Холодное сердце - Элизабет Бикон

– Хотя его лошадь смахивала на арабскую, милорд, и, если бы он не был одет, как крестьянин, его бы можно было принять за джентльмена.

– Смотри в оба, на случай если он появится, а я прикажу удвоить ночную стражу. Если мисс Уитен или моя дочь захотят прокатиться верхом, нужно, чтобы с ними ехал ты сам или Сет. И прихватите оружие, Джош, на всякий случай, – нахмурив брови, приказал Люк. – И не болтай об этом. Чем меньше людей будут знать, тем лучше. Я не хочу, чтобы тут возникла паника или люди перепугались, прежде чем мы выясним, что ему надо.

– Я не проболтаюсь, можете мне верить, – ответил Джосая, обидевшись на то, что кто-то мог его в этом заподозрить, а уж тем более Люк, который знал его с тех самых пор, когда, будучи еще в коротких штанишках, сел на своего первого пони.

– Да, верю, конечно, – с кривой усмешкой отозвался Люк, отправив кучера на задний двор и велев ему следить за всеми, кто будет приходить и уходить в поместье в этот нелегкий для всех день.

Люк намеревался поймать человека, охотившегося за Верити Уитен, и допросить его. Но тогда почему по спине ледяной струйкой побежали мурашки зловещего предчувствия? С тех пор когда она была младенцем, Люк видел эту девочку всего несколько раз и совсем не знал ее. Однако Ив сразу полюбила ее, а Хлоя ее обожала, так что он не мог не прийти в ярость, узнав, что кто-то пытался причинить этому ребенку вред.

Люк нахмурился и решил, что должен найти время, чтобы расспросить Хлою об отце Верити, и сделать это раньше, чем ему хотелось. А до этого, пока она была так занята хозяйством, что едва успевала поесть, не говоря уже о сне, он будет полагаться на зоркий глаз Джосаи, дружбу, возникшую между девочкой и Ив, и собственную бдительность.

Через несколько часов Хлоя и горничные прервали работу и, завернувшись в шали и надев рукавицы, поднялись на балюстраду на крыше, чтобы посмотреть, как погребальный кортеж направляется к церкви, где был похоронен пятый виконт Фарензе. Проходя по парку, траурная процессия то скрывалась из вида, то вновь появлялась, и Хлоя пожалела, что не может участвовать в службе. Ей, как экономке, полагалось подготовить все к возвращению замерзших и опечаленных участников похорон, поэтому она склонила голову и прочитала тридцать третий псалом и «Отче наш» в память о своей любимой хозяйке и от всего сердца молча пожелала, чтобы земля была ей пухом.

После этого они со слезами на глазах увидели, как распрягли лошадей, чтобы мужчины из числа слуг и работников могли на руках пронести свой скорбный груз оставшуюся до церкви часть пути. При виде такого проявления любви и поклонения этой замечательной женщине горничные разрыдались. Хлоя тоже чуть не заплакала. Но вместо этого она сделала глубокий вдох и протянула белоснежные обрезки мягкого хлопка и льна тем, кто забыл носовые платки, а сама, обняв Верити, прижала ее к себе, чтобы они вместе могли сказать леди Виржинии последнее прости.

Они стояли на холодном зимнем воздухе до тех пор, пока толпа знати и местного дворянства не вышла из маленькой церкви. В это время гробницу открыли, и самые близкие родственники и друзья увидели, как Виржинию положили рядом с ее любимым Виржилом. Только тогда Хлоя велела прислуге спуститься вниз и подготовить Фарензе-Лодж к возвращению хозяев и ко всем ритуалам, которым положено было свершиться в этот скорбный зимний день.

