Черный человек - Ричард Морган

Нортон снова перевел взгляд на Севджи. Та пожала плечами.

– Там то же самое, что и здесь, – проговорил Нортон с наработанной осторожностью. Всех их натаскали давать приемлемые ответы на подобные вопросы. – Есть система санкций, называемая контрактным принуждением, она такая же, как у любого другого работодателя, правила обычные. За нарушение контракта установлены штрафы, в некоторых серьезных случаях – лишение свободы. Краткосрочники должны потом без компенсации отработать время тюремного заключения. Так что, если хочется домой, лучше не выделываться и соблюдать правила.

– Угу, – заломила бровь Ровайо. – А если вы сбегаете на Землю? В смысле самовольно?

Нортон колебался. Севджи ответила за него:

– До сих пор такого никогда не случалось, – и рассеянно удивилась тому, что улыбается, произнося эти слова. Холодной, жесткой, короткой улыбкой.

Итан улыбнулся ей в ответ из глубин памяти.

– Ого! – сказал Койл.

– Что, никогда? – Это снова Ровайо. – За тридцать лет такого ни разу не случилось?

– За тридцать два года, – сказал Нортон. – А если считать первые команды, которые строили купола, еще до того, как нанореформирование планеты действительно заработало, то времени прошло вдвое больше. Как сказала Севджи, это закрытая система. Ее очень трудно победить.

Койл покачал головой:

– Я все еще не понимаю. Он же мог вызвать спасателей с Земли. Хорошо, может, отсидел бы сколько-то, но, бога в душу, он же все равно отсидел, только на корабле. Неужели срок в тюрьме для белых воротничков может быть хуже, чем все это?

– Так легко он бы не отделался, – мягко сказала Севджи.

– Погодите, – Койл ее не слушал. Он все еще искал, куда бы излить ярость. – Вот чего я так и не понял: почему ваше начальство не послало спасательный корабль, как только н-джинн вышел из строя?

– Потому что «Гордость» таких денег не стоит – вот, блин, почему, – пробормотала Ровайо.

– Потому что смысла не было, – ровно сказала Севджи. – «Гордость Хоркана» все равно шла домой. Насколько нам было известно, персонал не пострадал.

– С хрена ли? – Это снова Койл, неверяще.

Нортон закрыл собой амбразуру:

– Да, я понимаю, как это звучит. Но вы должны понять, что произошло. С нами всего лишь перестал говорить н-джинн. Такое случалось и раньше, нам просто не хотелось предавать гласности подобные факты. Бывали случаи, когда джинн уходил в офлайн, а через несколько дней снова проявлялся. Иногда они просто умирают. Мы, на самом деле, не знаем, почему.

Он развел руки так, будто держал в них невидимый куб. Севджи смотрела в другую сторону, ее лицо превратилось в неподвижную маску.

– Дело в том, что это не самое важное. Корабль отлично долетит на автоматических модульных системах. Н-джинна можно сравнить с капитаном корабля. Если капитан одной из этих плавучих тихоокеанских фабрик умрет, вы же не станете посылать спасательное судно, чтобы отогнать ее в порт, правда? – Риторический вопрос сопровождался примирительной улыбкой. – Так жене «Гордостью Хоркана». Утрата н-джинна не влияет на протоколы безопасности корабля. В службах контроля трафика и на Марсе и на Земле у «Гордости Хоркана» горели стандартные зеленые огоньки. Бортовая атмосфера и искусственное тяготение в норме, повреждений корпуса нет, все системы криокэппирования на связи, траектория полета неизменна, системы пилотирования работают. Все базовые комплексы функционируют по-прежнему, только сам корабль с нами больше не разговаривает.

Ровайо тряхнула головой:

– А тот факт, что этот hijo de puta[29] доставал людей из криокапсул и кромсал, что, никак не был зарегистрирован?

– Нет, – подтвердил Нортон устало. – Нет, никак.

– Без джинна невозможно узнать, что там происходит, – монотонно прогудела Севджи, отчасти скучая, отчасти пытаясь похоронить мрачную уверенность в том, что Ровайо догадывается об истинных мотивах КОЛИН. Любой руководитель полета знает, что возвращать корабль с половины пути невообразимо дорого. – Базовая система на то и называется базовой. Она сообщает, если что-то неисправно. Тут видимых неисправностей не было, и коли уж, предположительно, все пассажиры находилась в криокапсулах, это означало – логически, – что никто из них не может пострадать. Способа узнать что-то еще у нас не было. И корабль шел верным курсом. В такой ситуации остается только ждать. Так уж устроена система космических перелетов.

Ровайо, не моргнув глазом, проигнорировала учительский тон последнего замечания.

– Да? А если корабль с вами не разговаривает, как он состыкуется с нанопричалом?

Нортон развел руками:

– Ответ тот же. Автоматически. Когда корабль на подлете, стыковочный комплекс перехватывает управление у систем пилотирования. У нас не было причин думать, что этого не произойдет.

– Сдается мне, – сказал Койл, – что тот, кто это сделал, знает ваши системы, как облупленные.

– Да, это так. – Он и нашу убогую сущность с этим вечным снижением стоимости тоже знает, подумала Севджи и отогнала эту мысль. Пора возвращаться в нужную колею: – Он знает наши системы, потому что изучил их и потому что весьма хитроумно просчитал, как в них проникнуть, а это означает, что у него высокий уровень разведывательной подготовки и есть опыт подпольной деятельности. И он поставил собственное выживание превыше всего остального, что подразумевает наивысший уровень устойчивости и интеллектуальной дисциплины. А еще этот же человек очень боялся, что его прибытие будет зафиксировано, и, чтобы такого не случилось, совершил все это.

И Севджи жестом обвела окружавшую их виртуальность. Тела и вещдоки, на которые она указывала, выпрыгивали вперед и увеличивались, потому что системы реагировали на движение ее руки. Шокирующие факты, маркированные кричащими цветами раны разнообразных типов, кадры съемки: жидкости для криокэппирования, разлитые по чистым полам, кровавые пятна по стенам и оскалы оголенных черепов.

Она глубоко вздохнула:

– А теперь кто-то, может быть, хочет сказать, чей портрет мы получаем?

Она не слишком обогнала их в своих выводах. Гнев в глазах Койла наконец погас, потушенный чем-то другим, и сменился пониманием. Ровайо совершенно притихла. Нортон – Севджи извернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, – выглядел задумчивым. Но никто не сказал ни слова. Странно, но вызов приняла дама-интерфейс. Она расценила слова Севджи как вопрос.

– Характерные черты, которые вы описываете, – уверенно заявила изготовленная женщина, – соответствуют преступнику, который является одним из генетически измененных существ мужского пола, известных как модификация тринадцать.

Севджи кивнула ей, мол, спасибо:

– Да. Так оно и есть.

Они стояли, пока медленно осознавая происходящее.