Не разлучайте нас - Моника Мерфи

Несмотря на страх, ирония меня не покидает меня.

– Эй, – злобно прищурившись, кричит тот, который пытается вырвать сумочку, и наступает на меня. Он старше их всех, должно быть, даже мой ровеник. И самый свирепый. Он разъярен, но в глубине его глаз затаился страх. Я отступаю, крепко вцепившись пальцами в ремешок, и прижимаю сумочку к телу. Внезапно все трое бросаются на меня, и от испуга я теряюсь. Отдать им сумочку. Пусть берут. В кошельке у меня кредитка, дебетка и налички может баксов шестьдесят от силы. Невелика потеря. Моя жизнь стоит всяко больше. Но они ведь не угрожают мне…

И телефон там же. Так ли уж плохо, если неожиданно обнаруженное устройство мамы и сестры по слежке за мной вдруг исчезнет? Карточки надо будет заблокировать. Получить дубликат водительских прав. Правда, ключи от машины тоже в сумке. Не хотелось бы остаться тут без всего, только не сейчас. Не после всего, что случилось. Я этого не вынесу.

– Черт, отдай же мне сумку, – бормочет паренек и бросается на меня. – Отдай сумку, сучка, и останешься целой.

Эти слова «сучка» и «останешься целой» действуют на меня, как удар в живот. Мои скользкие трясущиеся пальцы сами разнимаются и соскальзывают с ремешка. Я уже собираюсь отдать сумочку грабителю, как вдруг появляется еще один человек.

Он высокий, широкоплечий. Возникает, как молния, из ниоткуда. Вклинивается между нами и властной рукой отодвигает меня назад. Я отступаю, нащупываю ремешок. Сумочка чудом все еще на плече. Мне остается только с восхищением наблюдать, как он вступается за меня.

– Что, черт возьми, вы делаете? – Он не орет на них. Нет, он говорит до странности спокойным тоном. Первого мальчишку он хватает за футболку. Двое других тут же убегают прочь, бросив своего товарища на произвол судьбы. Подняв воришку за грудки, он приближает к нему лицо на расстояние пары сантиметров и говорит:

– Я сейчас вызову полицию.

– Не-е-ет, нет, мистер. Я н-ничего не сделал. Пожалуйста! – произносит паренек, отчаянно вертя головой.

Но тот не ослабляет хватку, натягивая ткань футболки на узкой мальчишеской груди, не сводит с него своих глаз. Их лица оказываются почти вплотную. Я стою, затаив дыхание, и трясусь от страха, что сейчас они будут драться.

– Надо бы заставить тебя умолять. – От железных нот в его голосе у меня по позвоночнику пробегают мурашки. – Какой же надо быть сволочью, чтобы среди бела дня грабить беззащитную девушку?

– Я н-ничего н-не собирался д-делать, – запинается воришка, и когда на секунду его глаза задерживаются на мне, я вижу в них страх.

– Не смей даже смотреть на нее. – От сильной встряски голова паренька болтается, как на шарнирах.

Несмотря на страх, я слегка расправляю плечи. Все его угрозы, сказанные мрачным тоном, как будто он и вправду вырвет глаза любому, кто хоть только взглянет на меня, – меня пугают. Насилие отвратительно. Но во мне пульсирует волнение, приятно разливаяся по животу.

Он ведет себя так самоуверенно, так отважно, что все сразу же становится просто. Как будто для него обычное дело вклиниться внезапно в драку, спасти меня, обезопасить.

– Не смей даже смотреть на нее, не то что к ней прикасаться. – Отпустив воришку мой спаситель напоследок толкает его в грудь, отчего тот едва ли не падает. Но, вовремя спохватившись, разворачивается и улепетывает. Так быстро, что я слышу, как его потертые кеды Converse скрипят об асфальт. Он бежит, не оглядываясь, и через доли секунды исчезает в небольшой толпе.

Я стою на месте происшествия. Меня трясет. Похоже, температура упала на несколько градусов. От холода я обхватываю себя руками. Адреналин, облегчение – дикая смесь всего этого пульсирует у меня в крови. И я пытаюсь опуститься на землю с высот своих переживаний.

– Ты в порядке?

Подняв голову, я замечаю самые добрые карие глаза, какие только видела в своей жизни. Полная противоположность тому грозному человеку, который только что был передо мной.

Он наклоняет ко мне голову, как будто ждет ответа, а я, растеряв все слова, смотрю на него и глотаю воздух ртом. Он в очках, и в его больших глазах, которые из-за линз кажутся даже больше, я различаю неподдельную тревогу за меня: ее-то я всегда могу узнать. Как правило, в подавляющем большинстве случаев – вокруг лишь фальшь. В действительности никому нет до меня дела. Все, что им нужно, – это ужасающие подробности.

– Эй, – нежно говорит незнакомец, протягивая руку и дотрагиваясь до меня. Но я молчу. Он озабоченно морщит лоб и кривит губы, темная челка падает на лицо. Он похож на красавца из тех, что под правильным углом смотрят на нас горящим взглядом с обложки журналов. У него упрямый подбородок, рельефные скулы, великолепные губы и волосы. Безупречность образа нарушают только очки, но они мне нравятся. Хоть что-то напоминает о том, что он тоже человек. Несовершенный человек.

Как и я.

Я опускаю взгляд и вижу, что он все еще держит мою руку, спокойно обхватив пальцами запястье. И я почему-то не отнимаю ее. Обычно я не могу вынести, когда меня касается мужчина, особенно незнакомый.

Но этот мужчина – по какой-то причине – не кажется мне чужим.

– Эй, – произносит он немного тверже, глубоким, проникновенным баритоном. Как завороженная, я слежу за его пальцем, который медленно скользит по моей коже чуть выше изгиба локтя, и вздрагиваю. – У тебя ничего не болит?

Я медленно качаю головой, голос… куда-то пропал. Его прикосновение словно околдовало. Он касается меня, как будто мы знакомы. Как будто всегда знали друг друга. Как будто он уже спасал меня и всегда, несмотря ни на что, будет рядом. От него словно исходит безмолвное обещание, и я это чувствую.

Глупые мечты идиотки.

Этот ворчливый внутренний голос я стараюсь загнать в самый дальний и темный уголок души.

– Все же ты отчаянно боролась за свою сумочку. – Он широко улыбается, обнажая два ряда зубов, не слишком белых, не слишком ровных. Если бы у зубов мог быть характер, то его, безусловно, были бы добрыми. Но это же смешно. Вероятно, я сейчас не совсем адекватна. – Стоило бы отпустить ее.

Он повторяет вслух мои недавние мысли.

– Я знаю, но не могла. – Мне не хватает воздуха. Я смущенно поджимаю губы. Голос внезапно стал каким-то писклявым и срывается, прямо как у того юнца.

– Заговорила. – Он нежно и с облегчением сжимает мою руку. Это пожатие пробирает до самых костей.

Он дразнит меня, но я совершенно не знаю, как реагировать, и киваю, как зомби, чувствуя себя полнейшей дурой. Я не разговариваю с мужчинами. Никогда. Не то чтобы совсем, но точно не так.

– Спасибо, что пришел мне на помощь. – Все еще в это не верится. Я знаю, что кто-то так или иначе должен был видеть, что происходит. Неужели люди стали такими бездушными, холодными, что никто не протянет руки, даже в опасной ситуации.

Да.

Произносит кто-то внутри дерзко и немного жутковато. Я всегда знала ответ на этот вопрос, просто не хотела признавать.