Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

тех, кто способен понять. Прочтут, поймут, смогут использовать при своём самосовершенствовании, будет благое в том и быть по сему. Если кому непонятно и использовать не сможет, что ж, это только таких беда. Значит не для подобных написано, вот пусть и не мучаются с избытком, живут как и жили. Главное, чтобы себя, душу свою не марали делами, за которые стыдно. А там уж после смерти разбирательство будет. Тут главное, чтобы те, кто может такой дорогой идти, осознали, что такой дорогой можно и нужно идти, и в свой срок сподобилась, становясь чище, такой дорогой пойти. Ну, и в куда большем количестве до более радующего результата дойти. Так что это скорей именно для них писано. Хотя никому читать запрета уж точно нет. Каждому на пользу пойдет.

Пока можно записать новшество. В памяти начали, особенно во время молений, всплывать-проявляться обрывки-куски чего-то когда-то случавшегося, но давно и напрочь забытого. Утверждать, что такого рода вспышки обрывков памяти, в основном касающиеся событий мелких и ничтожных, задерживаются в памяти надолго нельзя, как приходит, так почти тут же и пропадает, только даже само такое воспоминание, любое, уже словно пытается намекнуть, что где-то из забытого сохраняется всё, и если такое вот чем дальше, тем более полномасштабно продолжится, тем больше шансы, что вспомнятся-воскреснут куда более полномасштабные и значимые куски казалось бы совершенно забытого. Добавить пока к этому можно только одно. Может обрывки воспоминаний выглядят достаточно никчёмными и не обладающими сколь-либо существенной значимостью, они бесспорно наделены свойством намекать на некий чувственный фон, который когда-то сопровождал вспоминающиеся обрывки чего-либо, тут, кстати, уместно было бы согласиться, что далеко не всё из всплывающего в памяти впору относить к событиям или увиденному где-либо и когда-либо, так как многое, похоже, вполне впору было бы отнести к когда-то виденным и весомым по значимости снам. Снам, которые произвели впечатление и очень хорошо сохранялись в памяти, снам, увиденное в которых тоже сопровождалось неким особым чувственным фоном. Так же можно отметить блёклости и размытость некоторых вспоминающиеся обрывков. Тут, пожалуй, среди значимого первостепенным и остаётся только намёк на тот самый чувственный фон. Так же в очередной раз впору согласиться с тем, что всплывшее в памяти там надолго не задерживается, такого рода воспоминания крайне недолговечны. Появление такого рода воспоминаний, можно отметить, начинается во второй части молений, потом, после окончания резко снижается интенсивность, но не прекращается сам процесс, он именно снижается, пока не сходит на нет. Час-два и потом уже не остаётся практически ничего.

Одно из новых ощущений из области восприятия происходящего. Раз разум и мозг претерпевали раньше, да и теперь по крошкам, то там, то тут продолжают претерпевать некие изменения, начинаешь ощущать себя центром чего-то избыточно важного и особого, что вполне объяснимо в свете того, кем был назван в храме Гласом Господним, после чего они, там, в храме, после того, как хаили, вслед приказу Господню, всем храмом славословие спели. Только насколько следует беспокоить себя ответственностью за сохранность того хранилища, которое возникло и продолжает трансформироваться в голове, если пока в таком непомерном неведении относительно связанных с происходящих всех и разных тонкостей и нюансов? Если тут всё целиком строится на предполагающемся и очевидно существующем желании во что бы то ни стало уцелеть, это одно. Но если бы так всего всегда боялся, ни одни бы те испытания, которым подвергся, не выдержал. Если подумать, для создания стимула во что бы то ни стало стараться не дать попасть в беду редкостно удачному творению столь многих, необходимо прежде всего, чтобы сам проникся желанием действовать только так, чтобы результат подобных действий исключительно и радовал, а тут по определению необходимо наличие какого-никакого, но понимания, что происходит, зачем происходит, и почему. Но и это только малый из факторов на фоне начавших чуть ли не через шаг прорисовываться, неких, не лучшего свойства, сторонних воздействий. С ними-то как себя вести? Просто пытаться делать вид, что их не замечаю и не вижу?

Можно описать потуги в храме предпринятые, когда подошедший попозже, с весьма экзотическим лицом субъект, явно находившийся не в курсе, что храм не католический, где четки дело обычное, а православный, где распятие на подвеске в руке не носят, тем более то и дело другой рукой телефон теребя. У православных распятье на шее носят. О том труженику те, кто за ним наблюдал, сказали, после чего он свой немаленький крест, наконец, и на шею повесил. А до того он всё старался впереди встать, либо голову на пути взгляда утвердить. Измаялся весь, бедолага. О том, что из всех, кто на молитву пришёл, только он, измучившийся потугами так мешать, да сам, по мере тех дерганий, отступавший то вправо, то влево так себя малопонятно ведём, о том ему уж точно не сообщили. Да и сам перемещал голову, только когда по-иному увидеть минору не получалось, то есть, гораздо реже. Субъект, в общем, нелепенький, да и физиономия у него для усердно молящегося неподходящая.

Просто нельзя не записать пока не забыл. Все эти мелкие выходки-авантюры, они, сомнений нет, придуманы во вред, но как же они делу на пользу! Вот этот выродок со своей звукоусиленным саксофоном, он ведь там появился только после того, как стало понятно, что эти несусветный вопли электро голосов о станциях пишущего если и донимают, то не слишком. И стоило ему там появиться, объявления стали звучать многократно тише. Словно он одним своим появлением смог снизить их звук. И проехал он две остановки, попрошайки так себя не ведут. Кстати, небезлюбопытен был и взгляд, каким он сопроводил свой, тоже так несвойственный деньги клянчащим мат. В таком точно просматривалось нечто ещё, и от куда более опасного. Отсюда и самый значимый вывод напрашивается. Первое и самое главное — любое событие, люди участники его, предметы, та же погода, что угодно, если эти объекты и события явно направлены на то, чтобы в результате в ответ на них испытал раздражение, озлобление, какие-либо ещё нежелательные эмоции, значит самое правильное в ответ на нечто подобное вообще никакими эмоциональными всплесками, действиями, словами не реагировать, только насторожиться. Всё, чтобы там ни было, раздражающее, желает, чтобы в результате совершил действие, сказал слово, породил событие, о необдуманных последствиях которого, никаких сомнений, обязательно пожалею. Поэтому следует только ещё больше насторожиться и ответить на всё подобное поведением, только отделяющим от происходящего, если такое возможно. Даже появление тех же странных мыслей, словно зовущих при возникновении