Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна. 1943-1945 - Дитер К. Хуцель

– Мы пустили на ветер миллион марок, – сказал Хартмут, – только для того, чтобы определить, какую информацию выдаст прибор, стоящий как небольшой мотоцикл.

В двух словах он озвучил серьезную проблему, с которой нам так и не удалось справиться в Пенемюнде.

– Не нравится мне это затишье, – однажды заметил Хартмут. – Я думаю, мы обманываем себя, полагая, что налетов больше не будет. Нам не удастся вечно скрывать свою деятельность.

Мне пришлось с ним согласиться. Пенемюнде уже один раз бомбили, и, несомненно, воздушный налет будет снова.

– Кроме того, – угрюмо продолжал он, – во время испытаний А-4 может в любой момент упасть на центр управления.

Мы часто обсуждали такую возможность. Крыша центра управления, служащего бомбоубежищем, была из железобетона метровой толщины. Однако такая крыша не смогла бы выстоять во время прямого попадания бомбы. Хартмут решительно настроился обеспечить на ИС-7 лучшую защиту.

Возможно, он знал, во что ввязывается, а возможно, и нет. Он потратил несколько месяцев на многочисленные поездки, письма и переговоры, прежде чем дело сдвинулось с мертвой точки. Во-первых, было решено сделать противоосколочные траншеи. Восемь из них, длиной 30 метров, имели достаточную глубину с учетом того, что в них мог укрыться стоящий в полный рост мужчина при условии создания земляных валиков по обе стороны траншеи. Их построили в лесу к югу от большого ангара. Легкая крыша защищала траншеи от непогоды.

Но Хартмут на этом не остановился. Он снова стал добиваться разрешения на укрепление крыши центра управления и получил лишь вялую поддержку в своем отделе. В конце концов в июне для укрепления потолка в центре управления и приборной комнате установили огромные двутавровые балки и колонны. Одновременно на плоской крыше сделали грунтовое покрытие толщиной 2,5 метра от детонации бомбы.

Между тем масштабное производство ракет продолжалось. В то же время набирала обороты подготовка к поставкам ракет на фронт. Отрабатывались два основных метода запуска: с укрепленной базы на побережье Франции и с мобильных пусковых установок. Вопреки советам тех, кто был непосредственно связан с A-4, Гитлер настаивал на применении прежнего метода запуска. Было приказано построить тяжелые бетонные бункеры в Ваттене, недалеко от Кале, под кодовым названием Kraftwerk Nordwest – «Электростанция северо-запад». Однако от этой затеи пришлось отказаться после того, как 27 августа 1943 года самолеты союзников сбросили бомбы на незатвердевший цементобетон бункера. Возникший там переполох не поддается описанию.

Основное внимание обратили на мобильные пусковые установки, как автомобильные, так и железнодорожные. Кроме того, в результате проведенного военными исследования под кодовым названием Regenwurm – «Дождевой червь» – было предложено проложить туннели в горах, из которых пусковая установка будет выходить, а после запуска снова скрываться в туннеле. Опыт вскоре доказал тактическое превосходство мобильных установок. Ракеты можно было запускать из леса, расчистив вокруг пусковой установки достаточную площадь. Дорожное покрытие, жесткий сухой грунт, каменистая поверхность или консоли поддерживали ракету и пусковой стол. Пульты управления размещались в плоских траншеях на расстоянии 60–90 метров от места старта. Отрадно, что разработчики Фау-2 ограничили ее размеры, что позволило транспортировать ракету по автодорогам Европы.

Этот метод применялся исключительно в отношении состоящей на вооружении Фау-2. Установка размещалась в лесу или на уличном перекрестке, а после запуска ракеты убиралась в течение 30 минут. Превосходство авиации союзников в конце 1944 и начале 1945 года было абсолютным. Тем не менее я не знаю ни одного случая, когда союзникам удалось бы засечь и атаковать стартовые площадки, с которых было произведено в общей сложности более 4 тысяч запусков.

Массовое производство Фау-2 требовало специалистов, которые находились лишь в Пенемюнде. Все чаще наши сотрудники переводились в «Миттельверк» для решения массы проблем на производстве или в Польшу для оказания помощи во время тренировочных запусков. В конце концов из Пенемюнде ушло примерно 15–20 процентов технических специалистов. Но их отсутствие частично компенсировалось, по крайней мере по численности, прибытием военных офицеров – «узкоколеек». Эти военные, которым предстояло набираться опыта в Пенемюнде, отличались от кадровых военных узкими эполетами на форме, за что и получили такое прозвище.

Если мы, работники ИС-7, не были непосредственно вовлечены в приготовления военных, они влияли на нашу деятельность в основном за счет частых и высокомерных посетителей. Они обычно приезжали с водителями, выходили из машин, разминали ноги и бродили вокруг, выжидая. Меня нередко отправляли на перехват непрошеных гостей, что доставляло мне большое удовольствие. Будучи полностью защищенным установленными нормами и нося гражданскую одежду, я позволял себе быть вежливым, но упрямым.

– Простите, но это запретная зона. Могу я взглянуть на ваш пропуск?

– Я полковник N. Мы хотим увидеть испытательный стенд. – Офицер посмотрел на меня слегка возмущенно и направился к входу.

Непринужденно закрыв дверь, я отвечал:

– Очень сожалею, но начальство не сообщало нам о вашем приезде. Будьте любезны подождать снаружи, я тотчас обо всем узнаю.

Все из сказанного мной конечно же было правдой.

Заходя внутрь, я звонил в службу безопасности завода, расположенную в Строении-4.

– У нас тут куча полковников… Какой-то полковник N. Вы что-нибудь о них знаете?

– Сейчас проверю. Минуточку, – говорили мне. – Да, на них выписаны пропуска.

Послышался шелест бумаг:

– Цель визита: переговоры в отделе средств наземного обеспечения. Но как они попали к вам?

– Я не знаю, – раздраженно произнес я. – Во всяком случае, отправлю их к вам. Разберитесь.

Я отправлял визитеров обратно в службу безопасности.

– Директивы по армии. Я уверен, вы меня понимаете. Мы с удовольствием показали бы вам испытательный стенд, но недавно уже несколько раз получали выговор от начальства. Очень сожалею.

Громко возмущаясь, офицеры возвращались к автомобилям. Их водители выскакивали наружу, распахивали для них дверцы и щелкали каблуками. Визитеры уезжали и, как правило, не возвращались.

Подобные посетители провоцировали бесконечные задержки и создавали неудобства. Кроме того, они вели себя высокомерно. Мы часто обсуждали эту проблему с коллегами. Никто не отрицал, что посетители нам нужны, ибо мы гордились возможностью продемонстрировать наши достижения, особенно перед высокопоставленным гостем. Но в основном мы удовлетворялись шансом показать завершенные проекты, сообщить о том, что еще предстоит сделать, и таким образом заручиться поддержкой. Часто нам подробно рассказывали о будущих посетителях: в чем их значимость, чем они руководят, что именно мы должны им продемонстрировать. Те, кто мог помочь нам с финансами и приоритетными поставками, ценились больше, чем визитеры, поставляющие боеприпасы.