Стражи Армады. Генезис зла - Тим Волков

– Убийство, – вновь согласился старик. – Но я свою позицию по этому поводу высказал, хотите – принимайте, хотите – нет. Дело ваше.

Он встал, вытряхнул пепел из давно потухшей трубки, подошел к полке с книгами.

– Предлагаю сменить тему нашего разговора. Вам гораздо интереснее, как я полагаю, обсудить вопрос возвращения памяти. Не так ли?

Вобла и Малёк кивнули.

– А что такое память? – Вольфганг открыл книгу на середине, пролистал несколько страниц. – Память – это такой инструмент, который выполняет множество функций. Но основная, конечно же, – это охранная. Ведь мы запоминаем прошлый опыт и в дальнейшем уже руководствуемся им. Однажды обжегшись, мы уже не полезем рукой в огонь. Понимаете, о чем я?

Гости, стараясь подавить зевоту, вразнобой закивали головами.

– Доказано, что стресс влияет на работу веществ, ключевых в функционировании памяти, – продолжал тем временем старик, мерно расхаживая взад и вперед по комнате. – Всплеск эмоций влияет на выброс этих веществ в кровь, тем самым активизируя клетки головного мозга. Вот такая штука. У меня по этому поводу тоже есть определенные научные выкладки, но я расскажу о них чуть позже. Сейчас же, – Вольфганг взглянул на часы, – я вижу, что утомил вас своей болтовней. Самое время спать. Уже поздно. Я покажу вам ваши кровати. Отдохните. А завтра, со свежими силами, мы продолжим. Думаю, у нас все получится. Обязательно получится.

* * *

Ему снился горящий дом. Тритон жил в нем с Мартой и детьми, которых на самом деле они так и не успели завести. Во сне дети у них были. Двое. Кажется, мальчик и девочка. И они всей семьей находились там, внутри. Тритон бился в огненные стены, пытался проломить их, но не мог. Хотел спасти родных. Но стены не поддавались. И все вокруг было объято языками пламени. Полыхало желтым, красным, искрилось и жгло. Слишком горячо. Слишком жарко. Он начал колотить в дверь руками. Расплавленные цифры – номер дома – кипящей пластмассой капнули на кулаки. Что? Почему они висят внутри дома? Тритон оглянулся… и закричал – в бессилии, в боли, в гневе, в страхе. Он был снаружи. Не внутри, не с семьей. Снаружи. А они там, в горящем плену. И он не может попасть к ним. Откройте! Откройте эту чертову дверь! Откройте ее! Почему она закрыта?! ОТКРОЙТЕ ЖЕ ЭТУ ЧЁРТОВУ ГРЁБАНУЮ ДВЕРЬ! ВПУСТИТЕ МЕНЯ ВНУТРЬ! Я ДОЛЖЕН БЫТЬ С НИМИ! ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!

Но дверь заперта.

– Ты видишь вот это пятно?

Наемник замялся. Своего нового командира он знал не так давно, но и этого времени, то есть две недели службы, хватило, чтобы понять – что-то не так. И ничего хорошего это не сулило.

– Ты видишь пятно? – повторил Ворон. Голос его был холоден, как сталь.

– Какое? Где? – пробубнил солдат. Ввязываться в перепалку у него не было никакого желания – за весь день он еще ни разу не отдохнул, патрулируя эти проклятые богом леса.

– Вот это отвратительное маленькое пятно на твоих штанах.

Наемник посмотрел вниз, на свои штаны, ковырнул ногтем небольшое бурое пятнышко на коленке.

– На кровь похоже.

– Разве я спросил тебя сейчас, на что оно похоже?

– Нет.

– Тогда какого черта ты мне это говоришь, придурок?!

– Я… – солдат совсем растерялся, сжал губы.

– Отвечай только на те вопросы, которые я тебе задаю! И убери с лица эту идиотскую гримасу! Ты похож на скунса.

Боец обреченно кивнул. В который раз уже он пожалел о том, что ввязался во все эти дела, соблазнившись большими деньгами и нанявшись на службу к Ворону. Из обещанного вознаграждения с завидным постоянством вычитались всевозможные штрафы за самые мелкие провинности. Да и саму работенку сложно было назвать легкой. В последние дни и вовсе все как с цепи сорвались, выискивая неведомо кого по всем деревням и лесам.

– Ты видишь это пятно? – в третий раз спросил Ворон, уже окончательно теряя контроль над собой.

– Вижу, – сухо ответил солдат, скрестив руки на груди.

«Сдалось ему это пятно?»

Те, кто чуть больше знал Ворона, говорили, что он иногда, бывало, выходил из себя, превращаясь в свирепого быка. В такие моменты лучше было не попадаться ему под горячую руку. Видимо, сегодня такое «счастье» выпало именно этому бойцу. Все утро командир ходил серый как туча, молчаливый. А провал операции в штольне окончательно испортил и без того паршивое настроение Ворона.

– Ты говоришь, что это кровь.

– Я сказал, что это похоже на кровь… – мягко поправил его наемник и тут же замолчал, увидев красные злобные глаза командира.

– Это – кровь.

Боец кивнул: мол, пусть будет так.

– А чья это кровь?

– Я не знаю.

– Откуда она появилась?

Наемник неопределенно пожал плечами и рискнул предположить:

– Может, поранился о ветку, когда совершал патрулирование. – И вдруг, разозлившись из-за гадкого чувства вины, которое так искусно навязывал ему Ворон, и необходимости оправдываться, спросил нагло, в лоб: – А какое это имеет значение?

Ворон не потрудился ответить. Он повернулся спиной к солдату, словно не желая продолжать разговор. Наемник облегченно выдохнул, радуясь, что столь «теплая» беседа не затянулась надолго. Но командир резко развернулся на месте, подскочил к парню и схватил его за грудки. Боец невольно качнулся, едва не упав. Хватка была такой крепкой, что затрещали на спине лямки рюкзака.

– А ты знаешь, за сколько километров аасмен может учуять кровь? – в самое лицо бойца прошипел Ворон.

Солдат промычал что-то неопределенное.

– Любая оплошность может стать причиной провала всей операции. А я не могу этого позволить. Ты слышишь?

– Слышу, – поспешно ответил парень.

– Сегодня ты кровь забыл оттереть, а завтра подкравшихся врагов не увидишь у себя под носом.

Ворон выхватил из кобуры пистолет и ткнул стволом в щеку солдата. Наемник затрепыхался, но хватка командира была слишком крепкой. Страх быстро заполнил до краев тело бойца, начал сочиться из всех пор холодным липким потом. Но бедолагу испугало не оружие.

Заглянув в глаза своего начальника, солдат увидел в них нечто странное, чему не смог найти объяснения. В белках, словно радужные масляные проливы на воде, растекались черные пятнышки, собираясь плотным кольцом вокруг зрачков. Сами зрачки то показывались из этой черноты, то вновь в ней исчезали. Наемник повидал многое в своей жизни, и его сложно было чем-то удивить. Но в этот момент он испытал запредельный страх, потому что увидел за этой чернотой нечто нечеловеческое.

– Ты хочешь запороть всю операцию? – могильным голосом спросил Ворон.

– Н-нет, – запинаясь, ответил солдат.