалось, что это был мясной бульон. Немного помедлив, Эйла залпом выпила его, решив, что он вполне хорош для такой погоды. Затем она зачерпнула хорошую порцию застывшей зерновой каши и, завернув ее в тонкий ломтик холодного жареного мяса, быстрым шагом направилась к остальным охотникам.

— А я уж было решил, что ты собралась проспать весь день, — сказал Талут, заметив ее приближение.

— Почему ты не разбудил меня? — спросила Эйла, дожевывая мясо.

— Было бы неразумно нарушать такой здоровый сон без крайней необходимости, — ответил Талут.

— Духу необходимо время для ночных странствий, чтобы он мог вернуться из них отдохнувшим и посвежевшим, — добавил Винкавек, подходя, чтобы поздороваться с ней. Уклонившись от его протянутой руки, Эйла вскользь коснулась щекой его лица и отправилась исследовать ледяные кручи.

Массивные глыбы, вероятно, падали с большой высоты. Их основания глубоко ушли в землю, которая слегка вздыбилась вокруг них. Также было очевидно, что они пролежали здесь уже несколько лет. Наносы песка, приносимого ветром с окрестных скал, постепенно припорошили эти ледяные холмы, и на их поверхности образовался толстый слой темно-серой почвы, чередовавшейся с полосами белого слежавшегося снега. Их поверхность изобиловала ямами и впадинами, поскольку процессы таяния и замерзания менялись год от года, но все же нескольким цепким растениям удалось пустить корни на этой скудной земле.

— Эйла, поднимайся к нам! — крикнул Ранек. Она подняла голову и увидела, что он находится на вершине высокого, немного отклонившегося назад граненого утеса. Эйла удивилась, заметив, что рядом с ним стоит Джондалар. — С этой стороны тебе будет легче подняться сюда.

Обойдя беспорядочное нагромождение массивных ледяных блоков, Эйла вскарабкалась наверх по неровным уступам, усыпанным мелкими обломками. Песчаная пыль, приносимая с окрестных скал, въелась в лед, сделав его обычно скользкую поверхность шероховатой и достаточно удобной для передвижения. При определенной осторожности можно было легко одолеть как подъемы, так и спуски. Достигнув вершины, Эйла выпрямилась и закрыла глаза. Порывистый встречный ветер ударил в грудь, словно хотел испытать ее решимость противостоять его силе, а высившиеся впереди громадные ледяные стены потрескивали, скрежетали и постанывали на разные голоса. Повернув голову к ярким лучам солнца, которое можно было разглядеть даже сквозь сомкнутые веки, она ощутила кожей своего лица эту космическую борьбу между жаром небесного огненного шара и холодом мощной ледяной стены. Даже сам воздух звенел и колебался, став невольным участником этого сражения.