Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

чем головой. К тому же он слишком стар, и мы не можем рисковать его здоровьем.

— Выполнение этой задачи может быть опасным? — спросил Ян.

— Этого мы не знаем. Если Тан-гиль поймет, что мы собираемся сделать, он не будет от этого в восторге. Нам нужен человек выдержанный.

— Ионатан? — предложила Тува. Марсель улыбнулся.

— Ионатан, при всем моем уважении к нему, должен заметить, подчас теряет рассудительность.

— Нет, я придумал! — воскликнул Натаниель. — Моя мать, Криста! Она — дочь Тамлина, она очень способная, она-то уж выведает все, и к тому же она несколько не в себе после смерти отца и моей поездки сюда. Ей нужно немного развеяться.

— Криста — это то, что надо, — сказал Марсель, — и снова они увидели на его лице то оценивающе-веселое выражение, которое было знакомо им и раньше, хотя теперь они уже и не помнили, в связи с чем. — Я немедленно пошлю к ней с известием того, на кого она целиком и полностью полагается.

— Линде-Лу?

— Именно его. Для него это тоже будет полезно, потому что, как я уже говорил, он в последнее время в разладе с самим собой. И мне так хочется чем-то помочь моему бедному внуку.

Взгляд Натаниеля стал беспокойным. Возможно, он начал понимать смысл хитрой улыбки Люцифера? Или это ему только показалось? Габриэл ничего не замечал. Он с серьезным видом заметил:

— Да, ведь и Криста, и Линде-Лу — ваши потомки, господин.

— Совершенно верно, дружок. Так что в деле теперь участвуют четверо моих родственников. Почти все в сборе. Не хватает только Ваньи и Ульвара.

— Вы многим рискуете, чтобы одолеть Злого Тенгеля, — серьезно заметил Ян. — Вы идете на большие жертвы.

— Да, ирландец, это так, — с той же серьезностью ответил Люцифер. — Но я и самого себя подвергаю опасности, а не только жертвую другими! Ну, а теперь: прощайте, друзья! Мы будем наблюдать из своего неведомого далека за вашим продвижением в долине, хотя сами вмешаться не сможем.

Это ваша борьба, только ваша, люди! И об этом ты не должен забывать, Марко, мой дорогой сын! Теперь ты просто человек, а не черный ангел.

— Я буду помнить об этом, отец, — серьезно ответил Марко.

— Те сведения, которые Криста сможет собрать о Линксе, будет доставлять тебе Линде-Лу.

И снова на лице Люцифера появилась странная, рассеянная улыбка, говорящая им о том, что он, вопреки всему, свергнутый с небес, черный ангел, а никакой уже не белый. Туве показалось, что по горному перевалу пронесся порыв холодного ветра, и она невольно поежилась.

Люцифер, Тарье и Руне направились обратно к леднику. И вскоре они растворились в ночном тумане, окутавшем ледник.

Тенгеля Злого они уже не видели. Он ничем не выдавал своего присутствия, и у них возникло подозрение, что он сконцентрировал все свои усилия, чтобы продвигаться вперед, несмотря на волочившиеся за ним цепи из мертвецов.

Пятеро избранных устроились на ночлег. Благодаря Люциферу, земля оставалась теплой, так что они могли спать, завернувшись в свои плащи.

Марко смотрел на сгущающийся вокруг них туман, глубоко задумавшись. Вся его прежняя жизнь была лишь подготовкой к этому решающему моменту. Перед ним стояла почти немыслимая задача, которая была по плечу только ему.

3

Он родился в темном и мрачном лесу в 1861 году, он и его брат-близнец Ульвар. Их мать, Сага из рода Людей Льда, уже смотрела в глаза смерти, когда появился на свет гротескный Ульвар. Рядом с ней был лишь одиннадцатилетний мальчик, и это ему предстояло оберегать новорожденных в холодном и жестоком мире. Плача и хлюпая носом, Хеннинг Линд пытался сделать для малышей все, что мог. Он в отчаянии просил Сагу не покидать их…

И им пришли на помощь.

Посреди пустынного леса появились двое черных ангелов. Они дали детям тепло, а Хеннингу — силу, и они не позволили Саге умереть, взяв ее с собой в Черные Чертоги, где ждал ее отец этих детей, падший ангел света Люцифер.

Сага не могла остаться в мире людей. Там она обречена была на смерть. Но несмотря на то, что ей было хорошо в Черных Чертогах, она постоянно думала о своих сыновьях. Наконец она получила известие о том, как обстоят дела.

Марко был совсем еще маленьким, когда понял, что в нем самом есть что-то особенное. Теперь он, конечно, не помнил отчетливо первые годы своей жизни, но волков хорошо помнил. Они были при нем постоянно. Двое огромных волков следовали за ним по пятам, когда он гулял один. Он помнил, каким защищенным чувствовал себя, ухватившись руками за их густую шерсть и склонив голову им на загривок.

Иногда эти волки превращались в двух высоких, чернокожих мужчин с крыльями.

И вот настал день, когда они научили его, как самому становиться волком. Это был замечательный день в жизни четырехлетнего мальчика. Он спросил их, кто они такие, и они ответили ему:

«Ты — один из нас».

«Но ведь у меня нет крыльев», — заметил Марко.

«Да, потому что ты к тому же еще и человек, — ответили они. — И тем не менее, ты более знатен, чем мы, ты наш принц! Но об этом ты никому не должен говорить, в том числе и своему брату-близнецу».

«Но тогда он тоже принц?» — спросил Марко.

«Да, он тоже, но об этом ему пока не следует знать — пока».

Марко кивнул в знак того, что все понял.

Они научили его также «колдовать», как он в детстве называл это. И он колдовал так, что вокруг него все сверкало, искрилось и громыхало, и все вещи превращались по его желанию в то, во что ему хотелось превратить их. Ульвар очень любил на это смотреть. И смеялся своим хриплым смехом, в котором не слышалось особой доброты.

Будучи ребенком, Марко испытал большое горе. Никто не любил его брата. Это так огорчало, так огорчало его, и он постоянно защищал своего брата, помогал ему, как мог. Но не учил его всему тому, чему его самого научили черные ангелы, поскольку те запретили ему делать это. Они сказали, что Ульвар еще не созрел для того, чтобы правильно воспользоваться этими дарами, и в глубине души Марко был с ними согласен. Но очень часто он заставлял Ульвара верить в то, что это он сам, а не Марко, творит маленькие чудеса. Ему хотелось чем-то порадовать Ульвара, и он пытался научить брата отличать хорошее от плохого.

Но прискорбная истина заключалась в том, что Ульвару хотелось