Новая книга ужасов - Стивен Джонс

История, которую слушал теперь Селкирк, сильно отличалась от поведанной когда-то Амалией. Поразивший его тогда рассказ был куда менее жесток, в нем никто не пытался никого спасать, потому что это было бессмысленно. Не брезжило ни единого проблеска надежды. Судно просто сползло с косы, и все утонули.

– Такие волны не возникают ни с того ни с сего, – заметил Селкирк.

– Вы уверены? – склонила голову миссис Марчант. – Мой отец, проводивший в море по полгода, всякое рассказывал. В том числе о волнах, поднимаемых призраком ветра, дувшего за две тысячи лиг года два назад. Такая блуждающая волна бродит по морю, словно медведь-шатун, и пожирает все на своем пути. Нередкое, кстати, явление в открытом океане.

– Но вы же были не в открытом океане!

– А вы думаете, океан об этом знал? Или ему было до этого дело? Признаюсь вам, мистер Селкирк, в то время мне казалось, что он просто не желает, чтобы мы покидали берег. В итоге на мысе Роби осталось только двое здоровых людей – отец Чарли да я. Но тот ледяной дождь все продолжался и продолжался, а мы… Мы ни о чем больше не говорили. Зажгли свечи, уложили раненых гребцов на ковре у камина, а сами принялись сушить их одежду. Тогда же я начала делать эту маленькую сестру… – женщина подтолкнула носком ботинка куклу в бандо, прильнувшую к ее ноге. – Чтобы положить ее ему в гроб. Хотя каждый понимал, что шанс вырвать у моря их тела ничтожен. Шум той ночи… Господи, я как сейчас слышу ледяной ливень, барабанивший в окно, и завывание ветра вокруг башни. Я не могла думать ни о чем, кроме того, что Чарли сейчас где-то там, продолжает хвататься за веревки, в надежде вернуться ко мне. Я не сомневалась, что к утру он уплывет в иной мир. В третьем часу ночи отец Чарли уснул, привалившись к стене. Я бережно помогла ему пересесть в кресло, опустилась рядом и, сама не знаю как, тоже забылась сном прямо у его ног. Наверное, вконец обессилела. А когда проснулась…

Она замолчала, сжав губы. Селкирк никак не мог вспомнить Кендаллов. Знал он их или нет? Вроде бы что-то такое слышал. Впрочем, в те времена он не сводил глаз с Амалии, а затем и вовсе замкнулся в себе, не обращая внимания на окружающих.

– Когда я открыла глаза, – прошептала миссис Марчант, – светило солнце. Я не стала размышлять над тем, что вижу, и о том, что меня ждет. Не став будить отца Чарли, я выбежала из дома, но свекор с каким-то рычанием последовал за мной. Мы даже не посмотрели, на плаву ли наша шлюпка, просто побежали к ней. На мель я тогда тоже не смотрела. Вам кажется это странным, мистер Селкирк? Я лишь оглянулась на дюны. Они были золотыми. Несмотря на нанесенные ветром траву и водоросли, дюны выглядели новорожденными. Шлюпка валялась на боку, один ее борт треснул, но отец Чарли, видимо, посчитал, что она выдержит. В любом случае, другой лодки у нас не было, она оставалась нашим последним шансом. Не говоря ни слова, мы ее перевернули и столкнули в воду, гладкую, как зеркало. Да, океан был совершенно спокойным, волны едва лизали берег. Не дожидаясь меня, отец Чарли сразу запрыгнул в шлюпку и взялся за весла. Однако я уцепилась за корму, пытаясь забраться внутрь, и он, все так же молча, придержал лодку. Затем принялся яростно грести.

Несколько секунд я не решалась поднять голову. Хотела молиться, но не смогла. Моя мать была католичкой, мы с ней работали для монастыря. Не могу вам объяснить, как, но все эти наши куклы и самого Бога превратили в куклу. Какой смысл был в молитвах? Оказалось, верить в того, чью личину мы сами создаем, – невозможно. Мне требовалось иное, незнакомое обличье. Так что я просто сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в крики чаек, подбиравших дохлую рыбу. И ничего не находила в своей душе, кроме отчаянного желания, чтобы Чарли ко мне вернулся.

