Новая книга ужасов - Стивен Джонс

Он умолк. Его лицо опять омрачилось печалью и усталостью. Шарлотта подумала: интересно, зачем Баббас рассказывал ей все это? Но спросить она побоялась. В конце концов, разве не за этим она пришла? И, между прочим, слушать этого старика было интересно. Какая целеустремленность, подумалось ей. Она не была уверена, что могла бы, как он, делать одно и то же, день за днем.

Как будто снова прочитав ее мысли, Баббас сказал:

– Так не всегда было. Были времена, когда я был не один. Одно время со мной здесь делили кров четверо или пятеро призванных, и мы разделяли наши ежедневные занятия.

– Бог Исус! Вы хотите сказать, что вы здесь один? – вскрикнула Шарлотта, отшатнувшись в испуге, и тотчас же смутилась из-за того, что повысила голос в храме. Но Баббас, несмотря на это, казалось, пропустил ее фразу мимо ушей. Он опять вздохнул и повернулся. Он пошел к задней стене церкви, позади алтарной части. Подошел к дверному проему и остановился, обернувшись к Шарлотте через плечо:

– Иди сюда.

На этот раз Шарлотта не тронулась с места. И дело не в повелительном тоне, хотя это ее тоже раздражало. Дело в том, что сама идея проникнуть в святая святых храма, в место, где имеют право находиться только священники во время богослужения, была неприемлемой для Шарлотты. Ее сложно было назвать верующим человеком, но она воспитывалась в семье, где пропагандировалась религиозная терпимость. Она находила кощунством споры со священнослужителями, критику в их сторону или замечания по поводу церковного устава или службы.

Иногда она винила себя за эту слабость и за то, что не могла протестовать против некоторых учений церкви, которые считала суевериями. Он пыталась справиться с этим, но не могла. Ей тяжело было даже себе в этом признаться, но ей нравился флер священной мистики. Отринуть церковные тайны значило соскрести несколько слоев с ее детских воспоминаний и воспитания, и заменить их на что-то более мелкое и даже жалкое. Если она увидит святая святых, то одна из этих тайн развеется. Эта мысль наводила на нее тоску. Она не могла четко сформулировать свою мысль, зная, что все равно скажет глупость. Лучше она оставит ее при себе и будет надеяться, что старик вернется и покажет ей что-то другое, не такое сокровенное.

– Иди сюда! Немедленно! – крикнул Баббас из темноты. Его голос больше не казался ей усталым или грустным. Он звучал неумолимо. Силуэт священника на секунду выплыл из темноты, махнул ей рукой и продолжил тем же тоном:

– Мне надо тебе еще кое-что показать.

Она чувствовала себя ужасно, гораздо хуже, чем когда решила расстаться с Роджером. Она последовала за ним.

Шарлотта ожидала, что обнаружит небольшой притвор за дверным проемом. Но, к ее удивлению, она увидела длинный туннель, высеченный в утесе. Туннель был освещен свечами, стоявшими в высеченных углублениях. Эти углубления были сделаны на высоте головы и располагались через каждые пять или шесть фунтов вдоль туннеля. Сильно пахло огнем и дымом, но сквозь этот запах просачивался тот самый нездоровый смрад гниения, который Шарлотта уже чувствовала раньше. Баббас уже прошел вглубь туннеля шаркающей походкой, к звуку которой она уже начала привыкать. Интересно, какие еще сюрпризы он ей приготовил. И Шарлотта поспешила следом.

Ее сандалии громко шлепали и создавали сильное эхо, которое громом раздавалось со всех сторон. Когда Шарлотта проходила мимо свечей, то она заметила, что в углублениях позади каждого огонька прятались портреты людей. Это были портреты мужчин и женщин с хмурыми серьезными лицами. Все с белым полотном на голове. Поперек картин виднелись даты. При свете свечей их глаза, как показалось Шарлотте, следили за ней, а их губы кривились в осуждении. Чтобы нарушить молчание и отвлечься от их настырных взглядов, Шарлотта крикнула вслед старику:

– Кто эти все люди на портретах?

