Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Джаред М. Даймонд

Более сложные условные монополии имеют место у бразильских и венесуэльских индейцев яномамо и бразильских индейцев ксингу. Каждая деревня яномамо могла бы обойтись собственным производством, но не делает этого. Вместо этого каждая деревня специализируется на изготовлении какого-то продукта, которым она снабжает своих союзников, включая наконечники и древки стрел, корзины, луки, глиняные-горшки, хлопковую пряжу, собак, галлюциногенные средства, гамаки. Сходным образом каждая деревня ксингу специализируется на изготовлении и продаже луков, керамики, соли, поясов из раковин, копий. Чтобы вы не подумали, будто яномамо сами неспособны изготовить грубую и лишенную украшений керамику, я расскажу вам историю о горшках жителей деревни Маморибовей-тери. Индейцы этой деревни покупали горшки в другой, дружественной деревне Мовараоба-тери. Жители Маморибовей-тери утверждали, что они не знают, как делать горшки. Раньше они, правда, их делали, но давно забыли это умение, и к тому же глина в их окрестностях не годится для производства горшков. Именно поэтому все горшки, которые им нужны, они получают из Мовараоба-тери. Однако потом случилась война, союз двух деревень был разрушен, так что Маморибовей-тери не могла больше покупать горшки у Мовараоба-тери. И тут жители первой деревни неожиданно чудесным образом “вспомнили”, как они раньше делали горшки, “обнаружили”, что якобы негодная глина в их местности вполне годится для производства горшков, и возобновили это производство. Таким образом, совершенно ясно, что жители деревни раньше покупали горшки у соседей лишь ради того, чтобы укрепить союз, а вовсе не по необходимости.

Еще более ясная ситуация с интенсивной торговлей стрелами у !кунг, потому что все !кунг изготавливают похожие стрелы; тем не менее они постоянно торгуют ими друг с другом. Антрополог Ричард Ли спросил у четверых мужчин-!кунг, кому принадлежат стрелы в их колчанах (в каждом было от 13 до 19 стрел). Из этих четверых только у одного, по имени Копела Масве, не было стрел, полученных от других людей. В колчане другого (Н!лау) было 11 стрел от четырех других людей и только две — его собственные. Еще двое (Гаске и Н!ейши) собственных стрел не имели; каждый из них был вооружен стрелами шести других людей.

Какова цель этих условных монополий и обмена стрелы на такую же стрелу, что кажется бессмысленным нам, привыкшим к тому, что мы покупаем только то, чего не можем с легкостью изготовить сами? Несомненно, традиционная торговля выполняет социальные и политические функции, а не только экономические: важно не только получить предметы ради их собственной ценности, но также достичь определенных социальных и политических целей. Возможно, главная цель такой торговли — укрепить союз или связь, на которые можно рассчитывать в случае нужды. Торговые партнеры в среде инуитов северо-западной Аляски были обязаны поддерживать друг друга в случае необходимости: если в вашей местности случался голод, вы имели право перебраться к своему партнеру в другой район. Охотники агта, торгуя между собой или с филиппинскими крестьянами, рассматривают такой обмен как основанный на необходимости, а не на равновесии спроса и предложения: предполагается, что у разных партнеров в разное время бывают излишки или нехватки того или иного товара и что в далекой перспективе они уравновесятся, так что строгий учет не ведется. Каждая сторона может многим пожертвовать ради партнера во время кризиса или экстраординарного события — например, на свадьбе или похоронах, во время тайфуна, при неурожае или неудачной охоте. Для выживания яномамо, постоянно вовлеченных в войну с соседями, торговые союзы, которые регулярно сводят соседей для дружественного обмена, гораздо более важны, чем сами продаваемые горшки или гамаки, хотя ни один яномамо не признает открыто, что подлинная цель торговли — поддержание союза.

