Николай Рерих. Запечатлевший тайну - Олег Болдырев

Николай Константинович называл Марию Клавдиевну "созидательницей и собирательницей", неизменно принимая все приглашения Тенишевой к сотрудничеству на ниве искусства, а Мария Клавдиевна высоко ценила огромный талант Н.К. Рериха и считала его лучшим другом в творчестве: "Мне всегда не хватало общения с человеком, живущим одними со мной художественными интересами. Кроме того, Николай Константинович — страстный археолог, а я всю жизнь мечтала с кем-нибудь знающим покопаться в древних могильниках, открыть вместе страницу седого прошлого. Всякий раз, что я находила при раскопках какой-нибудь предмет, говорящий о жизни давно исчезнувших людей, неизъяснимое чувство охватывало меня. Воображение уносило меня туда, куда только один Николай Константинович умел смотреть и увлекать меня за собой, воплощая в форму и образы те давно прошедшие времена, о которых многие смутно подозревают, но не умеют передать во всей полноте. Я зову его Баяном, и это прозвище к нему подходит. Он один дает нам картины того, чего мы нс можем восстановить в своем воображении…

Из всех русских художников, которых я встречала в моей жизни… это единственный, с кем можно было говорить, понимая друг друга с полуслова, культурный, очень образованный, настоящий европеец, не узкий, не односторонний, благовоспитанный и приятный в обращении, незаменимый собеседник, широко понимающий искусство и глубоко им интересующийся. Наши отношения — это братство, сродство душ, которое я так ценю и в которое так верю. Если бы люди чаще подходили друг к другу так, как мы с ним, то много в жизни можно было бы сделать хорошего, прекрасного и честного".

М.К. Тенишева внесла огромный вклад в развитие русского искусства, и Николай Константинович писал на ее уход: "Оглядываюсь с чувством радости на деятельность Марин Клавдиевны. Как мы должны ценить тех людей, которые могут вызывать в нас именно это чувство радости. Пусть и за нею самою в те области, где находится она теперь, идет это чувство радости сознания, что она стремилась к будущему и была в числе тех, которые слагали ступени грядущей культуры. Большой человек — настоящая Марфа-Посадница!"

Постепенно к 1906 году художник отказывается от использования в своей живописи масла и обращается к темпере с ее богатыми "бархатными" тонами. Это знаменует новый этап его творчества. В том же году Николая Константиновича назначают на должность директора школы Общества поощрения художеств. Он радикально обновляет преподавательский состав, пригласив на работу в школу В. В. Матэ, Я.Ф. Ционглинского, А. Афанасьева, автора иллюстраций к сказке П. Ершова "Конек-Горбунок", И.Я. Билибина. Приглаены в школу и старые товарищи по мастерской Куинджи — К. К. Вроблевский, В.И. Зарубин, А.А. Рылов и Н.П. Химона, художественный критик С.К. Маковский, архитектор А.В. Щусев, скульптор И. Андреолетти.

Среди нововведений Н.К. Рериха стоит отметить реформирование (превращены в мастерские) классов керамики, резьбы, живописи по стеклу и рукоделий, вновь учреждены классы графики, медальерного искусства, съемки с натуры и изучения стилей, рисования с живых цветов и стилизации, обсуждения эскизов и рисования с животных, а также мастерские: иконописная, рукодельная, ткацкая и чеканки. Для расширения кругозора учащихся под руководством специалистов организуются экскурсии в Новгород, Псков, Ярославль, Кострому, Москву и посещения музеев; в школе устраиваются разнообразные лекции по вопросам искусства. Был основан музей русского искусства, имевший помимо педагогической цели представлять художественное творчество всех имевших отношение к школе и Обществу поощрения художеств, а также собирать произведения русских художников всех направлений и тем самым способствовать делу собирания и сохранения памятников отечественного искусства. Стараниями нового директора было выпущено несколько изданий школы: сборники, посвященные работам учащихся, книга Н. Макаренко "Школа Императорского Общества Поощрения Художеств. 1839–1914 гг.", "Русская геральдика" и недолгое время издававшийся "Ежегодник Школы И.О.П.Х.".

В 1909 году к Н.К. Рериху приходит признание: его избирают академиком — действительным членом Императорской академии художеств, в послужном списке которого в числе прочего значилось: "С 1904 по 1908 год были устроены отдельные и частичные выставки в следующих городах: Праге, Вене, Берлине, Дюссельдорфе, Милане, Венеции, Париже, Лондоне, причем Миланская международная выставка удостоила почетным дипломом (вторая награда), а в Париже избран членом Осеннего салона, членом Национальной академии в Реймсе и членом Доисторического общества, а французское правительство приобрело картину "Человек со скребком" (Каменный век). Избран в члены правления Общества архитекторов-художников, избран товарищем председателя Общества изящных искусств при Лиге образования. С 1906–1909 гг. принимал участие в декорации храмов (мозаичные эскизы) на Пороховых заводах под Шлиссельбургом, в Почаевской Лавре, в женском монастыре в Перми и в церкви имения В.В. Голубева.

