Масштабная операция - Валерий Рощин

Он достал заветную монетку с отточенными краями, положил ее на указательный палец и, посмотрев на Сашку, улыбнулся:

— Твой, разумеется — решняк?

Александр кивнул то ли обиженно, то ли все еще обалдело…

— Стало быть, тебе Серега достается двуглавый, — объявил Гросс и подкинул денежку.

— А ежели, ядрен-батон, я с этим жребием не согласен? — неожиданно прорвало возмущенного прапорщика.

Стас поймал монету, но разжимать кулак не торопился.

— С Тургеневым все понятно! С Андрюхи Серова спрос также невелик!.. — все боле распалялся Шипилло, — а ты подумал о том, каким макаром я иль Воронец будем в глаза братве смотреть?

— Могу для успокоения вашей совести написать письменный приказ — это, во-первых. А во-вторых, товарищ заслуженный снайпер, и Серов навеки останется без вести пропавшим, и Тургенев до госпиталя никогда не доберется, коли вы тут спорить да рядиться начнете… Улавливаешь?

Оставаясь при своем мнении, Шип отвернулся…

Медленно раскрыв ладонь, Станислав показал результат жребия…

— Пиши приказ… — вскочив на ноги, выдавил подсевшим голосом Сашка, — без этой ксивы я никуда не пойду. Лучше застрелюсь прямо здесь же…

— Ксиву?.. Легко, — снова улыбнувшись, воспользовался любимым выражением Циркача, Торбин.

Капитан Воронцов — второй офицер в команде Гроссмейстера, попал в «Шторм» на месяц раньше его. Если к Станиславу в Отделе Специального Назначения относились, как к человеку серьезному и вдумчивому, вследствие чего гораздо чаще доверяли командовать спецгруппами, то Сашка всегда оставался самой непоседливостью. Такие выражения в характеристике его личности, как усидчивость, внимательность, сдержанность, не могли быть применены в принципе. Нет, разумеется, во всяческих особых обстоятельствах он умел брать себя в руки — становился собранным и вполне управляемым. Но кто бы знал, какого чудовищного усилия воли это стоило эксцентричному Воронцу! И все же, часто наблюдая за приятелем, Торбин ловил себя на мысли, что энергии и самоотверженности того, своевременно направляемой чьей-нибудь умелой рукой в нужное русло, с лихвой хватило бы на нескольких человек.

Александр беззаботно рос в спокойной интеллигентной семье коренных москвичей. Будучи ровесником Стаса, он поступил в Рязанское десантное годом позже — со второй попытки. В первый раз, успешно пройдя медицинскую комиссию и сдав на отлично все экзамены, напрочь завалил собеседование. Какое именно безобразие учинил Циркач перед авторитетным «жюри», и почему его — золотого медалиста вывел за шкирку из кабинета сам начальник училища, он никогда и никому не рассказывал. Никто так и не узнал, отчего он вдруг, нагло заложив руки за спину и сменив целеустремленную походку, на ленивую разболтанную поступь закоренелого бездельника, покинул здание, где в тот день решалась его судьба. Хотя, знающий Воронца и обладающий минимальным воображением сослуживец, мог бы легко представить любую из огромного многообразия выходок, имевшихся в арсенале этого заядлого повесы.

Неплохо владеть холодным оружием Сашка обучился в Рязани, а позже — в «Шторме», довел свое умение до абсолютного совершенства. Уже несколько лет на его «лифчике» красовались кожаные ножны для трех специальных метательных ножей с облегченной, просверленной во многих местах рукояткой. В другом чехле — нагрудном, покоился кинжал из великолепной стали, сделанный на заказ питерскими мастеровыми.

— Нет, Гросс… — очнулся после минутного молчания Шипилло, — твои гибкие задумки, бесспорно, обсуждению не подлежат, но Воронца мы подставим нешуточно. Для выполнения задания, чай, посылали всех, а не избранных депутатов. Это, как ты выражаешься — во-первых. Во-вторых, все ж остается и другой вариант…

Капитан с интересом воззрился на обычно немногословного прапорщика — коль тот воспротивился и отважился на пространные диспуты, значит, стоило прислушаться, а не слепо добиваться исполнения приказания.

— Ты командир — как решишь, так и свершится, — уже спокойнее вымолвил Сергей, — но, может, и наше мнение выслушаешь?

Мельком взглянув на циферблат часов, офицер кивнул:

— Хорошо. Высказывайтесь, только кратко.

— Сколько нам по твоим расчетам осталось до Медвежьего лагеря?

— Часов двенадцать хода, если без задержек.

— Так вот… — снайпер любовно погладил свою автоматическую винтовку, — нам ведь не велено чинить разгром всего логова… Задача куда проще — выследить и шлепнуть эмира, а для этого достаточно одной моей пули, верно?

В знак согласия Торбин повел бровями…

— Оптика у нас имеется — можем за версту вести наблюдение. С этой же дистанции я сделаю для надежи пару-тройку выстрелов, которые они хренушки услышат, а дальше ищи ветра в поле… То бишь в лесу. Согласен?

— Не забывай о дозорах, выставленных вокруг бивака, — возразил Станислав.

— Кстати, о дозорах! — вдруг встрепенулся Воронцов, методично щелкавший до этого курком пустой ракетницы и, задал резонный вопрос: — а если вам придется бесшумно устранять один или два поста, прежде чем займете нужную позицию!? Как же вы без меня обойдетесь?

Сей довод нельзя было отнести к несущественным — Циркач умел безупречно всаживать свои ножи в цель, размером с тетрадный лист, с расстояния аж в тридцать пять метров…

— На этот случай сгодиться и бесшумный «Вал», — парировал Гроссмейстер, однако без прежней уверенности в голосе.

— Так и у меня такой же «Вал»!.. — с умаляющей улыбкой уставился на него Сашка. — Стас, ну я же не какой-нибудь балласт ей богу!.. Наверняка пригожусь! Клянусь своей треугольной банданой!..

— Он ведь когда захочет — точило на шлифовальном станке зубами остановит, — озвучил Серега еще один бесспорный факт в защиту бесшабашного, но напористого офицера. — Окромя этого в моих никудышных мозгах имеется и третье соображение…

— Еще и третье?.. — с нарочитой серьезностью удивился командир.

— Так точно, третье, — лукаво стрельнул карими глазами Шип, затем, придав лицу значительное выражение, посветил в сокровенные мысли: — сдается мне, что это третье — наиглавнейшее из всех остальных. Мы ведь, как-никак, друзья. Помните посещение кладбища перед командировкой? Мы даже участок там застолбили общий. Посему считаю: и помирать, и спасаться надлежит скопом, а не порознь!

Встав с пригорка, Торбин отряхнул камуфляжку, и прищурился на стоящее в зените солнце. По всему было видно, что окончательное решение им уже принято. Двое приятелей в напряженном молчании выжидали «приговор»…

— Ну? Какого хрена расселись!? — строго вопрошал Гроссмейстер, — устроили тут, понимаешь, прения на полчаса. Живо собирайтесь! Нам до темноты километров пятнадцать отмахать нужно…

— Пошли, бельмо ты наше незадачливое… — тихо шепнул снайпер подскочившему от радости Циркачу и, с оглядкой на Гросса — как бы тот не приметил веселой мимики заговорщиков, улыбнулся другу.