Генерал Краснов. Как стать генералом - Станислав Зверев

В романах Краснов писал о финансовых трудностях офицеров, которые сам время от времени переживал. Дополнительным заработком для него служило размещение статей. «Я пописывал в газетах, и мои «новеллы» в «Биржевых Ведомостях» за скромною подписью П. Николаева весьма ценились Станиславом Максимилиановичем Поппером и оплачивались — шутка сказать! — по две копейки за строчку!.. Я мечтал пятидесяти лет (после пятидесяти — какой же может быть кавалерист!..) выйти в отставку и стать ни больше ни меньше, как Русским Майн Ридом!» [П.Н. Краснов «Старая Академия» (1932)]. Только в «Биржевых Ведомостях» Краснов зарабатывал не менее 20 рублей (ту же пресловутую зарплату рабочего начала века), а жалованье составляло 60 рублей, три зарплаты. Псевдоним Гр. А.Д, судя по всему, Краснов использовал только в «Русском инвалиде». Другими псевдонимами (для других газет?) были П. Лидин в честь супруги и П. Чернов [Г.П. Струве «Русская литература в изгнании» М.: Русский путь, 1996]. Может быть, черный цвет нравился Краснову больше цвета революционных знамен, с его фамилией только в Красной армии и служить, а не становиться символом Белого сопротивления…

В качестве Гр. А.Д.-а Краснов не «пописывал», а был лучшим военным публицистом, по мнению Государя. Антон Деникин помимо Краснова, из лучших авторов «Русского инвалида» называет Лагофета, Н. Бутовского, Г. Елчанинова (псевдоним — Егор Егоров), В. Сухомлинова (Остап Бондаренко). Сколько в «Русском инвалиде» ни писал Деникин (И. Ночин), разбавляя тон официального благополучия, никогда не был затронут цензурой, хотя писал на «рискованные» темы (кроме одной статьи, которую запретил лично Военный министр Сухомлинов).

Тогда же свою первую славу завоевал другой лидер Русской контрреволюции, Александр Колчак. «На днях вернулись в Петербург, после 25 лет путешествий в полярных странах, члены русской полярной экспедиции, под начальством барона Э. В. Толя, — командир яхты «Заря» лейтенант ФА. Матисен и лейтенант А. В. Колчак с 9 человеками команды «Зари»». Колчак больше не упоминается в хронике экспедиции, Матисен — постоянно. «Таким образом, несмотря на все попытки и усилия командира «Зари» лейтенанта Матисена, ему не удалось снять с островов работавшие там партии ученых, и начальник экспедиции барон Э. В. Толь, астроном Ф. Г. Элберг и старший зоолог АА. Бялыницкий-Бирюля [замысловатая фамилия] должны будут возвратиться на материк по радио» [88, 31 января 1903 г.]. В связи с поисками барона, когда он не вернулся, главным будет упоминаться лейтенант Колчак.

Со своей стороны, республиканцы продолжали как вооруженный, так и информационный террор. Они с жаром критиковали «зубатовщину», в 1903 г. множили вздор о том, что власти устроили Кишиневский погром. Е. А. Ефимовский напоминал: «Достаточно ознакомиться с докладом международной анкетной комиссии, с разрешения Императорского правительства изучавшей обстановку и данные по поводу Кишиневского погрома, чтобы убедиться, что обвинение правительства в устройстве погромов есть результат политического бреда или злостной пропаганды» [26]. Складывая все поведение республиканского лагеря и его печатных органов, приходится делать вывод об информационной войне, которая последовательно велась против Российской Империи людьми, желавшими видеть страну устроенной по западноевропейскому образцу.

Уместно будет указать: С. Витте отрицал, что проводимые им реформы носят западный характер. Оставляя Министерство финансов, он говорил, что 11 лет силился сделать финансовую систему под стать XX веку и русскому государственному строю. Итогами на время его ухода стали цифры ожидаемых гос. доходов за 1904 г.: 1 982 844 493 р., из свободной наличности 195 792 562, всего 2 178 637 055 р.

