Григорий Распутин - Алексей Варламов

«Он прямо поразителен – такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну, но поражаюсь, глядя на Него. Все остальные члены семьи такие храбрые и хорошие и никогда не жалуются, – такие, как бы Господь и наш Друг хотели бы», – писала Императрица Вырубовой о детях и самом дорогом для них обеих человеке – Императоре Николае Александровиче, соотнося их мужественное поведение ц,гипотетической оценкой Распутина.

Комендант Ипатьевского дома Я. М. Юровский в своей записке о расстреле Царской Семьи и сокрытии трупов указывал на то, что «на шее у каждой из девиц оказался портрет Распутина с текстом его молитвы, зашитые в ладанку».

Это обстоятельство уже в наши дни было подхвачено сторонниками Распутина как еще одно доказательство его святости. «Перед миллионами русских верующих во всей своей неприкрытой остроте встал вопрос о том, как совместить в сознании образ вечно пьяного и похабного мужика с остатками пищи в бороде и Царственных мучеников, Государя, Царицу, прекрасных и чистых Царственных дочерей, поистине агниц без пятна и порока, принявших смерть с образками и молитвой этого "пьяницы", спрятанными у самого сердца, – вопрошал Ф. Козырев и продолжал: – Кто был слеп – они, непорочные, мужественные, прекрасные, или мы… Вот центральный пункт всех споров о Распутине».

Вопрос, может быть, и резонный, но следует заметить, что фраза о портрете Распутина была, во-первых, вписана в машинопись от руки, а во-вторых, версий воспоминаний Юровского существует по крайней мере пять. Как писал Н. Г. Росс о записке, хранящейся в Государственном архиве Российской Федерации, в 601-м фонде, где и говорится о портретах Распутина, то «именно на этом экземпляре "Записки" находятся загадочные приписки от руки». И далее: «Теперь благодаря доктору исторических наук Ю. А. Буранову известно, что машинописный текст "Записок" собственноручно надписывал историк М. Н. Покровский».

В других материалах, например, в выступлении Юровского в феврале 1934 года на совещании старых большевиков по вопросу о пребывании Романовых на Урале, о ладанках с портретами и молитвами Распутина ничего не говорится, а потому нельзя исключить, что эта фраза была специально вставлена, с тем чтобы через Распутина лишний раз дискредитировать Царскую Семью – способ, вольно или невольно широко используемый и поныне, в том числе и теми, кто искренне желает послужить памяти о семье страстотерпцев, а на деле их только дискредитирует.

Более точным следует считать тот факт, что после расстрела Царской Семьи в подвале Ипатьевского дома было найдено 57 икон, принадлежавших царственным страстотерпцам, и три из них оказались подаренными Распутиным. Об этом сообщается в книге генерала М. К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале», он же приводит отредактированные тексты надписей на этих иконах:

«а) на иконе с изображением лика Спаса Нерукотворного в 1908 году Распутин написал: "Здесь получишь утешение";

б) на иконе Благовещения Пресвятой Девы в 1910 году им написано: "Бог радует и утешает (о чем) извещает (как и об этом) событии (и в) знак дает цвет";

в) на иконе с изображением Божьей Матери "Достойно Есть" в 1913 году Распутиным написано: "Благословение достойной Имениннице Татьяне на большую любовь во христианстве, а не в форме".

Надписи приведены в исправленном виде; Распутин же пишет страшно безграмотно, соединяя иногда два-три слова в одно, а иногда, как это видно на второй иконе, пропускает слова, отчего разобрать его рукописи довольно трудно».

А далее следовал такой авторский комментарий: «Не касаясь совершенно в настоящей части этой книги значения Распутина как оружия, выдвинутого определенными партиями и кругами общества для своих гнусных политических целей, о чем будет речь в третьей, последней части этой книги, здесь, исходя из приведенных надписей Распутина, нельзя, вспоминая весь тот ужас грязи, которой общество заливало Царскую Семью в Ее отношении к Распутину, отказаться от желания напомнить честному русскому христианину слова Апостола Павла к Коринфянам: «Но боюсь, чтобы как змей хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе»».

Не менее резко высказались о личности Распутина и другие лица, причастные к расследованию обстоятельств убийства Царской Семьи: английский журналист Роберт Вильтон и русский следователь Н. А. Соколов. О следствии, проведенном Соколовым, и его выводах, изложенных в книге «Убийство царской семьи», скажем чуть позже, а пока отметим, что самое первое следствие, пытавшееся разобраться в личности и действиях сибирского странника, было проведено сразу же после Февральской революции Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства.

Тогда, весной 1917 года, фактически именно за связь с Распутиным было арестовано довольно много людей: Вырубова, Лохтина, Хвостов, Белецкий, Протопопов, Штюрмер, Горемыкин, Комиссаров, Воейков, Андроников…

Материалы этого следствия, озаглавленные «Падение царского режима», частично были опубликованы в 1924– 1927 годах под редакцией Павла Щеголева. Вышло семь томов. Их иногда называют сфальсифицированными, подобно тому как был сфальсифицирован Щеголевым же при участии Алексея Толстого дневник Анны Вырубовой. Ссылаются при этом на воспоминания одного из членов комиссии А. Ф. Романова.

«Романов советовал относиться к записям с сугубой осторожностью, так как "они никем не подписывались, обвиняемым не предъявлялись и редактировались четырьмя литераторами, в числе которых был и Блок, певец большевизма"», – утверждает С. В. Фомин.

На первый взгляд это замечание может показаться резонным, но вот что обращает на себя внимание. Вырубова, как известно, сразу же опротестовала публикацию дневника. «По слухам, дошедшим до меня, в Советской России появилась в печати книга "Дневник А. А. Вырубовой", якобы найденный у одного нашего старого слуги в Петербурге и переписанный некоею Л. В. Головиной… Считаю своим долгом добавить, что единственный наш старый слуга Берчик умер еще у нас в Петербурге в 1918 г., был нами же похоронен и ничего после себя не оставил», – заявила она в эмигрантской газете «Возрождение» 23 февраля 1928 года, а в интервью шведской «Хювюд стадсбладет» подчеркнула, что дневник является плодом «большевистской пропаганды для сенсации среди легковерных людей». Но ни одним словом она не обмолвилась о том, что фальшивыми были опубликованные в том же 1927 году ее показания ЧСК (которые, к слову сказать, косвенно свидетельствуют о том, что дневников в общепринятом смысле этого слова Вырубова не вела).

Это же самое относится и к очень многим из привлекавшихся по этому делу свидетелей, которые были еще живы и, находясь в эмиграции, не заявили об искажении их показаний. Ни генерал А. И. Спиридович, ни граф В. Н. Коковцов, ни министр А. Н. Наумов, ни П. Н. Милюков, ни А. И. Гучков… Ничего не заявляли о факте подлога председатель ЧСК Н. К. Муравьев и другие следователи, за исключением Романова, да и тот ведь прямо ничего не утверждал. Нет оснований полагать, что были сфабрикованы стенограммы допросов и тех, кого к тому времени уже не было в живых, – Хвостова, Белецкого, Манасевича-Мануйлова, Андроникова, Штюрмера, Протопопова, Родзянко.