Я видел Сон - Сергио Петров

Ботинки были довольно неплохими для местного жителя, но у них было одно неприятное свойство: они шумели при ходьбе сильно больше, чем голые ноги и это могло вызвать избыточное внимание подельников и этого опасного франта, которого они хотели ограбить. Так что последний преступник просто остановился и сняв ботинки немедленно устремился к выходу из этого смертельно опасного переулка.

***

Через полчаса агент с трудом выбрался из телеги на которой его привезли к пристани, где его уже ждали на паровом катере контрабандисты, промышлявшие не только доставкой безпошленных товаров, но и более тёмными делами.

Пошатываясь от слабости Зальцесс двинулся было к ждавшим его людям, но пройдя несколько шагов остановился и повернулся к подвёзшему его человеку.

— Не советую сообщать кому быто ни было, что вы меня сюда доставили, ничего хорошего это вам не даст. — Неслушая заверений, что ничего такого он не планирует Зальцесс отвернулся от жадного до денег и пошёл дальше.

…

— Тьфу! Грозить он мне ещё будет! — Как только катер удалился на заметное растояние Шульцас поспешил к известному ему полуоффициальному агенту полиции, чтобы успеть получить пару монет за своевременный и «правильный донос», в котором не будет ничего лишнего, до того как кто — нибудь доложит, что это он сам лично довёз этого типа до пристани.

***

Вена, портовые трущобы

Крепкого сложения святой отец стоял рядом с телами лежащих вповалку бандитов в компании человека которого и искал жадный до денег проходимец родом из Вильны, сейчас почтительно дожидавшийся на некотором расстоянии пока господин сыскарь и падре ведут беседу.

— На ловца и зверь бежит, падре.

— Хм?

— Местное отребье, неведомо как добравшеся до столицы из своей дыры.

Священник осеняет крестным знамением тела убитых и произносит слова заупокойной молитвы: …яви Своё безграничное милосердие и прими… Аминь.

— Аминь!

— Как его имя?

— Шульцас, падре. Оставляю его вам, думаю он как раз по вашему делу, а мне пора вызвать людей прибрать трупы в закоулке.

…

— Мне думается, что ты не всё мне расказал, сын мой?

Шульцаса внезапно поразило заикание и он не смог толком ничего ответить, на этот вопрос.

— Обманывать, очень нехорошо, Шульцас.

— Я, я отвёз его к пристани…он заплатил золотом…

— Это плохо, Шульцас, очень плохо. Жадность смертный грех само по себе, а ты ещё поспособствовал бегству еретика и это совсем плохо.

— Миммилосттии…

Шульцас упал на колени и сжал в молитве руки.

— Милости? Будет тебе милость.

Представитель Ватикана ухватил стоящего перед ним на коленях человека за волосы и резко оттянув их назад заставил того подставить горло под удар любимого именного клинка специального посланца кардинала.

Шаг в сторону и ещё больше оттянутая голова жертвы, а затем резкое движение рукой и кровь из рассечённого горла потоком льётся на грудь обречённого. Последнее что видел перед собой слабеющий взор умирающего мужчины было серое небо, затянутое облаками.

…

— Заберите ещё одно тело.

— Шульцас? Что с ним?

— Он просил о милости и я оказал ему самую лучшую милость, которую только можно оказать такой грешной душе: я лишил его возможности грешить дальше и накапливать грехи.

— Туда ему и дорога, падре!

***

Санкт — Петербург

Александровский дворец

Агент из Вены затребовал срочную эвакуацию и сведения которые он сообщил вынудили меня вызвать его к себе.

— Таким образом мы утратили контроль за обьектом Художник и всю агентуру в центральной части Австро-Венгрии. Опишите внешность этого отца инквизитора.

— Телосложение крепкое, волосы блондинистые, носит очки, хотя в них не нуждается. Мастерски владеет холодным оружием: предпочитает ножевой бой. В качестве оружия использует клинок — длинный кинжал, которым очень дорожит и с которым имеет привычку разговаривать. Одевается как обычный католический священник, заметных привычек, наподобие военной выправки или морской походки, не имеет.

— Ладно, в этом нет вашей вины, можете продолжать лечение, по выздоровлении вам сообщат о новом назначении, можете идти.

***

Институт Сергия Радонежского

— Значит Ватикан?

— Да.

— Так может нам послать ещё людей в Вену и…

— По собственному опыту я знаю чего он и подобные ему стоят: с большой долей вероятности мы просто потеряем людей. Устроить полноценную засаду у них не выйдет, а на коротке он может дать прикурить кому угодно — слишком рисковано, он того не стоит, чтобы из-за него гибли наши люди, без всякой значимой целесообразности.

— Я отдам распоряжения по усилению боевой и стрелковой подготовки всех учащихся.

— Да пожалуй это будет полезно, пусть и не сразу этим получится воспользоваться.

***

Рим

Виктор Эммануил отложил послание Папы в сторону и задумчиво пробарабанил пальцами по столу.

Неожиданная компания против недавнего союзника обернулась не только большими потерями на фронте, но и внезапным нападением турок на южную оконечность Италии: из-за чего приходилось или снимать блокаду с австро-венгерского флота или смириться с огромным ростом недовольства в народе и потерей контроля над Сицилией, что было неприемлемо. Если флот отступит от своих позиций, то австрияки смогут нанести удар по войскам на побережье или ударить в тыл нашему флоту пока мы будем разбираться с кораблями отоманов. Все варианты событий были недопустимы, но самостоятельно выбраться из этого капкана не получалось — крайне своевременное письмо из Ватикана предлагало обратиться за помощью к русским и выражало озабоченность ростом протестантства в Европе.

Виктор Эммануил сначала не понял причём тут русские и протестанты, так как церковь у них православная, но потом сообразил, что таким образом Папа предлагает решить проблему оплаты русской помощи: предложить русским ударить вдоль северной границы Австро-Венгрии и самим ударить на встречу Германии, уменьшая для неё корридор по которому она сможет войти на территорию Австро-Венгрии без контакта с русскими или итальянскими войсками.

— Хм… может и сработает.

***

Вена

Паладин церкви выходил из кабинета императора Франца Иосифа I, оставляя дверь открытой, чтобы каждый мог увидеть его фигуру прибитую к шкафу тонкими ножами, на подобие того как был распят Иисус из Назарета.

Сплотившиеся вокруг этого инквизитора — священника высшие представители элиты Австро — Венгрии были безжалостно им перебиты,