Некоторые торговые сети и церемонии — такие как куда у жителей островов Тробриан, церемониальный цикл обмена у народности энга Нагорья Новой Гвинеи или торговая сеть сиасси, с которой я столкнулся на острове Малаи, — становятся главным средством достижения и демонстрации статуса в соответствующих сообществах. Может показаться неразумным, что сиасси проводят месяцы в бурном море, перевозя товары на каноэ, только ради того, чтобы в конце года устроить общественное пиршество, на котором будет съедено как можно больше жареных свиней... пока мы не представим себе, что сказали бы сиасси о современных американцах, усердно работающих ради того, чтобы похвастаться драгоценностями или спортивными автомобилями.

Таким образом, традиционные сообщества прошлого (и те, что выжили в современном мире) вели себя как настоящие карликовые государства. Они имели собственные территории, принимали гостей и посещали соседей (но не представителей других народностей), в некоторых случаях устанавливали, защищали и охраняли границы не менее строго, чем современные нации. Их знания о внешнем мире были гораздо более ограниченными, чем у граждан современных государств, которые пользуются телевидением, сотовыми телефонами, Интернетом, чтобы узнавать об остальном мире, даже если сами они никогда не покидают родных мест. Они более резко делили других людей на друзей, врагов и незнакомцев, чем даже жители сегодняшней Северной Кореи. Они иногда вступали в браки с представителями некоторых других народностей. Они торговали друг с другом, как и современные государства, а политические и социальные мотивы играли даже большую роль в их торговых отношениях, чем играют в наших. В следующих трех главах мы узнаем, как эти крошечные традиционные общества поддерживали мир и как воевали.

В разгар дня в конце сухого сезона на дороге в Новой Гвинее автомобиль, которым управлял человек по имени Мало, случайно насмерть сбил школьника Билли. Билли возвращался домой из школы на рейсовом микроавтобусе (а не на школьном автобусе), а его дядя Генджимп встречал его, стоя на другой стороне дороги. Мало, водитель, обслуживавший мелкие местные предприятия, развозил по домам служащих из офисов в конце рабочего дня и ехал навстречу тому микроавтобусу, на котором возвращался Билли. Выпрыгнув на остановке, Билли увидел своего дядю Генджимпа и побежал к нему через дорогу. Однако он побежал не перед микроавтобусом, так что его видел бы Мало и другие водители встречного транспорта. Вместо этого Билли обогнул микроавтобус сзади, и Мало увидел мальчика только в тот момент, когда тот выбежал на середину дороги. Мало не успел затормозить, и радиатор его автомобиля ударил Билли и подбросил его в воздух. Дядя Генджимп немедленно отнес Билли в отделение экстренной помощи ближайшей больницы, но через несколько часов Билли умер от многочисленных травм головы.

В Соединенных Штатах водитель — участник серьезной аварии — должен оставаться на месте происшествия до прибытия полиции; если он уезжает и не сообщает о случившемся, он считается покинувшим место происшествия, и это само по себе является преступлением. В Папуа — Новой Гвинее (как, впрочем, и в некоторых других странах) закон позволяет (а полиция и здравый смысл даже требуют), чтобы водитель не оставался на месте аварии, а ехал в ближайший полицейский участок. В противном случае рассерженные свидетели происшествия могут вытащить водителя из автомобиля и забить до смерти, даже если виноват в несчастном случае был пешеход. Риск для Мало и его пассажиров увеличивался еще и тем, что Мало и Билли принадлежали к разным этническим группам, а это в Папуа — Новой Гвинее часто приводит к напряженности. Мало был коренным жителем ближайшей деревни, а Билли происходил из семьи жителей долины во многих милях от места происшествия. Многие представители этой группы, перебравшиеся в другие места в поисках работы, также жили неподалеку. Если бы Мало остановился и вышел из автомобиля, чтобы помочь мальчику, он вполне мог быть убит свидетелями, выходцами из долин, а его пассажиры — вытащены из машины и также убиты. Однако Мало хватило присутствия духа поехать в местный полицейский участок и сдаться. Полицейские временно заперли там пассажиров автомобиля ради их собственной безопасности, а Мало сопроводили до его деревни, где он и оставался на протяжении нескольких следующих месяцев.