Воинственный взгляд, брошенный Брэн на ее бывшую подопечную, сказал Хлое, что ей хотелось бы побыстрее увезти отсюда Ив, чего и Хлое хотелось сделать с Верити. В этот момент с верхушки соседнего дерева раздалась песня дрозда. Он пел так, будто от этого зависела его жизнь. И никто из них не стал упрекать Ив и Верити за то, что они не присоединились к другим дамам, собравшимся сейчас с молитвенниками в гостиной вокруг камина. Когда они спустились вниз, в ушах у них, словно последняя серенада в честь женщины, которая так ярко жила и сильно любила, звучала эта веселая песня.

– Я рада, что леди Виржиния недвусмысленно выразила свое желание, чтобы не было споров, когда она умрет. Мисс Ив слишком сильно тоскует о ней, чтобы, когда в доме соберется полстраны, играть роль хозяйки с таким самообладанием, будто потеряла любимую канарейку. Они ведь были так близки, – сообщила Хлое Брэн, когда через несколько часов они пили чай в комнате экономки.

– Ив прекрасно справляется, но она слишком молода, чтобы выдержать много формальностей, и настоящие друзья леди Виржинии это понимают. Они ушли, как только позволили приличия, и приложили все усилия, чтобы увести остальных, – ответила Хлоя, положив на стул до боли затекшую ногу и наслаждаясь теплом камина. В последние несколько часов у нее было столько дел, что она невольно волновалась, не забыла ли какую-нибудь важную мелочь. – Хотя мне казалось, что леди Бантинг и сквайр с женой никогда не уйдут.

– А я все думала, когда эта проклятая миссис Уинтерли перестанет есть, – поморщившись, произнесла Брэн.

– «В доме, где правильно налажено хозяйство, в сливовый пирог кладут больше сахара, а в сырные булочки – меньше соли», – злобно спародировала Хлоя эту даму. – Это не помешало миссис Уинтерли съесть огромное количество и того и другого, пока она рассказывала всем кому не лень, как она обессилела от горя.

– Жирная старая лицемерка, – сказала Брэн и, утонув в своем кресле, закрыла глаза.

– Не стану возражать, хотя знаю, что должна, – согласилась Хлоя, когда тепло и сильная усталость заглушили чувство вины, которое мучило ее, потому что оставались еще дела, которые она должна была сделать, прежде чем позволит себе снова попытаться уснуть. – Вы на меня плохо влияете, Брэн, – рассеянно пробормотала она.

– Кто-то же должен это делать, – заявила ее новая подруга, подняв свои морщинистые веки, как будто только делала вид, что почти уснула. – Вы молодая женщина, и вам пора снова научиться жить, – сказала она, словно видела душу Хлои насквозь вместе с теми горькими воспоминаниями, о которых той не хотелось думать.

– Я могла бы сказать вам то же самое.

– Вся моя жизнь и любовь закончились еще до рождения мисс Ив. Мой Джо лежит в море на другом конце света, и другого у меня не будет. Но вы заслуживаете большего, чем судьба давала вам до сих пор.

– Нет, не заслуживаю, – отрезала Хлоя, хотя в ее сознании мелькнул образ Люка Уинтерли, который, смеясь, шептал: разве я не лучше, чем вы могли воображать в своих самых смелых фантазиях?

– Тогда, может быть, он заслуживает, – заметила Брэн.

Должно быть, это отражалось в глазах Хлои. Потому что каждый раз, когда этот несносный человек оказывался с ней в одной комнате, у нее учащался пульс и, как она ни старалась покончить с этим, все ее тело начинало дрожать от желания.

– Ему надо больше, чем я могу дать, – ответила Хлоя и снова закрыла глаза в надежде покончить с этой болезненной темой. Все ее обычные защитные барьеры так ослабли, что, казалось, еще чуть-чуть, и чувства неудержимым потоком хлынут наружу. – Еще чаю? – спросила она с фальшивой бодростью, которая была очевидна им обеим.

Брэн покорно кивнула и оставила в покое болезненный вопрос о чувствах миссис Уитен к ее знатному хозяину. Ее взгляд говорил, что сейчас не время для споров.