Барон. В плену твоих чар - Джоанна Шуп

– Ну да, для большинства поездов, идущих из Нью-Йорка, действительно помню.

Она промолчала, и между ними повисла тишина. Быстро взглянув в окно, он понял, что их экипаж катится по Бэнк-стрит, направляясь в Вест-Сайд. Том, должно быть, дал кучеру адрес, а это означало, что очень скоро станет известно, где Эйва живет. Почему-то Уилл даже не удивился, выяснив, что ее квартира находится недалеко от его дома на Вашингтон-сквер. В последнее время судьба действительно к нему неблагосклонна.

Эйва не отрываясь смотрела в окно, демонстративно не обращая на него внимания. Уилл тоже очень хотел бы ее игнорировать, однако это было невозможно. Он чувствовал ее присутствие каждой своей клеточкой. В его памяти запечатлелось, какая она на вкус, какие жадные стоны и вздохи издает, как кипит от них его кровь. И несмотря на недавнюю решимость покончить с этим ему ужасно захотелось поцеловать эту женщину еще раз.

Держи себя в руках, парень! У тебя что, совсем гордости не осталось?

Карета замедлила ход и в конце концов остановилась напротив прочного на вид дома из красного кирпича. Номер двадцать семь. Нужно запомнить.

– Хорошее жилье. – То, что Эйва перевезла свою семью из тесных кварталов Нижнего Ист-Сайда сюда, было достойно восхищения.

– Спасибо. И хочу еще раз сказать, что я вам чрезвычайно благодарна за освобождение Тома.

– Не стоит благодарности. С нетерпением жду нашей встречи в следующую субботу.

Ее плечи напряглись, и она бросила на него пронзительный холодный взгляд, совершенно не вязавшийся со страстью, с которой она совсем недавно его целовала; этой страсти было даже больше, чем можно было бы ожидать.

– Очень великодушное предложение, однако я уже сказала, что категорически отказываюсь.

– Да, но я еще не назвал вам причину, по которой вы обязательно должны там быть.

– Вот как? И что же это за причина? – Губы Эйвы скривились в презрительной ухмылке, как будто Уилл был не способен сказать что-либо такое, что могло бы ее переубедить.

– Вы сделаете это потому, что я предоставил вашему брату работу у себя в офисе. Он начинает с понедельника.

Губы Эйвы приоткрылись, и она тихо ахнула.

– Вы дали Тому работу? А что он должен будет делать?

– Ну уж не шарить по карманам, это точно. Но он там надолго не задержится, если вы не приедете на митинг.

– Снова шантаж?! – возмутилась Эйва. – Вы когда-нибудь испытываете угрызения совести?

Уилл едва не улыбнулся. Не этот ли вопрос он сам задавал ей совсем недавно? К тому же она уже должна была знать ответ. Никаких угрызений совести, если речь идет о том, чтобы получить желаемое. На самом деле Уилл, как и обещал, уже телеграфировал во вторник в Общество исследователей медиумизма, хотя и не собирался говорить Эйве об этом сейчас. Пусть узнает, когда представители Общества приедут в Нью-Йорк и разоблачат ее.

– Нет, и в этом смысле мы с вами друг друга стóим. Вы и вправду поверили, что я буду играть по правилам?

На лице Эйвы появилось отвращение, но она, похоже, все-таки задумалась над его словами.

– Вы хотите сказать, что уволите Тома, если я не явлюсь на ваш нелепый митинг?

– Безусловно. – Ложь, конечно, но он уже нащупал ее слабое место: братья и сестра, – и собирался воспользоваться этим при первом удобном случае. – Причем вы должны остаться там на весь день. Никакого бегства сразу после парада.

В окне появилось лицо Тома. Он стоял на тротуаре и явно уже начинал терять терпение.

– Эйва, мистер Слоан, – позвал он. – У вас там все в порядке?

Уилл нахмурил брови, глядя на женщину, и скрестил руки на груди, игнорируя слова мальчика.

– Ну что, Эйва, как поступим?

Ее челюсть едва заметно зашевелилась: женщина явно перебирала в уме проклятья, которые ей хотелось бы на него выплеснуть. Сама мысль о том, что она сейчас злится, уже заводила Уилла. Господи. Он уже почти поверил, что Эйва на самом деле обладает какими-то чарами, исходя из того, как она на него воздействовала.

– Почему я должна там быть?

– Чтобы понять, по какой причине я настаиваю на том, чтобы вы держались подальше от Беннетта. Мы не можем дать своим конкурентам ни единой зацепки. После того как партии проведут свои съезды, начнется довольно грязная драка.

– Ладно, – процедила Эйва сквозь зубы. – Но платить за билет я не стану. Для меня это совершенно бесполезная трата.

В ответ на это Уилл кивнул, выражая согласие:

– Билет вам доставят к четвергу.

– Но если я узнаю, что вы дурно обращаетесь с моим братом…

– Даю вам слово, что этого не произойдет.

Быстро нацепив котелок, Уилл распахнул дверцу кареты и вышел первым, после чего протянул руку, чтобы помочь выбраться из «брогама» Эйве. Женщина смущенно нахмурила брови, но все же оперлась о его руку, затянутую в перчатку, и поправила юбки. Однако как только ее ноги ступили на тротуар, Эйва тут же отдернула руку. Ее щеки вспыхнули очаровательным розовым румянцем, и Уилл задумался, что может означать такая реакция. Смятение или – Боже праведный! – все-таки возбуждение?

– Мистер Слоан. – Эйва слегка склонила голову, как будто они случайно встретились, прогуливаясь по Пятой авеню, и не было никакого поцелуя, который в последующие недели будет подпитывать его эротические фантазии.

– Мисс Джонс. – Уилл нарочно произнес ее фамилию, прежде чем на прощанье коснуться пальцами края своей шляпы.

Губы женщины сжались в молчаливом укоре, но она тут же развернулась и направилась к входу в здание. Взгляд Уилла задержался на ее фигуре, начиная от прямых плеч и узкой талии и заканчивая энергично покачивающимися бедрами. Не следовало ему на это смотреть…

– Доброй ночи, мистер Слоан. – Том пошел было за сестрой, но Уилл поднял руку, останавливая его.

– Томас, на пару слов.

Эйва резко обернулась, но Уилл выразительно посмотрел на нее.

– Наедине.

Ей это ужасно не понравилось, ее карие глаза метали молнии, однако женщина все же скрылась в доме, не сказав ни слова. Можно не сомневаться, что она будет ждать брата за дверью.

– Почему Эйва выглядит такой сердитой? – спросил Том.

Выражение его лица стало подозрительным. Ничего, пройдет несколько лет, и он научится лучше понимать нюансы отношений между мужчиной и женщиной.

– Понятия не имею, – солгал Уилл. – Но позволь тебе напомнить: сегодня ты очень огорчил свою сестру. И если бы меня вдруг не оказалось дома, ты вполне мог бы очутиться в Томбсе. Так что тебе лучше извиниться перед ней.

– Да, сэр.

– И еще – настоящий джентльмен не чертыхается, Том. Если уж нужно употребить крепкое словцо, то лучше говорить «проклятье», чем «черт побери».