Демиургия. Рассказы - Виталий Орехов

– Хорошо, но только по бокалу вина, не более!

– Как скажете, дорогой друг!

И правда, в нескольких шагах, почти в том же здании располагалась остерия, о чем свидетельствовала красная вывеска и сложенная в виде бокала красная неоновая дуга. Мы вошли туда втроем (Винченцо недовольно и молчаливо плелся сзади). Кажется, Тоффеля и здесь прекрасно знали, потому что как только он вошел, ему навстречу выбежал, видимо, хозяин или управляющий ресторана и пригласил нас в отдельный кабинет, где мы сели втроем на диване перед столиком с какой-то рыбой и вином. Я сделал пару глотков, как вдруг у Тоффеля зазвонил телефон.

– О, это кажется, ваша жена. Поговорите.

Как оказалось, моя супруга уже была в отеле не меньше 15 минут и все никак не могла дозвониться. Это было весьма странно, потому что, на мой взгляд, только 15 минут, вроде как, и прошло. Ну ладно, подумал я, скоро приедет племянник Винченцо, и я поеду тоже в отель.

После того, как я выпил первый бокал вина, я спросил у Тоффеля, знает ли племянник, где нас искать. Тот передал мои слова Винченцо на что-то утвердительно и все также угрюмо кивнул. Я не заметил, как еще один бокал вина оказался полным, его я выпил уже с меньшим сомнением. После третьего откуда не возьмись появились женщины, которые сидели у Винченцо и Тоффеля на коленях (у Винченцо по одной на каждой ноге) и одна увивалась около меня. Поначалу я старался сохранять приличия, но, кажется, под взглядом Тоффеля «моя» вела себя так активно, что я потихоньку начал ей уступать. Я не очень помню, как я встал, и куда пошел. В каком-то сизом тумане я оказался на кровати. Краем глаза заметил на стене портрет племянника Винченцо, или Плачидо, черт его разберет. Сам я раздеться после полутора бутылок вина, кажется, не мог, хорошо, все сделали за меня. Поначалу все шло просто прекрасно. Кажется, девушка даже извивалась, но потом какая-то резкая боль пронзила мое сердце, и тело свело судорогами. Такое странное впечатление, в глазах все начало сужаться, как это раньше было в телевизорах, когда они выключаются. Боль не прекращалась, а усиливалась. Девушка очень испугалась, но я уже не думал ни о ней, ни о моей жене. Мне хотелось на воздух. Я схватился рукой за грудь. Что-то выкрикнул, кажется, последнее, что помню – Счет, или что-то вроде того, какая-то подобная бессмыслица. И умер.

II

Когда я была с мамой на Украине, а это было не так давно, еще до свадьбы, у меня была одна задача. Я говорю это честно и откровенно, а чего скрывать-то – найти жениха. Желательно, побогаче. Мы с мамой остались одни, когда мне было что-то около 4-х, и отца я не помню, но с тех пор я не очень люблю мужчин. Ну, как не люблю, просто не считаю их людьми в полном смысле этого слова. Еще в школе я поняла, насколько они ведомы, и как слабы перед женщиной. Особенно, если у тебя подходящая фигурка, а хоть этим меня природа не обделила.

Мы отдыхали где-то под Одессой, или Николаевым, я уж точно не помню, у мамы там сестра двоюродная жила, вот и пригласила в гости. Это был не первый мой выезд на море, но первый, который был НАСТОЛЬКО скучным. Нет, действительно, не происходило ничего. Поначалу, конечно, весело визжать и убегать от волны, но это скоро надоедает. Особенно если ты на пляже одна, да еще какие-то дети босоногие. В общем, мне уже хотелось домой, в Москве хоть не бедствующих мужчин побольше. Я как-то у мамы даже спросила, потом пожалела, что вслух, «и для кого я такой открытый купальник купила!».

Тетя тоже не особенно нас развлекала. У нее был киоск на рынке, она там торговала всякой гадостью, вроде квашенной или морской капусты. Днем она работал, а вечером пила с мамой чай. Выбраться ни в какой клуб я не могла, потому что в этой глуши не было клубов, разве что сельский. Так и проходил мой отпуск. Я уже думала о том, как буду подружкам с работы показывать, как хорошо загорела, и какой замечательный курортный роман выдумаю.

