Строптивый ангел - Элайна Фокс

– Не хватайте леди за талию так сильно, мистер Энджелл! – проговорила она, чувствуя, как в очередной раз румянец заливает ей щеки. – Ваша ладонь должна ложиться легко и свободно. Леди, если захочет, сможет прижать ее.

Они вновь соединили руки. На этот раз он был мягок и осторожен. Она заставила себя взглянуть на его лицо.

Он был так близко, что у нее перехватило дыхание. Слабо улыбаясь, он смотрел на нее необыкновенно ясным взглядом.

– Я правильно делаю? – деловито осведомился молодой человек.

Она вдохнула побольше воздуха и, не сводя глаз с воротника его рубашки, произнесла:

– Вы слишком близко, мистер Энджелл. Помните, многих леди на балу вы увидите впервые. Вам необходимо сохранять некоторую дистанцию, чтобы не показалось, что вы ведете себя неприлично.

Она выпустила его руку и шагнула назад.

– Прекрасно. Продолжаем, Харви! – скомандовала она.

Харви тростью начал отбивать по полу ритм вальса: раз-два-три, раз-два-три.

С удивительной легкостью Энджелл повел ее в танце. Несколько минут они неторопливо вальсировали. Сильные мужские руки обнимали ее девичью талию, волевой подбородок почти касался ее волос… Она будто летала по воздуху, не чувствуя под собой ног. Эва была настолько поглощена танцем, что только спустя некоторое время осознала, что Харви прекратил стучать тростью и они танцуют уже вдвоем, повинуясь только внутреннему ритму.

– Мистер Энджелл, – задыхаясь сказала она и резко остановилась, так что платье завилось вокруг ее ног. – Это было замечательно. Пожалуй, достаточно.

Энджелл сделал еще пару шагов, выпуская ее, и тоже остановился.

– Вы танцевали очень хорошо. Действительно, неожиданно хорошо, мистер Энджелл. – Она прижала руку к груди, словно пытаясь заставить сердце биться помедленнее.

Удовлетворенный взгляд Энджелла тотчас же потух от следующих слов Харви.

– Не знаю, – задумчиво заметил он. Затем встал и, стуча тростью, вышел на середину комнаты. – Вообще, в танце мужчина должен скорее оттенять партнершу. Понимаете, что я имею в виду, Энджелл?

Юноша вздохнул и повернулся к нему, скрестив руки на груди.

– Я имею в виду, – постукивая тростью, продолжал Харви, – что мужчина должен заботиться о том, чтобы подчеркнуть красоту женщины. И не забывать об этом ни на секунду, показывая ее, а вовсе не себя.

– Я думаю, она прекрасно выглядит, – улыбнулся Энджелл. – Разве вы иного мнения, Харви?

– Нет, – ответил Харви, – вы оба прекрасно смотрелись.

Энджелл рассмеялся:

– Так вы пытаетесь мне сказать, что я после долгих мучений наконец что-то сделал слишком правильно?

Молодой человек засмеялся вновь, но Эва уловила нотку горечи в его голосе.

– Все это чертовски сложно. – Он резко обернулся и, подойдя к стулу, сел. – Нет, на этот раз я не понимаю, чего вы хотите. Действительно не понимаю.

Эва с упреком взглянула на Харви.

– Мистер Энджелл, вы танцевали очень красиво.

Энджелл поклонился, саркастически улыбаясь:

– Хотел бы я вам, моя дорогая, сказать то же самое. Но, видите ли, мистер Харви думает иначе.

– Кроме того, вы забыли поклониться в конце танца, – добавил Харви.

– Харви, – обернулась к нему Эва, – почему ты так непримирим сегодня к мистеру Энджеллу?

Но тот, к ее удивлению, метнул на нее серьезный и недовольный взгляд.

– Эва, ты представляешь, сколько у нас осталось времени? Было бы приятно, если бы у нас были месяцы. Но у нас недели, а то и дни. И боюсь, пока что мы продвигаемся вперед очень медленно. И если ты не хочешь стать посмешищем для любого Хендерсона, Олдена или Смита, то тебе следует обратить внимание на свое поведение. Быть более строгой и твердой в своих намерениях.

Эва тяжело вздохнула:

– Я все так же тверда в своих намерениях продолжать наши занятия.

Харви раздраженно стукнул тростью об пол:

– Позволь с тобой не согласиться! Пока что ты развлекаешься. И это видно невооруженным глазом. Возможно, ты находишь во всем этом какое-то удовольствие, о котором я и не подозреваю. Но пока что я не вижу в тебе ни твердости, ни строгости! – Маленькие карие глаза Харви метали молнии.

– Харви! – возмутилась она. – Что с тобой?

– Прошу прощения, если я был слишком резок, – он сжал губы, – но у меня серьезные предчувствия: все это предприятие закончится полным крахом! Пока мы здесь, в глубинке, это может казаться забавным, но когда мы приедем в город… – Он провел рукой по волосам. – Признаюсь, я тоже пару раз от души веселился, но чем ближе становится наш отъезд в Нью-Йорк, тем беспокойнее у меня на душе.

Эва почувствовала, как гнев и обида нахлынули откуда-то изнутри.

– Ты забываешь, Харви, мы представим его как друга нашей семьи. И никто не будет изучать его манеры так тщательно, как делаем мы с вами.

– Им это и не понадобится. – Харви махнул рукой в сторону Энджелла, неуклюже ссутулившегося на стуле. – Достаточно будет посмотреть на него повнимательнее.

Глаза Энджелла угрожающе сузились. Эва вновь вспомнила его быстрые смертоносные движения, когда он дрался на улице с одноглазым незнакомцем.

– Он ведет себя хорошо, – настойчиво проговорила она. – И мне кажется, ты забываешь кое-что, Харви. Ты забываешь о ситуации, в которой находится Присцилла. И ты забываешь, что теперь мы уже не можем вернуться с пустыми руками. В конце концов, это ничего особенного не значит, если Джошуа Энджелл говорит с южным акцентом или ест салат устричной вилкой. Зато он может, придя на бал, станцевать вальс с легкостью эльфа. В любом случае, пойми меня правильно, это гораздо лучше чем ничего. Мы не можем теперь бросить Присциллу и не помочь ей. Этого не случится, Харви. Я не хочу видеть сестру опозоренной. – Она едва сдерживала гнев.

Но Харви, казалось, был непоколебим.

– Но ты все равно опозоришь ее, выдав замуж за бродягу. Если все это выплывет наружу, она никогда больше не сможет появиться в свете, – проговорил он.

– Может, она и так расстанется с ним навсегда! – пронзительно, едва не срываясь на крик, воскликнула Эва.

Харви был ошеломлен.

– О чем ты говоришь?

– Она уже совершила столько неприличных поступков, что можно считать, что уже почти добилась того, что ей придется жить вдали от света. И, выдав замуж за бродягу, как ты цветисто выразился, я не смогу навредить ей больше, чем она сама себе навредила. Но возможно, ее это спасет. В таком положении любой муж лучше, чем никакого.

Харви выпрямился и шумно вздохнул:

– Скорее наоборот, Эва. Я думаю, такой неравный брак только ухудшит положение Присциллы.