Темногорье. Серебряный лес - Лада Кутузова

«Ну ты и гад, Шаарон! Почему ты меня не подождал?! – из-за шлема его голос звучал глухо, хотя Летц вопил так, что его голосовые связки, казалось, еще немного и порвутся. – Я же пришел за тобой!»

Летцу хотелось что-то сделать: сломать или разбить, он несколько раз ударил ножом по стене, а после прекратил – не хватало еще нож сломать. На мгновение ему почудилось, что он попал в версию «Безнадеги», не доставало лишь зомби, готовых объявить охоту на него. Летц ссутулился и побрел домой, следовало не терять время – счетчик отсчитывал полученное излучение, как начало конца. Конца всего. Летц не успел отойти, как споткнулся о булыжник. Тот лежал незамеченный Летцем рядом со входом, к нему был привязан лист бумаги. Летц поднял камень и с трудом – краги были неудобны для мелких манипуляций – перерезал веревку. Порыв ветра едва не вырвал бумагу из рук Летца, но тот сумел удержать ее. На листе почерком Шаарона было написано: «Я знаю, что ты придешь. Прости, но я не такой сильный, как ты. Внутрь лучше не заходи, если только не припрет с продуктами – дверь открывается по дате твоего дня рождения. Еще раз прости и удачи тебе. Ша-а».

Летц не заметил, как вырубился. Думал, что просто полежит на кровати поверх покрывала, но потом передумал: переоделся и залез под одеяло. Домашний уют… Как же давно у Летца его не было. Когда он брел обратно от Шаарона и увидел людей, то сперва подумал, что начались глюки. А потом даже обрадовался: живые люди! Настоящие! Летц бросился к ним, не зная, что перед ним охотники за головами из корпорации «Великие мечты».

Его остановили и уточнили:

– Вы Летц?

Он закивал головой: надо же! Все его усилия оправдались, его нашли.

– Да, это он, – подтвердил рослый мужчина, которого Летц будет знать сперва как Ареса, затем – доктора Белофф. – Последний из этого мира.

Летца запихнули в челнок, который доставил их к обломку какой-то башни. Как Летц потом понял, это был вокзал тысячи миров, точнее, то, что от него уцелело. Они сели в лифт, а через полчаса вышли в мире Шейлы, которому Летц дал название в честь игры – Безнадега. Оптимизм у Летца скоро поубавился, но ему казалось, что главный ужас все же позади – он среди людей.

Проснувшись, Летц вылез из-под одеяла и отправился в ванную комнату. Здесь было необычно: небольшая ванна, в которой можно было только сидеть и сразу два крана: с горячей и холодной водой. В корпорации «Великие мечты» были установлены душевые кабины, как и у него дома. Ведь тот был скорее убежищем, чем обычным домом, поэтому подчинялся идее экономии пространства. Летц огляделся: нежно-сиреневая плитка с изображениями пряничных домиков, зеркало в серебряной раме, большая раковина из латуни, белоснежные полотенца. Летц подумал и включил воду: ничего страшного не случится, если он проведет в ванне немного времени.

Казалось, Летц только залез в воду, как выяснилось, что пролетели полчаса. Он наспех оделся и спустился в зал. Тлут хлопотал за стойкой.

– Отдохнули? – мохноног расплылся в улыбке.

Летц кивнул и примостился за столом. У него возникло ощущение, будто с плеч свалилась неимоверная тяжесть. Он слишком долго провел в напряжении. Хотелось сидеть и сидеть тут, глядя в окно и не думая ни о чем.

– Черт! Я вырубилась! – Шейла оповестила о своем появлении эмоционально. – Собиралась просто полежать.

Тлут подскочил и помог ей сесть рядом с Летцем:

– Рад, что вам у меня понравилось.

– Да, здесь мило, если ты из деревни, – Шейла начала осматривать помещение, словно только что увидела, и Летц последовал ее примеру.

Наверное, можно было неделю провести на постоялом дворе, но и тогда не разглядеть все мелочи. Например, расшитые гладью салфетки, столовый сервиз, расписанный изображениями пастушек и пастушков, граненный кувшин и стаканы… Летц бы полжизни отдал, да что там – большую часть жизни, чтобы родители были сейчас с ним, чтобы им ничего не угрожало. Мама любила уют и часто покупала всякую, по мнению папы, ерунду в дом. Летц взял в руку фарфоровую солонку и погладил ее: она была сделана в виде мельницы.

Появился Майкл, он от души зевал.

– А вы уже здесь давно? – удивился он.

– Несколько часов, – пошутил Летц.

На обед Тлут подал свежие щи из крапивы и мясо, запеченное в горшочке с овощами, сыром и ароматными травами. От одного запаха у Летца чуть не закапала слюна.

– Приятного аппетита, – пожелал хозяин постоялого двора.

Летц только головой мотнул – рот был занят едой.

После обильного обеда хотелось некоторое время не двигаться, чтобы пища улеглась в желудке. Тлут убрал посуду со стола, принес лампу и большую тетрадь в кожаном переплете. Рядом с ними он поставил чернильницу и какую-то жестянку, предназначения которой Летц не знал.

– Мы, мохноноги, – произнес Тлут, – ведем записи о выдающихся постояльцах. Поведайте мне ваши истории, чтобы я мог рассказать их миру.

Тлут зажег лампу, и вокруг нее запорхали белые мотыльки.

– Эта лампа, – пояснил Тлут, – передается в нашей семье из поколения в поколение. Пока в ней горит огонь, время здесь не изменится.

Хозяин постоялого двора открыл тетрадь, макнул перо и принялся записывать. И Летц разоткровенничался. Он рассказал о том, что они все, – его родные, друзья, учителя в школе и незнакомые люди, – поверили, что мир не стоит на грани катастрофы, что можно не бояться и, наконец-то, загадывать на будущее. О надежде, которая обернулась болью. О том, что два с половиной года жил в одиночество, о том, как ушел его последний друг, и Летц не смог его остановить. О том, что сам стал Последним…

Затем слово взяла Шейла. Летц узнал, что ее научили полагаться на себя. Только на себя. Шейла привыкла жить, ни на кого не надеясь. К ней даже прикрепилось прозвище – Бешеная. У Шейлы не было родителей и близких друзей. Только один, который был Шейле вместо брата. Он защищал ее, а она его. Они поклялись помогать друг другу, а потом с ним случилась беда, а Шейлы не было рядом. И теперь это никак не исправить.

Завершил повествование Майкл. Его рассказ был кратким и гладким. Майкл жил в любящей семье, любил хорошо поесть и не ввязывался в конфликты, пока его не начал донимать Большой Бу. Большой Бу был самой большой помехой в жизни Майкла и стал самой большой удачей, потому что именно благодаря Большому Бу Майкл победил в конкурсе. Хотя это послужило стартом куда больших неприятностей. Неженка Майкл не привык к подобным передрягам.

Тлут погасил лампу. Летц бросил взгляд на стену: огромные часы с маятником замерли, едва не дотянув до трех часов, а после минутная стрелка дрогнула, и послышался бой часов. Тлут посыпал последнюю страницу песком из жестянки, чтобы чернила быстрее высохли, а затем закрыл тетрадь. Он смахнул с нее несуществующую пылинку и прижал тетрадь к груди, как самую дорогую вещь.

– Спасибо огромное, странники! – поблагодарил Тлут. – Теперь перейдем к делам, – в голосе Тлута послышалось оживление.