Наконец, посмотрела вперед. Нет, я не закричала и не заплакала. Кажется, вообще не испытала никаких эмоций. Их осталось только двое. Тот, что сидел повыше, был моим Чарли. Он вскарабкался почти на самую верхушку грот-мачты, накренившейся так, что до воды оставалось футов двадцать пять, не больше. Несмотря на чужой мешковатый оверкот и глубоко нахлобученную шапку, я сразу узнала его по рукам и ногам, цепляющимся за такелаж. «Он шевелится?» – вдруг спросил меня его отец, и я поняла, что он не может заставить себя посмотреть на сына. Подплыли ближе. И вот тут-то я ахнула, мистер Селкирк. Первый и последний раз. Потому что он шевелился. Ну, или мне так показалось. Словно пытался как-то устроиться… умоститься на своем насесте… не могу объяснить. Пытался обвить веревки руками и ногами, словно малыш, упорно протискивающийся в укромное место, играя в прятки… Как будто только-только туда залез. А может, это было от дуновения ветра? Я уже не знаю. Свекор выругался и повторил свой вопрос. Когда я вновь ему не ответила, он поднял голову, пробормотал: «Господи Иисусе…», после чего пригнулся и продолжил грести.

Я не сводила глаз с Чарли и пустого синего неба, стараясь не смотреть ниже – туда, где висело тело младшего Кендалла. Оно держалось на одних только лодыжках, мистер Селкирк. Бог знает, как оно там удерживалось. Ветер сорвал с него одежду, глаза и рот были открыты. Он выглядел ужасно бледным и таким хрупким, как не бывает в жизни. Все тело было изборождено красными полосами, словно шторм пытался его освежевать. Он был еще совсем мальчиком, мистер Селкирк, и кончики его пальцев чуть-чуть шевелились, касаясь воды. Отец Чарли сделал последний рывок, и шлюпка ударилась о борт судна Кендаллов, почти погрузившегося в море.

Мачты над нами громко застонали, я подумала, что сейчас они обрушатся нам на головы. Отец Чарли попытался подтянуть нас как можно ближе, зацепившись веслом за борт, но затем просто подвел шлюпку к песчаной мели. Я выпрыгнула следом за ним, подумав, что карабкаться на мачту нужно будет мне, поскольку я легче, следовательно, меньше шансов, что судно сорвется и окончательно затонет. Наш дом и маяк был так близко, казалось, до них можно дойти вброд. Очень может быть, я бы смогла.

Запрокинув голову, я посмотрела вверх. На сей раз никаких сомнений не оставалось: Чарли двигался. Увидев это, его отец начал кричать. Просто кричать, без слов. Я подняла руки и позвала мужа: «Спускайся, любимый, нам пора домой». Он высвободил конечности из такелажа. Судно заметно просело. Я подумала, что если он только коснется воды, это – конец. Ледяное море мгновенно его убьет. Муж застыл, я – тоже. Его отец замолчал. Чарли долго висел без движения, и я уже решила, что он умер, услышав напоследок наши голоса. Затем медленно, безумно медленно, он начал сползать по канатам вниз головой, перебирая руками, словно паук, карабкающийся по паутине. Задел обнаженное тело Кевина, и оно закачалось туда-сюда, как маятник. Чарли на него даже не взглянул, не попытался отстраниться. Он все так же продолжал спускаться. Не помню теперь, как он перелез через леер. Спустившись на палубу, Чарли исчез из поля нашего зрения. Мы стали прикидывать, как бы снять его с судна, когда он вдруг перевалился через борт и упал на песок у наших ног. В тот же миг судно от толчка покачнулось и, соскользнув с косы, ушло под воду, забрав с собой тело младшего Кендалла.

Спуск отнял у Чарли последние силы. Его глаза были закрыты, казалось, он не дышал и никак не реагировал, когда мы его трясли. Отец поднял сына и перенес в шлюпку. Я запрыгнула внутрь, сев на носу, спиной к берегу. Свекор принялся отчаянно грести. Я сидела по щиколотки в воде и баюкала на коленях голову своего мужа, растирала ему щеки. Они были такими холодными, мистер Селкирк. Невозможно холодными, шершавыми и твердыми – будто каменные. Все свои помыслы, все сердце, все тепло, которое во мне оставалось, я вкладывала в кончики пальцев. Ворковала, как горлица. Отец Чарли сидел спиной к нам, яростно отталкиваясь веслами от воды. Он ни разу не обернулся, поэтому не…