Анна. Тайна Дома Романовых - Ульяна Эсс

— Какой же, государь?

— Цвет стен моего замка, вот какой. Я никак не могу сделать выбор. То мне хочется, чтобы мой замок был красный, то это решение кажется мне слишком простым. Может быть, он должен стать желтым, как дворец в Павловске? Это мой любимый цвет…

— Вы хотите, чтобы я дала свой совет?

— Да, хочу! Для этого я и привез тебя сюда.

— Тогда давайте выйдем наружу, я должна взглянуть на замок.

Они повернулись, вышли из замка и пересекли площадку, где намечалось выкопать ров. Анна обернулась и долгим взглядом посмотрела на будущую резиденцию императора. Потом покачала головой:

— Нет, государь, мне кажется, что желтый цвет в данном случае не подойдет. Этот замок слишком высокий, слишком величественный. Красный был бы ему более к лицу…

— Да, мой архитектор, итальянец, говорит то же самое, — кивнул Павел. — Однако мой замок — особенный, и мне хочется найти для него особенное решение. Какой-то особый цвет, какого нет и не будет более ни у одного здания во всей империи. Ладно, я еще подумаю.

На том их поездка и закончилась, чему Анна была несказанно рада. Рада была и тому, что Павел не придумал специально для нее какой-то особенный способ встретить наступающий год. В результате она отметила его так же, как и Рождество — в кругу семьи. А после праздника всецело занялась подготовкой своего бального наряда. Следовало продумать все до мелочей — платье, туфли, украшения, наколку в волосах, перчатки… Она была красива и теперь, как говорили все вокруг, еще более похорошела. Так что ей шло почти все, что предлагал француз-портной. Тем труднее было сделать окончательный выбор. Наконец она остановилась на белом платье с бледно-красными вставками. С ними должны были гармонировать рубиновые серьги (подарок мачехи), а также доставленные из английского магазина перчатки необычного кирпично-красного цвета и такие же туфли.

До назначенного срока оставалось всего три дня. Анна уже считала не только дни, но и оставшиеся часы. Уже ничто, казалось, не могло отменить задуманное торжество или омрачить его, как вдруг пятого января, утром, когда Анна собиралась ехать во дворец, в ее спальню неожиданно вошла Екатерина Николаевна. Она была чем-то очень взволнована.

— Что случилось, ваше сиятельство? — спросила Анна.

Вместо ответа княгиня протянула падчерице письмо:

— Вот, только что доставили из дворца. Читай.

Анна развернула листок и прочитала. Это было послание от императора, адресованное генерал-прокурору Лопухину. Павел извещал сановника, что узнал о намечаемом в его доме бале и собирается почтить сей праздник своим присутствием. «Надеюсь, ты и твои домашние будут мне рады», — так заканчивалось послание.

— Твой отец пребывает в волнении и расстройстве, — сказала княгиня. — Он думает, не надо ли вообще отменить праздник? Например, ему или мне сказаться больными…

— Отменить?! — с чувством воскликнула Анна. — Как? А мое платье? А все приготовления? Я так жду… мы все так ждем этого бала! Нет, ни за что! И с какой стати?

— Но как же, душенька? Сообрази: ведь государь никогда не посещал балов в чьих-либо домах. И вдруг собирается прийти, да еще без приглашения. Твой отец боится, что государь крайне недоволен тем, что его не пригласили на бал, и выскажет это недовольство на самом празднике. Признаться, я сама опасаюсь того же.

Анна задумалась. Она вспомнила сцену, бывшую несколько дней назад между ней и Павлом, гнев, охвативший императора. Что, если он тогда только для вида показал, что одолел злое чувство, и теперь решил отомстить ей за холодность?

Но вслед за этим она вспомнила несчастное лицо Павла, вспомнила все свои беседы с ним. «Нет, — подумала она. — Государь гневлив, это верно. Гневлив, но не мстителен. Он не способен таить злобу. И нам не следует ждать подвоха».

— Нет, ваше сиятельство, — сказала она мачехе, — ничего отменять не нужно. Я уверена, что государь не имеет в виду ничего дурного. Напротив — сие послание есть знак его расположения. Я думаю, следует известить всех приглашенных о том, что мы ожидаем столь высокого гостя. Оттого наш бал получит новый блеск.

Екатерина Николаевна поглядела на падчерицу так, словно увидела ее впервые. Да и немудрено было! Анна говорила как человек, умудренный жизнью.

— Хорошо, я скажу отцу, чтобы он сделал, как ты советуешь.

И этот день настал! С самого утра в доме Лопухиных все были на ногах и пребывали в непрестанных хлопотах. Слуги носились по лестницам и коридорам, доделывая еще недоделанное. Во всех комнатах царила праздничная суета: сестры Анны, она сама, ее мачеха примеряли бальные наряды. Даже генерал-прокурор, в обычное время имевший величавый и неприступный вид, был озабочен и суетлив, он отдавал распоряжения управляющему, беседовал с приглашенным шеф-поваром, то и дело ходил за советами к старшей дочери.

К середине дня эта суматоха достигла своей высшей точки, а затем стала спадать. Все приготовления были сделаны, все распоряжения отданы, оставалось только ждать результата. И вот наступил вечер, и начался съезд гостей. Накануне выпало изрядное количество снега, дворники не успели весь его счистить, потому часть гостей прибыла в каретах, а часть, по русскому обычаю, в тех же каретах, но на санном ходу.

Парадный подъезд особняка на Литейном был ярко освещен. Кареты подъезжали одна за другой. Миновав двери, гости оказывались в огромном вестибюле, щедро украшенном цветами. (Это была придумка Анны, помнившей, что император любил зимние сады и цветы в доме.) Такими же цветочными вазами и растениями в кадках был уставлен и главный зал, где планировались танцы.

Анна стояла в дверях зала рядом с отцом и мачехой. Второй раз за короткое время ей доводилось быть хозяйкой вечера, принимающей гостей. В прошлый раз она была хороша, но выглядела утомленной и несколько напряженной, теперь же, на празднике, придуманном ею самой и для себя самой, она выглядела лучше, чем когда-либо. Глаза ее оживленно блестели, для каждого из приглашенных она находила теплое слово, но ждала только одного человека. И вот наконец в дверях появился Он. Князь Гагарин успел сменить гвардейский мундир на костюм дипломата, который тоже очень ему шел. Пожалуй, сейчас, в гражданском костюме, он нравился ей даже больше, чем в мундире.

Вот Гагарин поздоровался с князем Лопухиным, приложился к ручке его супруги… И повернулся к Анне. Их глаза на секунду встретились, и ей показалось, что она прочитала в его глазах какое-то особое внимание, особый интерес.

Не успел князь отойти, как в вестибюле вдруг стало тихо и как будто просторнее — все, кто там находился, словно сделались меньше ростом. В дверях показался император, сопровождаемый графом Донауровым. Милостиво улыбаясь и слегка кивая головой присутствующим, он подошел к хозяевам бала. Все трое согнулись в глубоком поклоне. Государь приветствовал их, с похвалой отозвался об убранстве вестибюля и выразил надежду, что сегодняшний вечер будет веселым. В сопровождении хозяев он направился в зал, где его приветствовали все собравшиеся.