Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

мужик с удочкой, таскал ельцов, согнанных работой драги на отмель. Я дотянулся до сухой коряжинки, поджег. У сухих коряг всегда вкусный уютный дым, можно собирать коряги вдоль берега, упаковывать в джутовые мешки и продавать японцам. Чтобы в очагах их домов горели ароматные и экологически натуральные речные дрова. Как-то раз Федька украл из дома сосиски, и мы жарили их на таких, на редкость вкусно.

Не ожидал, что это будет Чагинск. Мне все равно, о каких местах писать, что Чагинск, что Пироговск, что Пучеж, пусть хоть Нерехта. Археологическая глава, глава об основателе, в годы опричнины, в годы Смуты, от развала и пепелищ к ликвидации неграмотности населения, от времени великого перелома к «кадры решают все», от…

Со стороны Нельши показался синий пикап, я навел на него камеру. Внедорожник катил широко, то и дело срываясь в юз, поднимая пыль; притормозил напротив котлована, затем съехал с дороги и направился в мою сторону.

Высокая проходимость. Пикап раскачивался и легко перепрыгивал ямы, так что я подумал, что машина явно тюнингованная, причем весьма и весьма серьезно, и по двигателю, и по ходовой, слегка позавидовал. Я не люблю машины и не люблю водить, но техническое совершенство восхищает всегда. Пикап был безусловно хорош, через минуту он остановился напротив моего холма.

Из машины вышел Алексей Степанович, бодрый, причесанный, в сером костюме, с галстуком, словно только что сбежавший с совещания в мэрии. И приветливо помахал рукой:

— Добрый день!

— Добрый.

Алексей Степанович попытался влезть на холм, но увяз в песке по колено, застрял и рассмеялся.

— Виктор, не пригласите? — попросил он.

— Да, конечно.

Я подал руку, Алексей Степанович ухватился и одним движением втянулся на вершину.

— Спасибо!

Он отряхнул колени от песка и протянул руку еще раз:

— Мы тогда толком не познакомились. Алексей Светлов.

— Виктор…

Ладонь у Светлова была большая, и пальцы длинные, пожатие умеренное. Я подумал, что такими руками здорово играть в баскебол, берешь мяч в горсть, кладешь в корзину. Демократические руки, отметил я, в них хорошо бы смотрелась кувалда или лом; вероятно, Светлов имел простонародное происхождение. Но сам непрост.

— Виктор, а фирма «СКС» ваша? — уточнил Светлов. — Помню тот проект в Ярославле, неплохо, кстати.

— Это в прошлом, — ответил я. — Теперь мы на вольных овсах…

— Что правильно, — заметил Светлов.

Он снял туфли и неожиданно зачерпнул ими песок. Стряхнул лишнее и несколько раз энергично согнул каждую, туфли издавали протестующий хруст.

— Недавно купил, — пояснил Светлов. — Не успел разносить.

— Разносить? — удивился я.

— Ну да. Не люблю разношенные покупать. После этих итальяшек, знаете ли, всегда душок остается, как ни проветривай…

Светлов еще несколько раз стиснул туфли и вовсе закопал их в песке.

— Старые методы — самые надежные, — сказал Светлов. — Вы знаете, что раньше туфли разнашивали семинаристы из бедных? Хорошие туфли требовалось носить неделю. Или их отдавали кузнецам. Подмастерья заполняли туфли прокаленным песком и тискали их руками…

Светлов снял и носки, зарыл пальцы ног в песок, с удовольствием зажмурился.

— На вершине холмов тишина и покой, и горят, и вертя́тся… — Светлов почесал лоб. — И горят, и вертя́тся… вроде как созвездия. А вы здесь что делаете, Виктор?

— Я к археологам хотел… и решил посмотреть, как тут все… сверху.

Алексей Степанович посмотрел из-под ладони в сторону археологической палатки.

— Я, кстати, тоже, — сказал он, пошевелив в песке пальцами. — За археологом нужен глаз, пасти их не перепасти… Песок отличный, мелкий, из такого пляжи отсыпать.

