Строптивый ангел - Элайна Фокс

Мысли об этом причиняли ей боль. Она пыталась убедить себя, что все это из-за потраченных на него усилий. Так художнику бывает тяжело продавать любимую картину. А ей тяжело расставаться с ним после стольких трудов, вложенных в его воспитание. Но в глубине души она понимала: на самом деле все гораздо сложнее. Намного, намного сложнее.

Экспресс домчал их от Сент-Луиса до Бостона всего за двадцать семь часов. Харви купил билеты в пульмановский спальный вагон, и ехать было приятно. Эве запомнилось из всего путешествия, что еда была довольно вкусной, сам вагон и купе – уютными. В поезде был даже отдельный курительный вагон.

Приехав в Сент-Луис, они сразу же очутились в толпе людей. Энджелл, оглядываясь, в который раз подивился, что заставило его пуститься в эту авантюру. Его не оставляло чувство, что он чужой здесь, что он неожиданно оказался не на своем месте. Он был в новом костюме, бледно-серых штанах и новой высокой шляпе. И хотя он уже немного пообвыкся со своим новым положением, иногда, как сейчас, на него нападала жуткая тоска.

Он посмотрел на мелькающую впереди шляпку Эвы. Девушка выглядела, как всегда, великолепной и недоступной. Но за вежливым тоном и поведением в общении с ним то и дело он ловил на себе ее настороженный взгляд.

Энджелла беспокоило, что она, вероятно, последнее время чувствует себя неуютно в его обществе. Конечно, размышлял он, она привыкла общаться совсем с другими людьми. И даже не замечает, что оковы приличий на самом деле только сковывают ее жизнь. Если бы она только могла видеть то, что он… – в сотый раз подумал юноша. Если б она могла его понять…

Последние дни он часто чувствовал, как она напрягается и начинает нервничать в его присутствии.

Его терзало любопытство и волнение. Что за люди живут в Нью-Йорке? Кто они – те, которые «разделают его под орех», как выражался Харви, если он скажет что-то не так. Почему же он все-таки решился встретиться лицом к лицу с таким бездушным обществом? И была ли, кстати, Эва все так же безжалостна, как в тот день, когда спорила с Харви?

Он не смог ей всего толком объяснить, но в любом случае ее слепота относительно реального положения дел поразила его. Тем более что мисс Морланд казалась ему всегда такой умной и такой проницательной! Но проблема была в том, что она не видела себя со стороны! Не замечала, что порой репутация для нее становится важнее правды и доверия к ближнему. Для Энджелла это было очевидно. Эва же считала, что это просто защитная реакция.

Медленно пробираясь сквозь толпу, они наконец дошли до платформы.

– Харви! – позвала Эва. Тот остановился и вопросительно обернулся к ней. – Смотри, вон разносчик газет. Купишь нам газету со свежими новостями?

Харви кивнул и направился к мальчишке.

– Вы его прекрасно выдрессировали, мисс Морланд, – глядя ему вслед, небрежно заметил Энджелл. Он подумал, что скоро начнет тоже беспрекословно выполнять любую команду этой красивой мисс.

Эва не ответила. Только бросила на него холодный, уничтожающий взгляд.

Энджелл вздохнул и начал оглядываться по сторонам. Сам виноват, подумал он. Он тоже отгораживается от нее. Он сомневался, правильно ли он делает, закрываясь от нее. У него же нет никаких прав судить Эву за ее поступки. Сохранявшееся между ними легкое отчуждение было безопасным и необходимым. Поцелуй сослужил ему неплохую службу. Теперь он еще долго не забудет, что следует постоянно держать себя в руках.

Он оглядел колыхающееся по платформе людское море. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение в толпе. Вытянув шею, он попытался рассмотреть заинтересовавшего его человека.

Вот он снова мелькнул слева и исчез за следующей колонной. Это был неприметный мужчина, одетый в черное. Энджелл сжал кулаки.

Когда он обернулся, Харви уже вернулся со свежей газетой. Мужчина выглядел раздраженным.

– Мне сказали, что наш поезд на правой платформе, – обратился он к молодому человеку. – Так что нам следует быть готовыми сесть в любую минуту.

Энджелл оглянулся, но незнакомца в черном уже нигде не было. И сколько он ни всматривался в толпу, больше он ничего подозрительного не увидел. Только Эва смотрела на него странным внимательным взглядом.

Наверное, какой-нибудь карманный воришка, подумал Энджелл.

Наконец двери поезда открылись, и они вошли внутрь. Перед этим Энджелл напоследок еще раз внимательно оглядел платформу и вновь ничего не увидел. Мужчина словно сквозь землю провалился. Но Энджелл почувствовал, как в его душе просыпается беспокойство. Его тревожило то, что незнакомец был чем-то похож на Баррета Трейса.

Энджелл вышел из своего купе в коридор. В этот момент поезд резко повернул, и ему пришлось ухватиться за окно. Затем он осторожно направился в ту сторону, где, по его представлению, должен располагаться курительный вагон. Вероятно, ресторан справа, решил он, значит, он пойдет налево.

Больше всего Энджеллу нравилось проходить между вагонами. Хотя здесь было холодно, но приятно было вдохнуть полной грудью свежий воздух. Ему нравились постукивание металла и шум ветра. И случайные разговоры, которые можно было услышать.

Энджелл ненадолго остановился в тамбуре, с радостью прислушиваясь к свисту ветра. Ему очень нравилось ощущение движения, которое давал ему поезд, нравилось, что вагон покачивался. Он расслабился, с удовлетворением размышляя, что этот поезд со всей скоростью, на которую он способен, увозит его прочь от ненавистного Баррета Трейса.

Мягкое покачивание вагона прогнало из его души неприятное чувство, охватившее его после того, как он увидел человека в черном. Был ли это действительно Баррет Трейс или просто какой-то воришка, – он остался далеко позади.

Он глубоко вздохнул и достал из жилетного кармана новые золотые часы. В сумрачном освещении вагона он сумел разглядеть, что уже около девяти. Двумя пальцами он аккуратно опустил тяжелые часы обратно в маленький карман – точно так же, как сотни раз делал Харви, – и распахнул дверь.

Пройдя второй спальный вагон, он услышал сквозь шум колес звуки фортепиано и понял, что уже близок к цели.

Войдя в следующий вагон, он захлопнул за собой дверь. Внезапно его окутала тишина, шум поезда здесь был почти не слышен. Пол был покрыт толстыми коврами. На них стояли плюшевые кресла. В углу сверкала полированным деревом стойка бара.

Здесь было всего пять человек, считая пианиста. В углу располагалась пожилая пара, настороженно оглядываясь вокруг, словно опасаясь, что их ограбят.

Пианист, нежно касающийся клавиш, оказался негром в белом смокинге. Он играл с закрытыми глазами и явно полностью погрузился в музыку, забыв даже, где находится.

Энджелл направился к бару. За стойкой стоял худой усатый бармен. Неподалеку сидел респектабельно одетый лысеющий джентльмен лет пятидесяти. Перед ним стоял бокал с виски.

– Добрый вечер, – поздоровался Энджелл, усаживаясь через два кресла от мужчины.