Медленные пули - Аластер Рейнольдс

– Хуже, – сказала я. – Ведь так, Прад?

Прад сухо, невесело рассмеялся:

– О да. Намного хуже. Скажем так: минимум пять столетий.

– Нет, – сказал Кроул, с порога отметая такую возможность. – Этого просто не может быть. Корабль в полной исправности, не считая перебоев с энергией. Мы прыгнули, только и всего, и в одном из прыжков что-то слегка пошло не так. Но мы не могли выпасть из жизни на пятьсот лет.

– Вы правы, – со зловещей усмешкой согласился Прад. – Пять столетий – это нижний порог, по моей оценке. Наилучший вариант. Можете быть уверены, что мы исчезали на более длительный срок.

– Назови наихудший, – сказала я.

– Я не могу назвать точное время, слишком уж много независимых факторов, слишком много неопределенности из-за кратковременных сбоев периодичности вращения. Плюс-минус тысяча лет, может, немного больше. Если нам совсем не повезло – пять тысяч. Я могу проверить еще несколько параметров, если вы считаете, что это знание улучшит вашу жизнь. Характер расширения видимых остатков суперновой. Собственное движение звезд, раз мы знаем теперь, в какой системе находимся.

– А мы это знаем? – спросила Йесли.

– Думаю, да, – сказал Прад. – Именно там, где нам и полагалось быть. Я бы сказал, что мы задержались с прибытием, но, насколько можно судить, мы находились на орбите не одно столетие, ожидая, пока корабль не очнется.

– Ничего не понимаю, – сказала я.

– Все ты понимаешь, Скар. Просто не хочешь принять. Это Тоттори, та самая густонаселенная индустриальная планета, на которую нас послали для дополнительной обработки.

Я вспомнила наш предыдущий разговор.

– Ты же говорил, что не узнаёшь это место.

– Я и не узнаю́.

– Но тогда… – начала было я.

– Здесь случился ледниковый период, – сказал Прад. – И поэтому все выглядит иначе. Шапки полярного льда намного больше, очертания континентов и особенности рельефа поверхности изменились. Одни моря замерзли, другие отступили. Я не знаю, почему это произошло.

– Ледниковые периоды случаются, – сказал Спрай.

– У этой планеты, с ее углом наклона, их быть не должно. Солнце чуточку слабее, чем следует, но для такого похолодания этого недостаточно. Я думал, что ошибаюсь. Знаете, почему еще я усомнился в себе?

Теперь Прад смотрел на нас так, словно мы его в чем-то обвиняли.

– Не волнуйся, Прад. Все в порядке, – сказала я.

– Здесь нет никаких станций. Нет сооружений на орбите, нет жилых модулей. Ни единого корабля. На поверхности планеты нет ни городов, ни космопортов, ни дорог. Этой планете полагается быть одной из самых густонаселенных в освоенном людьми секторе космоса. А перед нами – лишь дрожащий мертвый ледяной шар.

После продолжительного молчания Спрай сказал:

– Может оказаться, что ты где-то ошибся?

– Может, – ответил Прад, и мы позволили себе дурацкий проблеск надежды – во всяком случае, на несколько мгновений, пока Прад не сокрушил эту надежду. – Да, вполне возможно, что мои методы несовершенны. Но вы вправду думаете, что, когда все данные указали на Тоттори, я принял это просто так, без вопросов?

– Продолжай, – сказала я с жутким ощущением неотвратимости.

– Я сравнил планету внизу с остальными в архиве. Что касается остальных планет системы, их орбиты и размеры ровно таковы, какими должны быть. С архивами есть проблема, но… – Прад осекся, потом взял себя в руки. – Мне удалось восстановить достаточно информации для сравнения. Да, верно, очертания континентов сейчас выглядят иначе. Все выглядит иначе. Но совпадений достаточно, чтобы исключить всякие сомнения. Поверьте мне, я сам бы хотел, чтобы это была не Тоттори. Но это она.

Йесли, Спрай и Кроул – Троица – согласились разойтись по своим колесам. Им предстояло проделать деликатную работу – подготовить почву для восприятия скверных известий, которыми нам рано или поздно предстояло поделиться. Нельзя же было ожидать, что все примут правду спокойно и рассудительно.

С момента пробуждения ситуация в основном описывалась словами «солдаты против солдат». Последние события не положили конец этому застарелому противостоянию, отнюдь, но я с легкостью представляла себе, как эти солдаты дружно ополчатся против Прада и остальных членов экипажа. В конце концов, ведь именно экипаж отвечает за корабль, и это именно их корабль уволок нас сквозь время.

Даже если виновен был сам корабль, мы нуждались в нем, чтобы выжить. И уж точно не было никакого смысла вешать экипаж, хоть это и помогло бы солдатам отчасти спустить пар. Что нам было нужно – всем нам, – так это другая цель.

К счастью, у меня был на примете подходящий человек.

В своих колесах Йесли, Спрай и Кроул выбрали примерно по дюжине подчиненных, которым можно было доверить поиски Орвина. Им выдали оружие, добытое на том же складе, где Прад обзавелся своим пистолетом. Те, кому энергопистолетов не хватило, взяли на складе инструментов топоры и тяжелые гаечные ключи. Еще им раздали планшетники – Прад без особых усилий отыскал несколько десятков – и показали, как использовать их для связи, так что мы могли координировать поиски.

Еще им как бы мимоходом сообщили, что мы, похоже, надолго задержались в пути.

Надолго – это на сколько?

Годы, десятилетия?

«Больше века» – такова была официальная версия. Не совсем правда, но и не совсем ложь. Без упоминания о тысячелетиях.

Было ли слишком самонадеянно с нашей стороны думать, что мы способны выдержать правду, а другие – нет? Не думаю. Я видела, как Прада едва не вырвало от потрясения, вызванного его открытием, да и я сама лишь с трудом сдержалась. Но даже тогда я не восприняла эти факты эмоционально. Я сказала себе, что я не просто не вернусь домой, – возможно, нет уже никакого дома, который я могла бы узнать. Мать и отец скончались тысячи лет назад, и все, что осталось от их жизней, насколько я понимала, похоронил новый ледниковый период на другой планете.

Я знала это и верила в это. Но я напоминала пациента, которому поставили неутешительный диагноз: он потрясен, но еще не принял факта. Это придет со временем, но в тот момент внутри было пусто, словно я оставила жизненно важную часть себя в гибернации.

Если что-то и помогало мне сосредоточиться, так это мысль о поисках Орвина. Не стану скрывать: я фантазировала о том, что сделаю с ним. Рано или поздно, при отсутствии внешней власти, нам придется создать на «Капризе» судебный аппарат, свод законов и систему наказаний и подобрать людей, которые будут обеспечивать исполнение законов. Придется действовать осторожно, чтобы нас не привлекли к ответственности при контакте с человеческой цивилизацией, какой бы она ни стала. Не стоит действовать варварскими методами.

Но пока эти законы еще не написаны, мы можем позволить себе некоторую свободу действий. Из Орвина, которого не любили даже многие с его стороны, получится отличный предмет всеобщей ненависти. Я чувствовала, что это может быть полезным, раз наши расхождения лежат на поверхности.