Однажды утром, я как обычно, пошла с утра купаться. Мама еще спала. Ну а что мне еще оставалось делать?

Плавала я, плавала, выхожу из воды, а тут гляжу, смотрит на меня какой-то мужик. Но совсем, точно не мой тип. В шитой льняной рубахе, с усами и в соломенной шляпе. Разве что не в лаптях. Я на него внимания не обращаю, лежу, загораю. Он подходит, и шляпу так снимает и говорит:

– Здоровенько, барышня! Загораете? Не отвлекну?

– А чего вам надо?

– Да просто, красивая вы шипко. Меня Федором зовут… Федором Люцинк?. Я тут живу, давно за вами наблюдаю.

Я думала, что на извращенца какого-то напала. Этого только не хватало.

– И чего Вам надо, Федор?

– Романыч! Романыч! Ты чего пристаешь к девке?! – Это я услышала как какая-то баба, мужику под стать, его зовет.

– Да ничего, не видишь, я по делу говорю! Отстань! – так же мило он ей ответил, потом мне говорит – Так вот, у нас праздник будет, у моего знакомого именины. Пойдемте? А то вам тут скучно.

– Я вообще-то к незнакомым людям на именины не хожу!

– Да где ж незнакомым! Он у вашей тетки капусту каждую субботу покупает! Та вы шо! Я сам бы и не предложил!

Поразмыслив немного головой, я подумала, что делать все равно нечего. Пошла вечером на этот день рождения. Ну колхоз колхозом, отовсюду самогонной горилкой несет, бабы толстые пляшут, старичье одно, либо какая-то быдлота. Я у Федора спросила, кто тут кто. Ну он что-то рассказал, я уже сейчас не помню. Только одно мне запомнилось. Одного старика (лет 55 или около того) там как будто что-то выделяло. Так Федор и рассказал, что это брат именинника. Тоже из Москвы. У него там как будто бизнес какой-то. Потом выяснила, что туристический. Я спрашиваю:

– А женатый?

– Да какой там! Все в работу ушло. Говорят, и сам стал здоровьем слаб. Непонятно, кому оставит капиталы свои.

Ну вы догадываетесь, какая идея мне пришла в голову.

– А если он из Москвы, и не женатый, почему бы мне с ним не познакомиться?

– А давайте! Я, кажется, знаю, к чему вы клоните. Просто самое то.

– А ты, Федор, гляжу, не промах. Давай, веди меня, знакомь.

Так-то я со своим будущим муженьком и познакомилась. Ну, год пожили вместе, ну полтора. Ко мне он почти не лез, так, даже ничего припомнить и не могу. А как в Италии умер, когда я все из себя вдову безутешную строила, какую же он мне подлянку, свинья, подложил! Оказывается, у него не то, что капиталы, у него квартира-то съемная! У него весь бизнес не понятно на чем держится! Прогорел давно, гол, как сокол. Я думала, хоть заживу нормально… А теперь, в свои годы, уже вдова, живу в квартире с мамой. Да и та съемная. С работы я тогда сразу уволилась, теперь не берут. Манекенщиц и так везде полно. Да и не пойду я за их зарплату. Пусть в зеркале дур ищут.

III

Из всей моей юности, которую я провела, можно сказать, на задворках цивилизации, по ту сторону культуры, о которой благородные сеньоры и слышать не хотят, в Испанском квартале Неаполя, мне запомнилось только одно лицо. Я не помню его имени, как-то на М… Мелецио… Меланио… Меркурио, не, все не то. Имени я не помню, зато лицо помню очень хорошо. Когда я первый раз согрешила с мужчиной, а это было, когда мне было 14, я долго плакала. Я думала, что моя жизнь разрушена и собиралась сказать матери, что пойду в монастырь. У нас была, несмотря на ужасные условия, хорошая католическая семья. Отец любил и заботился о нас с братьями, а мать дарила все свою любовь. Кажется, она бы не расстроилась, была бы только рада, если бы я отдала свою жизнь служению.