– Бывшие лидеры Ордена.

– Но здесь есть женщины, – успела возразить Шарлотта перед тем, как прикусить язык. Баббас повернулся к ней. Там, где-то впереди, мелькал свет, и фигура старика в проходе казалась лишь силуэтом. Он вытянул руки в стороны, положив ладони на стены. А потом перенес вес на руки и наклонился вперед. Его лицо озарилось светом, и Шарлотта увидела зубы, поблескивающие ужасным желтым цветом. Баббас уставился на нее и улыбнулся. Хотя здесь не было ничего смешного.

– Наша религия – не ветвь православия, – сказал он. – И мы всегда верили, что Бог дал женщине ту же роль в борьбе добра со злом, как и мужчине. Его не заботит абсолютно, мужчина или женщина будет зажигать свечи, светильники и факелы до тех пор, пока они будут гореть. Постарайся понять, что это место имеет свою функцию, свою цель и, помимо обычных молитв и богослужений, одно важное значение, о котором большинство священнослужителей абсолютно забыли. Здесь мужчины и женщины в равной степени призваны играть свою роль, уготованную им Богом.

Он яростно посмотрел на Шарлотту и отвернулся. Концы его пояса и подол рясы взметнулись вокруг ног. И Шарлотта, позабыв обо всех здравых суждениях и доводах, последовала за ним.

Ее взору открылась пещера, при виде которой у Шарлотты перехватило дух. Казалось, будто огромный куб горной породы был просто вынут из середины острова.

Подняв глаза наверх, высоко над собой она увидела неровную крышу, с лощинами и возвышенностями, будто морское дно на экране эхолота. Тут и там виднелись следы долота, и Шарлотта поняла: человек здесь продолжил то, что начала природа. «А может, это все – творение Бога?» – на миг подумала она. Пол был инкрустирован белым мрамором, а стены окрашены таким же желтым цветом, как внутри церкви. Однако вдоль основания стен не было черной полосы. По обе стороны от нее виднелись дверные проемы – казалось, они были вырезаны из черноты. Через ближайший проем ее взору открылась маленькая комнатушка. В ней, кажется, не было ничего, кроме кровати. «Он живет прямо здесь!» – подумала она с удивлением. Потом ее взор передвинулся на то, что находилось в центре каверны.

В полу виднелась огромная расщелина.

Шарлотта подошла к ней. Баббас манил девушку к себе, встав у края расщелины. Та имела почти правильную квадратную форму, на каждом углу горел факел на металлической подставке. Как Шарлотта заметила, лампы горели и вдоль стен. А потом она поглядела вниз.

Там была тьма кромешная. Шарлотта пристально посмотрела в дыру и сразу же почувствовала себя плохо, атакованная головокружением, – честно говоря, это больше напоминало ощущение падения с огромной высоты. Тьма затопляла дыру всего на фут ниже края, будто та была наполнена чернильной водой. «Почему же свет не может туда проникнуть?» – успела она подумать прежде, чем Баббас положил ее руку на плечо и мягко отвел в сторону. Он увлек ее на место, где она стояла прежде. Туда, где пол вокруг нее был белым и блестящим.

– Вот в чем заключается суть служения Ордена св. Иоанна Патмосского, – мягко сказал Баббас. – Мы поддерживаем горение света, который не позволяет тьме вырваться наружу. И это то, ради чего ты пришла сюда.

Шарлотта стояла, делая глубокие вдохи, чтобы побороть приступ дурноты. Старик также стоял недвижимо и дружелюбно глядел на нее. Что мерцало в его глазах? Ожидание? Надежда? Она не могла точно понять то, о чем он говорил, но тут последнее из всего им сказанного, зацепилось в ее памяти. Отдельные слова соединились в предложение, обретя смысл.