Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

специализированной пехоты французы традиционно полагались на контингенты городов, которые были разными по численности и качеству. 28 апреля король председательствовал на расширенном заседании своего Совета в Монтиль, на котором был утвержден ордонанс о создании Вольных стрелков (Francs-archers). Ордонанс был объявлен необходимым для подготовки к вторжению в Нормандию в случае, если Лаварденское перемирие провалится или истечет без заключения постоянного мира. В соответствии с ним каждый приход должен был назначить и экипировать стрелка, который в любое время мог быть вызван королем на войну. На практике многие сельские поселения оказались слишком бедными, чтобы выполнить это требование, и региональные квоты пришлось составлять чиновникам. Вольный стрелок должен был иметь лук или арбалет, меч и кинжал, железный шлем и стеганую куртку усиленную стальными пластинами. Тренироваться в обращении со своим оружием он должен был в праздничные дни. Жалованье выплачивалась только после призыва в армию, но главная привлекательность этой работы заключалась в том, что каждый вольный стрелок получал сертификат, освобождающий его от прямых налогов. Найти желающих служить на таких условиях, по-видимому, не составляло особого труда. В первые годы действия нового ордонанса насчитывалось около 8.000 вольных стрелков, служивших в ротах численностью от 200 до 300 человек. Вместе с ордонансными ротами, придворными войсками короля и гарнизонами Карл VII мог выставить армию численностью от 15.000 до 20.000 человек, что примерно в три раза превышало численность войск, которые могла собрать Англия в этот период. Согласно информации, поступившей в Совет в Руане, все они имели приказ быть готовыми к службе в течение пятнадцати дней после любого вызова[893].

В это же время произошло резкое расширение артиллерийского парка Франции. Главными ответственными за это были братья Бюро — Жан и Гаспар. Они начали свою карьеру в качестве администраторов, сначала на службе у герцогов Бургундских, а затем у английского регента. Их всю жизнь интересовала артиллерия. Жан руководил артиллерией при осаде Суассона в 1414 году, а оба брата сражались в составе английской армии в Селедочном сражении в 1429 году. После падения Парижа они перешли к Карлу VII и быстро продвинулись по службе. В 1437 г. Жан стал королевским советником, а в 1440 г. — казначеем Франции, но продолжал заниматься артиллерией. В 1437–1441 гг. он руководил артиллерией при осаде Монтеро, Мо, Крея и Понтуаза, где во всех случаях бомбарды играли решающую роль. В 1441 г. Гаспар стал исполняющим обязанности магистра королевской артиллерии, когда обладатель этой должности заболел, а в 1444 г. сменил его этом на посту и оставался на нем до своей смерти в 1469 году.

В течение длительного периода, когда братья Бюро отвечали за артиллерийский парк французских королей, преимущество англичан в артиллерии было полностью сведено на нет. В некоторой степени это было связано с техническими усовершенствованиями в производстве орудий. Только одно из них, скорее всего, было внедрено до конца войн с англичанами, но оно было самым важным. К середине 1440-х гг. пушки стали отливать цельными, а не сваривать из кованых прутьев, тогда же начали появляться ядра из чугуна, а не из тесаного камня. Эти изменения позволили оружейникам добиться более плотного прилегания снаряда к стенкам канала ствола, что привело к увеличению дальности и силы выстрела. Кроме того, это позволило чаще стрелять из орудий без длительного охлаждения, которое требовалось в предыдущих моделях. Одновременно были усовершенствованы и более мелкие полевые орудия этого периода, такие как кулеврины, которые стали изготавливать из чугуна, что позволило увеличить их размеры, дальность и точность стрельбы, а также пробивную способность ядер. Нет никаких свидетельств того, что кто-то из братьев Бюро был техником. Скорее всего, изменения произошли по инициативе самих мастеров оружейников. Вклад Бюро заключался во внушительном финансовом и материально-техническом обеспечении, заметном увеличении количества артиллерии всех калибров, имевшейся в распоряжении французских армий, и значительном мастерстве в размещении орудий и проектировании полевых фортификаций[894].

Создание постоянной армии, пехотного резерва и усиление артиллерии потребовало значительных затрат. Они стали возможны благодаря восстановлению относительного мира во французской глубинке и еще одному повороту винта налогового пресса. Успехи французского оружия и поражение Прагерии позволили Карлу VII взять верх над корыстными интересами, которые десятилетиями мешали эффективному государственному финансированию. Периодические тальи становились все более крупными и частыми. С 1443 г. чиновники приступили к осуществлению обширной программы, направленной на то, чтобы под прикрытием войн обратить вспять десятилетия посягательств на земли и права королевского домена. Было улучшено качество финансовой информированности правительства. Ежегодно в присутствии короля проводились встречи казначеев и финансовых чиновников, контролировавших сбор налогов, на которых представлялись отчеты о доходах из всех источников и начислениях на эти доходы. Утрата финансовых документов правительства за этот период затрудняет оценку результатов. Однако за пять лет с 1445 по 1449 г. номинальная стоимость тальи в среднем увеличилась более чем на 500.000 ливров в год, помимо сумм, взимаемых на содержание ордонансных рот. Общие доходы Карла VII, включая эды, габель и доходы от его владений, должны были быть, по крайней мере, вдвое больше. Даже из имеющихся отрывочных сведений ясно, что французский король получил значительную прибавку к своим доходам в то время, когда финансовая администрация английского правительства распадалась, а его доходы постоянно падали[895].

* * *

Новый лейтенант Нормандии высадился в Шербуре в начале апреля 1448 г., через шестнадцать месяцев после своего назначения. Чтобы подчеркнуть свой статус, Эдмунд Бофорт был повышен в пэрстве, приняв титул герцога Сомерсета от своего умершего брата. Во Францию его сопровождали лорды Толбот и Фоконберг, несколько других опытных капитанов и 1.000 лучников, чтобы заполнить бреши в гарнизонах. Вскоре после прибытия Эдмунда встретил Тома Базен, теперь епископ Лизье. Новый лейтенант произвел на этого проницательного наблюдателя впечатление красивого человека с внушительной фигурой, "достаточно вежливого", благонамеренного и дружелюбного, стремящегося произвести хорошее впечатление, но отягощенного неуемной жаждой богатства. Сомерсет торжественно въехал в Руан 8 мая. В соборе, который был великолепно украшен, он был принят с большой помпой. Триптихи на каждом боковом алтаре были открыты, как на праздник. Были открыты памятники герцогу Бедфорду и Карлу V. В честь Сомерсета были произнесены приветственные речи. В течение последующих недель на улицах устраивались банкеты, представления и костры[896].

Герцог Сомерсет прибыл в герцогство, охваченное страхом и неуверенностью. В некоторых богатых районах после четырех лет относительного мира появились первые признаки экономического подъема. Но общая картина была безрадостной. Пограничные районы все еще несли на себе следы боев 1444 года. Почти везде английские гарнизоны не получали жалованья. Дисциплина во многих регионах упала, поскольку гарнизонные войска поддерживали себя, взимая поборы как с врагов, так и  с друзей. Ситуацию усугубляло присутствие вольных солдат, живущих за счет земли, которых по-прежнему было много, особенно в Нижней Нормандии. Позднее Сомерсета обвинили в том,