«Несмотря на обильный выпуск золотой монеты в народное обращение, суммы золота государственного банка и государственного казначейства увеличились по сравнению с концом предшествующего года на 130,5 миллиона» [88, 4 января 1904 г., № 3611].

Смета железнодорожного движения на 1904 г. выглядит следующим образом:

Пассажирского движения 9 300 тысяч поездо-верст

Товарного 10 000

Хозяйственного 910

Всего 20210 тысяч поездо-верст

[88,18 сентября 1903 г., № 3526]

По всей России шло бурное развитие промышленности и хозяйства. В Иркутске (75 тысяч жителей) за 1901 г. электрический трамвай принес в городскую смету 16 500 рублей, компания электрического освещения уплачивала 15 000. В Саратове в 1903 г. проектируется электрическое освещение. В Красноярске к началу 1914 г. установили 490 электрических фонарей, 2 300 лампочек, провели водопровод и телефон, работали три кинотеатра, городской голова планировал запустить трамвай в 1918 г., но революции на десятилетия отложили этот план. Из 1 000 русских городов в 1911 г. пятая часть имела водопровод и телефон.

Рост русского влияния на Востоке сталкивался с противным усилением Японии, для которой вопрос о влиянии в Азиатско-Тихоокеанском регионе был преобладающим и судьбоносным, не то что для России. Отказываться от собственных достижений в этом крае в угоду японским требованиям Россия не могла себе позволить, пока оставалась великой державой. На протяжении всего 1903 г. Россия вела переговоры с Японией, предлагала достойные обоих государств компромиссы. Недаром в декабре 1903 г. по поручению своего правительства японский консул поднял на губернаторском обеде во Владивостоке тост за Императора Николая II, а американский представитель назвал Его апостолом мира; на новогоднем приеме в Зимнем дворце Государь снова заверил, что сделает все возможное для сохранения мира. Однако мир не был целью Японии: вскоре она разорвала дипломатические отношения и начала войну без официального объявления. Фрагментом республиканской информационной войны здесь служит возложение вины за объявленную России войну на лесные концессии на Ялу, на Безобразова и вымышленную или произвольно взятую фразу Плеве. Однако при рассмотрении дела оказалось, что «нет более убогого взгляда на вопрос, чем взгляд буржуазных радикалов, сводивших все дело к концессионной авантюре на Ялу». Пишет это советский историк в журнале «Красный архив», не сомневаясь: «концепция об авантюризме различных придворных клик является не только недостаточной, но и убогой» [61]. Ученые в первое советское время, до введения ряда сталинских обязательных фальсификаций, во многом позволяли себе быть честными, при сохранении непременной классовой направленности тона и пересказа. С этим мы столкнемся около жертв 9 января, а в особенности в главе «Честное слово генерала». Со своей стороны, «Япония не останавливалась ни перед чем для подчинения себе Кореи. Она не остановилась даже перед убийством руками своих солдат супруги корейского короля, сопротивлявшейся всю жизнь японскому влиянию. И скоро все государственное хозяйство Кореи, вся ее жизнь очутились в руках иноземцев. Все коммерческие сношения Кореи с иностранными рынками велись только при посредстве японских банков» [1].

Вопреки воспоминаниям сына фельдмаршала, когда Краснов был в Японии, ему не дали ни осмотреть батареи, ни фотографировать. В предисловии «По Азии» Краснов скромно зовет свою работу бледными очерками, крохами «быстролетной разведки». Он не предупреждает общество о японской опасности, а передает мнение целого парохода, что военное дело — не для японцев. Так сказал французский миссионер, проживший 10 лет в Японии, в этом же Краснов убеждал как собеседников, так и читателей в феврале 1902 г. [93, с. 467]. Предвоенное русское мнение «никогда, никогда макаки не посмеют полезть на нас» Краснов добросовестно передает в романе «Погром» [99, с. 9].