Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд

— и даже в этом случае аналогия обманчива. Наше антивоенное движение породило, среди прочего, смесь революционных коммунистов, чьи тайные заблуждения и броские действия сделали их полезными пугалами для правительства, хотя они насчитывали сотни или тысячи в движении миллионов. Движение было большой историей, и коммунисты паразитировали на нем.

Так что я остаюсь при своем первоначальном утверждении. Американское антивоенное движение было небывалой силой. Это помогло сдержать войну, помогло предотвратить несколько катастрофических обострений, способствовало выводу американских войск и остановке бомбардировщиков. Это заняло восемь лет. Если бы движение было более трезвым и менее отчаянным, оно вполне могло бы достичь той же цели быстрее. Никто никогда не узнает, хотя мы можем делать обоснованные предположения.

2

Но что это было за движение? Оно ускользает от простого определения. Движения, как и облака, не имеют острых краев — это одна из причин, по которой журналистам трудно уловить их. Антивоенное движение было чем-то большим, чем набор организаций, пытавшихся возглавить его или, по крайней мере, повлиять на него, завоевавших уважение или известность в зависимости от того, кто проводил оценку. У него не было ни штаба, ни офицеров. Это не была сеть знаменитостей. Это было движение — социальная сила, незавершенная работа, ансамбль, сбивающий с толку, спорный, нерегулярный, хриплый, огромный. Миллионы, прошедшие через него, — а их было много миллионов, — были столь же разнообразны, как и сама Америка. Они были молодыми и старыми, набранными из всех классов (вопреки стереотипам, было много белых людей из рабочего класса, которые идентифицировали себя), кипящая смесь гнева и стыда, которые не соглашались во многих вещах, но разделяли убеждение, что незаконнорожденный и серьезный необоснованная война в трех странах бывшего французского Индокитая — Вьетнаме, Лаосе и Камбодже — должна была быть остановлена.

Это движение было полиморфным и проявлялось повсюду в американской жизни — мишенью, зрелищем, радостью, диковинкой, доннибруком, призраком; какой-то свой собственный мир. У него были свои журналы и газеты, свои документальные фильмы, свои песни, свои стихи; его знаменитости, герои и злодеи; его символы, лозунги, жесты и знаки отличия. У него были свои образы, в лучшую или в худшую сторону, в телевизионных новостях, хотя он не смог произвести ничего, кроме мимолетного отпечатка в часы прайм-тайма. Как и сама война, Голливуд боялся разделить или расстроить свою аудиторию. Кровь и неудачи должны были оставаться за пределами экрана, пока война не закончилась. (Поразительно, но единственным широкоэкранным фильмом, вышедшим после войны, когда она еще бушевала, были «Зеленые береты» Джона Уэйна, которые он финансировал сам, потому что искренне верил в войну, в то время, когда киностудии и банкиры бежали из страны. предмет.)

У движения была своя собственная культура от побережья до побережья. В 1968 году мы с моей подругой Хани Уильямс ехали через всю страну из Нью-Йорка в наш дом в Сан-Франциско на «автомобиле для выезда» — излюбленном наземном транспорте бедняков. Вы ответили на объявление в газете, забрали машину владельца, доставили ее на другой конец страны, и владелец может даже оплатить все ваши расходы. Эта конкретная машина, квадратная маленькая Simca, была лимоном. Он сломался в Айове. Мы позвонили владельцу и объяснили ситуацию. Ремонт будет дорогим. Он сказал, что оплатит счет. Мы сделали ремонт и продолжили движение на запад. Мимо Линкольна, штат Небраска, недалеко от городка Йорк, снова сломалась машина. На этот раз владелец сказал продать эту жалкую вещь, а затем сесть на поезд на запад; любезно, он возместил бы нашу плату за проезд. Была суббота, и единственным дилером Simca в Линкольне был адвентист седьмого дня, а это означало, что он откроется только в воскресенье. Мы договорились с ААА, чтобы нас отбуксировали туда, но после покупки билетов на следующий трансконтинентальный поезд у нас кончились деньги, а на ночлег их не осталось.

Мы были недалеко от кампуса Университета Небраски, поэтому подошли к студенческому союзу. Заметив студента, носящего пуговицу с символом омега — символом сопротивления сквозняку, который сначала стал стандартным символом сопротивления электричеству, — мы подошли к нему и объяснили нашу ситуацию. Он с готовностью согласился разместить нас на ночь. Мы были членами одной ложи, или братства, или подобщества спасенных.

Омега была только одним символом движения. Кроме того, на наклейках на бамперах и куртках, а также на цепочках на шее был символ мира. Там был знак V с двумя пальцами, заимствованный из знака V во время Второй мировой войны, означающего победу. У движения также были свои стереотипы, свои шутки, свои народные герои («Генерал, тратьте больше земли» был фаворитом на демонстрациях в Калифорнии). У него была своя виртуальная униформа (бывшие в употреблении армейские куртки); его ритуалы; его сюрпризы; его зимы, весны, лета и осени недовольства. У него был свой календарь, свои почитаемые сражения, свои двухгодичные мобилизации, 15 апреля и 15 октября, начиная с 1965 года, на обоих побережьях — в Нью-Йорке или Вашингтоне, а также в Сан-Франциско.

Во время этих массовых выступлений, несмотря на стереотип о том, что это было движение «бэби-бумеров», оно вовсе не было строго молодежным движением, хотя, безусловно, большую часть времени его наиболее заметными участниками были молодые люди, большинство из которых учились в колледжах и старшеклассниках. студенты — многие из них были радикальными, многие не столь радикальными, но в основном подстрекаемыми страхом перед призывом. В течение нескольких лет движение охватило военнослужащих и духовенство, женские группы, профсоюзных деятелей, афроамериканцев, латиноамериканцев, американцев азиатского происхождения, врачей, юристов, бизнесменов, медсестер, учителей, социальных работников, ученых, архитекторов и городских жителей. планировщики. Не было профессии, в которой не было бы антивоенного собрания. Не было региона, где бы не возникло движение. Это была не только морально необходимая спасительная миссия, но и своего рода нация внутри нации.

Движение разработало целый набор тактик и целей. Исследователи определили поставщиков военных исследований; Ранги университетского класса были против, когда они использовались для отбора призывников; военные вербовщики встречали сопротивление, равно как и вербовщики из таких корпораций, как Dow Chemical, производивших напалм, вязкий бензин, который ужасно сжигал человеческую плоть; воинские эшелоны были заблокированы; то же самое было и с призывным штабом; в конце концов, черновые записи были украдены или подожжены, иногда с помощью самодельного напалма. Антивоенные кандидаты баллотировались на посты. Красная краска была брошена, и скалы. Здания были заняты.

Миллионы людей приняли участие, в основном недорогими и малорискованными способами, которые соответствовали их личному стилю и их приверженности к нормальной жизни. Они подписали петиции. Они написали письма в Конгресс. Они