«Птицы», «Не позже полуночи» и другие истории - Дафна дю Морье

перегнулся через стол и продолжал доверительным, вкрадчивым тоном: — Я целиком и полностью полагаюсь на вас. Все последние месяцы я внимательно за вами наблюдал. Вам по плечу серьезные дела. Не побоюсь признаться… — тут он понизил голос, словно опасаясь, что кто-нибудь за соседним столиком его услышит, — не побоюсь признаться, что я самым недвусмысленным образом на вас рассчитываю. В ближайшем будущем вам придется работать за двоих. Вы ведь не против повышения по службе? Прибавка к жалованью не помешает? Может быть, тоже надумаете жениться?

Я глядел на его лицо, сиявшее благодушной улыбкой, и не находил что ответить. На ум мне пришла только расхожая цитата: «Весь мир роднит единая черта…»[110] С трудом я выдавил из себя положенные слова признательности, добавив, что жениться не намерен.

— Вы циник! — возмутился он. — У вас нет никаких иллюзий. Всех женщин видите в одинаковом свете. Я вдвое старше вас, но поглядите на меня — перед вами счастливейший из смертных!

— Возможно, мне просто не везло, — сказал я. — Не те женщины попадались.

— Ага! — воскликнул он. — Вот в чем ваша беда: не научились разбираться в женщинах. А я, — он сделал паузу, чтобы отправить в рот очередной кусок бифштекса, — я в своем выборе не сомневаюсь. Нынешние молодые люди вообще поражают меня своей черствостью, своим циническим подходом к жизни. Куда подевалась романтика?!

Романтика! Это слово вызвало у меня в памяти дождливый поздний вечер, заплаканное юное личико, робкий взгляд из-под низко надвинутой на лоб промокшей шляпки… Последнее такси отъезжает от кинотеатра «Ампир», разъезжается по домам театральная публика — мужчины во фраках, дамы в вечерних туалетах, прохожие спешат раскрыть зонтики…

— Романтика! — повторил я. — Забавно…

Еще забавнее было то, как я зацепился за это мимоходом сказанное слово. Что мне стоило пропустить его мимо ушей…

Я на секунду задумался; злополучное слово продолжало вертеться у меня в голове.

— В последний раз я слышал слово «романтика» из уст одной девушки, — наконец выговорил я. — И забыть до сих пор не могу.

— Очередное разочарование? — отозвался мой шеф. — Ну-ка, ну-ка, расскажите. Вечно вы скрытничаете!

— История довольно банальная, вряд ли она вас заинтересует, — отвечал я. — Ведь через час вам предстоит свадебная церемония.

— Ладно уж, — засмеялся он, — давайте выкладывайте.

Я пожал плечами, слегка зевнул и взял сигарету.

— Я столкнулся с этой девушкой на Уордор-стрит, — начал я. — Странноватое место для приключений. Хотя кто-то скажет, что вполне подходящее. Но от моих обычных маршрутов далекое. Я, как вы знаете, человек необщительный, можно сказать, домосед. Новых знакомств заводить не люблю и так далее. По театрам не хожу, на вечеринках не бываю. Помимо всего прочего, подобные развлечения мне не по карману. В общем, если я не на работе, то дома — снимаю квартирку в Кенсингтоне. Довольно много читаю, по субботам посещаю какой-нибудь музей. Короче говоря, жизнь у меня однообразная и скучная, да и сам я изрядный зануда. Я это все к тому, что Вест-Энд для меня территория малознакомая и на Уордор-стрит я тогда попал впервые.

Как-то раз, примерно полгода назад, я возвратился со службы в прескверном расположении духа. Все мне внезапно осточертело. Знаете такое состояние: все тебя бесит, раздражает, кажется, будто вся жизнь идет наперекосяк. Оставаться в четырех стенах было невыносимо; я боялся, что моя квартирная хозяйка вот-вот заявится ко мне и начнет разглагольствовать про свою сестру, которая опять «в положении». И тут, ни с того ни с сего, я подумал: не встряхнуться ли? Не съездить ли в Вест-Энд? И я спустился в метро, доехал до Лестер-сквер и пошел в кино.

В кинозале всегда играет невидимая музыка, и когда ты уже насквозь пропитан душещипательными мелодиями и сидишь чуть ли не прижавшись коленками к случайному соседу, начинается фильм, рассчитанный на то, чтобы окончательно тебя разжалобить. В тот вечер я был настроен соответствующим образом. На экране то и дело возникали крупные планы героини, очаровательной блондинки; казалось, что она смотрит прямо на меня. Сюжет, разумеется, избитый. Прелестная невинная девушка влюблена в красавца-героя; между ними встревает негодяй, который пытается ее соблазнить. Все полтора часа зритель сидит как на иголках, гадая, соблазнит или нет. Соблазнить, само собой, не удается, и героиня с красавцем-героем вновь обретают друг друга. Но развязка почему-то не приносит удовлетворения. Я просидел два сеанса подряд и с усилием поднялся на ноги, продолжая жить в краю киногрез.

Было уже за полночь; на улице лил дождь. Сквозь пелену тумана я видел, как люди, пригнувшись под зонтиками, торопливо садятся в такси… Все это происходило как во сне: перед моими глазами по-прежнему стояли финальные кадры фильма — безлюдная пустыня и прекрасная блондинка, которая, уединившись с героем в палатке, задергивает за собой полог. Я поднял воротник и зашагал прочь, вобрав голову в плечи.

Так я очутился на Уордор-стрит — помню, что прочел название на ближайшем угловом доме. А через несколько минут в меня буквально врезалась какая-то девушка — легко, не по погоде, одетая и без зонтика.

«Извините, пожалуйста», — сказал я. Она подняла ко мне усталое, бледное личико; промокшая насквозь шляпка была у нее надвинута низко на лоб. И вдруг, к моему ужасу, она расплакалась. «Ради бога простите, — повторил я. — Я вас нечаянно толкнул, сделал больно? Могу я вам чем-то помочь?» Незнакомка отступила на шаг и прижала ладони к глазам. «Ничего, ничего, — проговорила она, захлебываясь слезами, — я сама виновата». Она стояла на краю тротуара, глядя то направо, то налево и явно не зная, в какую сторону идти. Дождь лил не переставая; ее легкое черное пальтишко промокло насквозь. Почему-то мне вспомнилась героиня только что увиденного фильма. По щекам у нее все еще текли слезы, которые она безуспешно силилась смахнуть рукой.

«У девушки какая-то беда, — подумал я, — какое-то страшное горе. А я тут без всякой причины смею жаловаться на жизнь!» И, повинуясь безотчетному порыву, я тронул ее за плечо: «Послушайте, я понимаю, что вмешиваюсь не в свое дело, я не вправе задавать вам подобный вопрос, но все-таки скажите: что случилось? Вдруг я смогу вам помочь? Час поздний, погода скверная…» Она вытащила откуда-то скомканный мокрый платочек и совсем по-детски высморкала нос.

«Я не знаю, что делать, — еле вымолвила она и повторила: — Не знаю, что делать!» Тут она снова расплакалась. «Я первый раз в Лондоне, сама я из Шропшира. Я сегодня должна была выйти замуж. А теперь… Он даже адреса не оставил. Ни адреса, ничего. Просто взял и бросил меня. Я не