Им выполнены следующие театральные постановки: 1. В 1908 году, по предложению французской дирекции, сделаны эскизы для "Снегурочки". 2. В 1908 году сделана постановка для мистерии "Три волхва" (Старинный театр). 3. В 1909 году выполнены декорации и костюмы для "Князя Игоря" (в Париже).

В 1909 году имел счастье представить картины и этюды Е.И.В. Государю Императору и Государыне Императрице. Из картин поступили: "Бой" — в Московскую городскую галерею братьев Третьяковых, "Пещное действо" (XVII в.) — в Русский музей Императора Александра III. Из прочих выставленных произведений находятся: "Дочь змеи", "Эскиз стенописи" и "Псковский мотив" — в собрании княгини М.К. Тенишевой, "Соглядатаи" — в Нижегородском музее, Новгородские этюды — в собрании Е.И.В. Принцессы Ольденбургской, 6 рисунков — в собрании С.С. Боткина. По вопросам искусства и археологии сделан ряд рефератов и публичных лекций в Петербурге и Москве".

Театральная деятельность Н.К. Рериха насчитывала целый ряд прекрасных работ, как осуществленных, так и нет. В слове "Театр" он вспоминал:

"Когда барон Дризен в 1905 году заговорил о театре, то почва к этому была совершенно готова. Из первых постановок — "Три Мага" (эскиз к ним — в Бахрушинском музее, но, к сожалению, при наклейке уже в музее были стерты все пастельные верхние слои, в чем я убедился в 1926 году, будучи в Москве), "Валькирия" и "Кн[язь] Игорь". В предисловии к американскому каталогу Бринтон передал мои соображения о тональной задаче, выполненной в эскизах "Валькирии". В 1921 году в дармштатском журнале "Кунст унд Декорацией" Риттер назвал мои декорации к Вагнеру самыми лучшими из всего, что для Вагнера было до тех пор сделано. Такая похвала, исходившая из центра вагнеровского почитания, была весьма замечательной. Из русских опер, кроме "Князя Игоря", были эскизы к "Садко", "Царю Салтану" (Ковент-Гарден), "Псковитянке" (Дягилев) и три постановки к "Снегурочке". Первая постановка была для "Опера Комик" в Париже, вторая — в Петербурге и третья — в 1922 году в Чикаго.

В 1913 году по предложению Станиславского и Немировича-Данченко был поставлен "Пер Гюнт" в Московском Художественном театре; тогда же для Московского Свободного Театра была приготовлена постановка "Принцессы Мален" Метерлинка в четырнадцати картинах, но из-за краха этого театра постановка не была закончена. В том же году в Париже — "Весна Священная" с Дягилевым и Нижинским, а вторая постановка "Весны" — в 1930 году в Нью-Йорке со Стоковским и Мясиным. В 1921 году "Тристан и Изольда" для Чикаго. Так же не забуду "Фуэнте Овехуну" для старинного театра барона Дризеиа. Оригинал эскиза был в собрании Голике и был в красках (в несколько пониженной гамме) в монографии 1916 года. Уже во время войны в 1915 году в Музыкальной Драме была поставлена "Сестра Беатриса", музыкальное вступление к ней было написано Штейнбергом и посвящено мне. К серии театральных работ относится и занавес панно "Сеча при Кержснце", заказанная мне Дягилевым. Не знаю, где остался этот занавес, так же, как и занавес панно Серова. Были еще эскизы к "Руслану", один акт к "Хованщине" (хоромы Голицына) и эскизы к предполагавшейся индусской постановке "Девассари Абунту". Один из этих эскизов был в собрании Милоша Мартена в Праге. Вы спрашиваете, где находятся все эти эскизы. Они чрезвычайно разбросаны. Корабль "Садко" — у Хагберг-Райта в Лондоне, "Половецкий стан" — в "Виктория Альберт Музее" и в Детройте. "Принцесса Мален" — в Стокгольме в Национальном Музее, в "Атенеуме" (Гельсингфорс), несколько эскизов в СССР. "Снегурочка" — в Америке, в СССР и где-то в Швейцарии. "Весна Священная" — в СССР, один эскиз был у Стравинского, эскиз для 1930 года — в Музее Буэнос-Айреса. Да, чуть не забыл, еще был эскиз для ремизовской пьесы, который воспроизведен в монографии 1916 года под названием "Дары", и для мистерии "Пещное действо", который воспроизведен в красках в монографии Ростиславова. Можно найти воспроизведения в "Золотом Руне", в "Аполлоне", в монографии 1916 года, в монографии Эрнста, в монографии Еременко и в последней монографии 1939 года. Хотя оригиналы и очень разбросаны, но из приведенных монографий можно собрать значительное число разных воспроизведений, и среди них — некоторые в красках.