— Здесь раньше санаторий, кажется, был, — напомнил я.

— Да, знаю, то ли после войны, то ли до. Где-то там, — Светлов указал вверх по течению. — Кедровая роща, горячие источники… Да, все давно уже заглохло, но мы постепенно восстановим, нам понадобится санаторий… Вы, кажется, по санаториям специалист?

Я смутился.

— А мне понравилось, — успокоил Алексей Степанович. — Иногда парадоксальные решения срабатывают. Мне понравилось, как вы работаете. Хороший пиарщик отталкивается от архетипа, гениальный этот архетип подменяет. А иногда и создает, задним числом фактически. Поэтому у меня, кстати, к вам предложение…

— Какое? — насторожился я.

— Думаю, выгодное.

Светлов нагреб над ступнями пирамиды песка.

— Понимаете, Виктор, насколько я понял, на сегодняшний день здесь существует некоторое… общее недопонимание…

Светлов оглянулся на город. Со стороны молочного завода к мосту спускался велосипед с моторчиком, за ним на веревке тащилась старенькая «Кама». Великом с моторчиком управлял мальчишка, «Камой» рулила девчонка.

— Кстати, как у вас дела с адмиралом?

Земснаряд на реке загудел громче, рявкнула сирена, платформа развернулась и воткнулась в берег. Земснаряд принялся с азартом загребать в реку то, что добыл с утра.

— Не, какие натуральные идиоты! — рассмеялся Светлов.

Драга заглохла, завязнув в пласте прибрежной глины, теперь она напоминала не каракатицу, а скорее дохлого рака. Хазину бы понравилось. Я сфотографировал.

— Гремучая с Чичагиным идея. — Светлов выкопал туфли. — Я как услышал…

Светлов высыпал из туфель песок.

— Долго смеялся, — продолжил он. — Ну и плакал, разумеется… С другой стороны, как раз для вас работа. Провинция… Провинция абсурдна и дика везде, Виктор, вам ли этого не знать? Это не только у нас, это везде. Вспомните фильмы — Гигантский Пончик в Калифорнии, Самый Большой Бургер… не помню где, труселя Микки-Мауса… они опять в Калифорнии. А на Северо-Западе статуя Пола Баньяна, Годзилла… они почему-то любят Годзиллу… Зона Пятьдесят Один, там одной сувенирки на полтора миллиарда каждый год продают! «Ай эм вонт белив!» — капитализация этой фразы больше, чем всего Чагинска вместе с районом!

Застрявшая драга ожила, рыкала дизелем и гудела сиреной, пытаясь высвободиться из берега, получалось не очень.

— Думаю, с Годзиллой было бы легче, — заметил я. — Чичагин… Мало места для маневра.

Велосипедисты прокатили мимо, и я узнал Аглаю, библиотечную дочь и вредину. Дырчиком управлял незнакомый мальчишка с серьезным лицом.

— Я понимаю ваши сомнения, — сказал Светлов. — Чичагин, безусловно, герой, к тому же… достойный муж… Больше скажу, Чичагин для нас гораздо лучше Годзиллы. Годзилла, он же в сущности японский кадавр, смесь бульдога с Белоснежкой…

— Она, — поправил я.

— Что она?

— Годзилла — она. То есть самка фактически. Женская особь.

— Тем более! — хмыкнул Светлов. — Куда их Годзилле против нашего адмирала? К тому же…

Аглая и мопедист вовсю карабкались по песку на соседний песчаный холм, хотя он был и круче и выше. Светлов оглянулся.

— А их песок еще держит, — сказал он. — Недолгая привилегия детства. Впрочем, вернемся к нашим. Вы бывали… Ну… хотя бы в Дивеево?

— Нет…

— Съездите, это поучительно. Там вполне успешно этим промышляют — ковчежцы, медок, маслице, медь златогласная. Собственно, это в устойчивой традиции… Так