Праведные клятвы - Киа Кэррингтон-Рассел

терпение достигает края. Крю больше ничего не говорит, просто уверенно выходит за дверь и закрывает её за собой.

Мы оба знаем, как плохо я веду себя с Хани. Так почему же он побуждает меня преследовать ее? Я чертовски уверен, что его жена будет недовольна. Но все всегда возвращается к Хани. И мысль о ней с другим парнем…

Я смотрю на документы на своем столе: контракт Дафны. Я отменил встречу, и она, похоже, не особо расстроилась из-за этого. Хотя, думаю выплата приличной суммы денег поможет ей смягчить удар. Она спросила, можем ли мы по-прежнему оставаться друзьями, даже если мы больше не трахаемся, и я согласился. На протяжении многих лет у нас с Дафной был контракт, и она была лояльна и невероятно хороша в спальне. И думаю, что она одинока. Наверное, как и все мы в некотором роде.

Но это не тот неотложный вопрос, который заставил меня расторгнуть ее контракт. Это все из-за одной маленькой сладости, о которой я не могу перестать думать ни на чертов день.

Я взял за правило не трахать девственниц, поэтому держался от нее подальше.

Но, блядь, когда дело касается ее, это все не имеет смысла.

ГЛАВА 20

Хани

Не уверена, что это правильное решение, но я собираюсь его принять. Кит, с которым я встречаюсь, был добр ко мне. Даже в ту первую ночь, когда я была пьяна, он проводил меня до такси, попросил мой номер и сказал, что свяжется для настоящего свидания. Ничего лишнего. И мне действительно кажется, что он мне нравится. Но у нас уже было три свидания, и теперь настало время.

Я долго думала о своей «проблеме». Думала, что с этим делать. И правильно ли я поступаю.

Но я больше не хочу, чтобы это висело надо мной. Я хочу сделать это для себя.

И приняла решение.

Алана прислала мне адрес офиса Доусона, где сейчас я стою, за его дверью. Уже поздно, и мне следовало бы быть дома в постели. Уверена, Марко именно так и думает. Но вместо этого я стою здесь, раздумывая, стоит ли постучать или просто войти. Как только я поднимаю руку, дверь открывается, и передо мной стоит незнакомый мужчина.

— Мисс Риччи, пожалуйста, проходите, — говорит он, отступая и жестом приглашая меня внутрь.

Сердце бешено колотится, но я решительно переступаю порог.

Офис оказался весьма уютным, с потрескивающим камином, даже в это время года. Вокруг расставлены белые диваны и маленькие столики, но никого нет, чтобы их занять. Даже стойка ресепшн выполнена из белого мрамора. Это совсем не то, чего я ожидала от офиса Доусона. Я думала, что это будет что-то вроде подземного логова на два уровня ниже какого-нибудь клуба — так я представляла большинство прибыльных бизнесов, связанных с мафией. Но офис Доусона скорее напоминает шикарный сигарный бар.

Мужчина ведёт меня в другую комнату в глубине офиса. Я иду за ним, и когда он открывает дверь, вижу, что Доусон сидит за столом. Он, кажется, ожидал меня и жестом предлагает сесть.

— Я лучше постою, — отвечаю, нервно перебирая руками. Доусон замечает это, но не комментирует. Мужчина, который проводил меня, выходит и закрывает за собой дверь. Я всё ещё не уверена, правильно ли поступаю. Прошло уже две недели с тех пор, как я видела его в последний раз, и он дал ясно понять, что моя «ситуация» его не привлекает. Но именно поэтому я здесь сегодня. Не ради него, а ради себя.

— Что привело тебя сюда? — лениво протягивает Доусон.

Я нервно сглатываю, чувствуя, как слова застревают где-то в горле, но решаюсь ответить.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, — говорю я, внезапно обретая уверенность.

Это всего лишь Доусон. С ним я могу поговорить.

— Окей, говори.

Пиздец, сестра убьёт меня, если узнает.

— Я хочу, чтобы ты продал мою девственность, — заявляю я твёрдым голосом. Я давно обдумывала это решение. Не была уверена, как именно сказать Доусону, что хочу продать свою девственность, но сейчас, похоже, настал подходящий момент.

Я хочу переспать с Китом. Он меня привлекает, но я боюсь, что он начнёт ко мне иначе относиться, когда узнает, что я девственница. И я знаю, что есть один способ решить эту проблему и при этом заработать немного денег.

Он молча смотрит на меня, оставляя меня стоять в гнетущей тишине. Я знаю, что он не скажет Крю. Он умеет хранить секреты, но это не делает вопрос менее неприятным.

— И сколько ты возьмешь за это? Мне кажется женщины получают много денег, и хочу знать, какая у тебя комиссия.

— Ты хочешь знать мою комиссию? — переспросил он, откидываясь в кресле и ослепительно ухмыляясь, словно находя ситуацию забавной.

— Не издевайся надо мной, Доусон. Я серьёзно.

Он продолжает улыбаться, но в его взгляде появляется что-то более серьёзное.

— Почему ты не попросила меня сделать это? — спрашивает он с любопытством.

Я закатываю глаза. Не могу поверить, что Доусон вообще задает такой вопрос, поэтому говорю прямо:

— Потому что я знаю, что ты этого не сделаешь, а мне нужны деньги.

— У тебя есть деньги, Хани. Ты далеко не бедна.

— Хочу заработать свои деньги. И если я могу сделать это своим телом, я сделаю.

— Значит, ты хочешь продать себя тому, кто предложит больше всего?

— Да.

Он на мгновение замолкает, и это убивает меня. Блядь. Похоже я настолько непривлекательна, что он даже думает, что не сможет продать меня. Я нервно тереблю пальцы. Уверена, что выгляжу хорошо, но, может, этого недостаточно. А что, если он действительно рассмеется мне в лицо?

— Ладно, — просто говорит он. — Но есть клятвы, которые ты должна дать перед тем, как продать себя.

— Клятвы?

— Да. Ты обязуешься не говорить об этом, принять опыт с открытым сердцем и полностью довериться мне в том, что ты будешь в безопасности. Это твой выбор, и никто ничего у тебя не забирает. Ты отдаёшь это по собственной воле.

— А мужчина? — спрашиваю я. — Он даёт клятвы?

— Нет, он подписывает жёсткое соглашение о неразглашении. Это твоё тело, и если ты решишь обсудить, как потеряла девственность, это твоё дело. Однако женщина тоже подписывает договор о неразглашении, а также контракт, касающийся моей роли в продаже. Всё остальное остаётся на усмотрение женщины и покупателя.

Слова Доусона звучат сдержанно и профессионально, но в его глазах я чувствую тень заботы, хотя он и старается не выдать этого.

Я прикусываю нижнюю губу.