Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

выберете, какие вам больше подходят. Но помните, демоны природного плодородия, что Тенгель Злой имеет особое пристрастие к таким существам, как вы! Вы уязвимы, вы можете подчиниться его воле или, как это было с демонами бури, быть отправленными в Великую Пасть или в пустое пространство. Вы знаете, что мы этого не хотим. Так что будьте осторожны, нам не хотелось бы потерять вас!

Хитро улыбнувшись, Табрис поблагодарил его:

— Мы будем осмотрительны, — сказал он хриплым и гулким голосом, исходящим, казалось, не из горла, а из живота, минуя голосовые связки. — Но воле его мы не подчинимся никогда. Не забывай о том, что я предводитель и что это я — свободная воля!

— Конечно, — ответил Натаниель и снова поклонился в знак почтения.

— Ты знаешь, как себя вести, Ингрид, — сказала Суль, лидер всех ведьм. — Не делай глупостей, не забывай о могуществе Тенгеля Злого!

— Можешь положиться на меня, — ответила Ингрид, сверкнув глазами.

— Это хорошо, — сказал Тенгель Добрый. — Значит, мы здесь и расстанемся. А вы, Натаниель, Тува, Ян, Габриэл, ступайте дальше! Вам нельзя терять ни минуты.

И уже на ходу Тува обернулась к Ингрид и демонам и сказала:

— Передайте привет Руне и Халькатле, если вы найдете их, и скажите им, что мы не собирались бросать их на произвол судьбы!

— Мы это знаем, — ответила Ингрид. — И мы передадим им от тебя привет.

Все четверо снова остались одни. И только ветер поднимал вокруг них поземку.

5

Халькатла и Руне и в самом деле были бессмертными. Но Халькатла была как бы материализована. Она испытывала человеческие чувства и ощущения, и в то же время могла появляться и исчезать, когда считала нужным. А Руне? Да, он был ни рыба, ни мясо, как он сам выражался. Но он был живым существом, гибридом человека и корня растения, что заставляло его страдать с тех пор, как черные ангелы дали ему более человеческий вид, чем прежде.

Руне всегда пытался скрывать свои мысли и чувства. Но свои ощущения он скрыть не мог. И он чувствовал боль, как и всякий человек. Как и Халькатла тоже.

Какие-то люди поволокли их к скале. Но на голову им надели что-то вроде мешков, так что они не могли ничего видеть.

Эти люди говорили между собой на языке, абсолютно незнакомом Халькатле. Руне отчасти понимал его, научившись этому во время своего путешествия на восток много веков назад.

Наконец те, кто тащил, остановились. Обоих бросили на землю. Их окружило несколько человек, которые негромко и возбужденно говорили между собой.

Халькатла почувствовала удар по ногам. Она закричала, но чья-то рука тут же зажала ей рот поверх мешка. Она услышала, как ударили Руне, слышала его приглушенные стоны после каждого удара.

— Не трогайте его, проклятые подонки, — прошипела она, несмотря на то, что ей зажимали рот рукой — и тут ее сильно ударили по руке. — Ой! Проклятые злодеи! — завыла она.

Руне понял, что сказал один из индийцев:

— А они живучие, им давно пора было сдохнуть!

— Тогда давай их зароем живыми! — сказал другой.

— Нет, этого мы сделать не можем, они должны быть мертвыми! Ведь это кровавое жертвоприношение.

И на обоих обрушился град ударов топора. Душители все больше и больше приходили в ярость, удары становились все более частыми и тяжелыми.

— Сделай вид, что ты умерла, — сказал Руне Халькатле.

— Как я смогу это сделать? — всхлипнула она. — Мне так больно!

— Я знаю. Но все же попытайся.

Она действительно попыталась лежать неподвижно, но вздрагивала при каждом ударе топора.

«От нас ничего не останется», — в отчаянии подумала она.

— Что они хотят сделать с нами? — спросила она.

— Они хотят похоронить нас. Но почему, я не знаю. И тут она заметила, что их потащили в какую-то яму. Мешок с ее головы сняли, и она увидела над собой нескольких низкорослых, темнолицых мужчин. Среди них были молодые парни со злобными лицами, были также важные старцы, один из которых походил на князя. Халькатла понятия не имела об этом чужом племени, поскольку всю свою земную жизнь провела в долине Людей Льда. Ей казалось, что каждая кость у нее сломана — но это было не так. Душители, тщетно пытавшиеся упаковать Руне в маленький мешок, прервали свою мрачную работу и уставились на них обоих.

— Мы… никак не можем уничтожить их, — запинаясь, проговорил один из них. — Взгляните на них! Нет крови. На коже лишь слабые царапины.

— И посмотрите в ее глаза! Они горят ненавистью. Не пора ли нам сматываться?

— Нет, этого мы не можем сделать. Мы… Мужчины отошли в сторону и принялись о чем-то шептаться. Договорившись, они вернулись назад. Пинками они заставили Руне и Халькатлу встать на ноги. И Халькатла увидела, что Руне больше пострадал, чем она. На теле его были глубокие раны, обе руки его казались сломанными.

— О, что они наделали! — жалобно произнесла она. — Тебе очень больно?

— Все пройдет. Эти раны не тяжелые, и я знаю, что они скоро заживут сами по себе. А как ты?

— Мне уже не так больно.

— Мне тоже. Интересно, что они собираются сделать с нами.

— Не покидай меня, Руне!

— Я буду с тобой.

Их повели, толкая сзади, вдоль каменистых осыпей.

Потом душители завязали своими вонючими платками глаза обеих жертв и повели их дальше, продолжая толкать в спины.

— О чем они говорят? — спросила Халькатла у Руне.

— О том, что они ошиблись, схватив именно нас. Они совершенно растерянны и измотаны.

— Так им и надо! Ты видишь, куда мы идем?

— Нет. А ты?

— Я вижу! Платок не помеха для меня, я вижу и через него. Правда, не так отчетливо…

— Превосходно, Халькатла! Я понимаю, о чем они говорят, а ты видишь через повязку на глазах. Мы прекрасно дополняем друг друга. Эти слова согрели ее.

— Ну, и что же ты теперь видишь? — спросил он ее.

— Снег, лед и камень. Что ты еще ожидал?

— Я и сам не знаю… — смиренно ответил он. — Может быть, что-то еще.

— Я думаю, мы уже пришли. Кажется, мы подошли к краю… какой-то впадины или чего-то в этом роде.

— Ты заглядывала в эту впадину?

— Пока нет. Снег здесь такой глубокий… нет, подожди-ка… — взволнованно произнесла она.

— Что там такое?

— Это похоже на… церковь!

— Может быть, это храм? — осторожно спросил Руне.

— Я никогда не видела храмов, но это сооружение так прихотливо украшено, так блистает!

— Похоже, это индуистский храм. Неужели он стоит прямо здесь, среди снега?

— Но здесь