📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгТриллерыДом у озера - Кейт Мортон

Дом у озера - Кейт Мортон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 123
Перейти на страницу:

Помяни черта, он тут как тут: в дверях спальни появилась Констанс Дешиль, одетая в лучшее платье, волосы (аккуратные, светлые, гладкие) уложены на макушке в затейливую прическу, на шее сверкают драгоценности. Элеонор скривилась. Деньги, вырученные от продажи этих драгоценностей, могли бы спасти Лоэннет. Мать жестом велела горничной отойти и сама зашнуровала корсет дочери. Затянув шнурки так сильно, что Элеонор ойкнула, Констанс с ходу принялась перечислять достойных, на ее взгляд, молодых людей, которые сегодня вечером будут на балу у Ротшильдов. Элеонор не верила своим ушам. Неужели это та самая женщина, которая категорически отказывалась отвечать на вопросы отца о дорогих покупках, легкомысленно заявляя: «Ты же знаешь, я не запоминаю подробности»? В своем исчерпывающем описании мать не упустила ни одной мелочи, касающейся потенциальных женихов.

Наверняка на свете существовали матери и дочери, которым подобное занятие доставило бы удовольствие, но Констанс и Элеонор были не из их числа. Для Элеонор мать оставалась чужой, холодной и отстраненной особой, которая никогда ее не любила. Элеонор так и не поняла, почему (слуги в Лоэннете шептались, что хозяйка всегда хотела сына), но не сильно горевала по этому поводу. Неприязнь была обоюдной. Сегодня в рвении Констанс ощущалась некая маниакальная нотка. Кузину Беатрис (которая с возрастом приобрела пышные формы и нездоровое пристрастие к любовным романам Элинор Глин[9]) упомянули в последнем номере «Придворного циркуляра»,[10] и неожиданно соревнование между сестрами вышло на новый уровень.

– …старший сын виконта, – говорила Констанс. – Его дед нажил состояние на какой-то сделке с Ост-Индской торговой компанией… сказочно богат… акции и облигации… американские интересы…

Все эти слова, наряды, ожидания были оковами, из которых Элеонор мечтала вырваться. Она не любила лондонский мир лепнины и вымощенных дорог, утренних примерок в ателье мадам Люсиль на Ганновер-сквер и послеобеденных экипажей, развозящих приглашения на очередной чай с болтовней в придачу. Элеонор нисколько не интересовали советы журнала «Леди», как управлять прислугой, украшать дом и избавляться от лишних волос в носу.

Рука невольно потянулась к цепочке на шее, вернее, к подвеске, спрятанной под одеждой, – нет, не к медальону, а к оправленному в серебро тигровому клыку, подарку отца. Поглаживая знакомые гладкие грани, Элеонор позволила взгляду затуманиться, и отражение в зеркале расплылось. Голос матери превратился в слабое жужжание, комната в лондонском особняке исчезла, и Элеонор оказалась дома, в Лоэннете. Они с отцом и мистером Ллевелином сидели на берегу ручья, и все в мире было хорошо.

* * *

Вечером Элеонор стояла в углу бальной залы и наблюдала, как мать, звеня драгоценностями, кружится в танце. По мнению дочери, Констанс выглядела нелепо: с пухлыми накрашенными губами и вздымающейся грудью она вальсировала, меняя одного раскрасневшегося партнера за другим, и весело смеялась. «Ну почему мама не может вести себя как остальные добропорядочные вдовы?» – думала Элеонор. Сидела бы у стены, любовалась гирляндами из лилий и втайне мечтала бы попасть домой, где ждет горячая ванна, расправленная постель и грелка. Очередной партнер Констанс что-то сказал ей на ухо, она прижала руку к декольте, и у Элеонор вдруг всколыхнулись воспоминания: перешептывания слуг, когда она была маленькой, тихие шаги в коридоре на рассвете, странные мужчины, которые без обуви, в одних носках, пробирались в свои комнаты… Лицо Элеонор застыло, ее охватила жгучая тигриная ярость. Нет греха хуже измены; самое страшное, что может сделать человек, – это нарушить клятву.

– Элеонор, смотри!

Рядом стояла Беатрис и тяжело дышала. От малейшего волнения у нее начиналась одышка. Элеонор проследила за взглядом кузины и увидела, что в мерцании свечей приближается бойкий молодой человек с прыщами на подбородке. Элеонор ощутила нечто вроде безысходности. И это любовь? Надеть лучший наряд, нарисовать на лице маску, станцевать заученный танец, вести беседу, используя заранее подготовленные вопросы и ответы?

– Ну конечно! – воскликнула Беатрис, когда Элеонор высказала свои мысли вслух.

– Должно же быть нечто большее, разве нет?

– Ох, Элеонор, ты такая наивная! Знаешь, жизнь не похожа на сказку. Все это хорошо в книгах, но волшебства не существует.

После скоропалительного переезда в Лондон Элеонор много раз жалела, что рядом нет мистера Ллевелина. Она хранила все полученные письма и сберегала копии отправленных в специальных книгах для третьих экземпляров, однако письменное общение не способно заменить разговор по душам с близким человеком. Кажется, все бы отдала, лишь бы ее понимали! Ведь дело не в волшебстве, она имела в виду простую истину. Любовь – это свершившийся факт, нечто само собой разумеющееся, а не взаимовыгодное соглашение между двумя людьми, соответствующее определенным требованиям. Эти слова вертелись у Элеонор на языке, когда Беатрис пропела сквозь сжатые в самой очаровательной улыбке зубы:

– А теперь, дорогая, сделай веселое лицо, и посмотрим, обратят ли на нас внимание!

Элеонор сникла. Безнадежно. Ее не интересовало внимание изнеженных мужчин, которые ведут никчемную жизнь ради своего удовольствия. Как-то раз отец сказал, что бедняк, может, и претерпевает нужду, зато богач вынужден мириться с собственной бесполезностью, и ничто так не разъедает душу, как безделье. Улучив минуту, когда Беатрис отвлеклась, Элеонор проскользнула сквозь толпу к выходу.

Она поднялась по лестнице, пролет за пролетом, не зная, куда и зачем идет, радуясь, что музыка за спиной становится все тише. У Элеонор вошло в привычку как можно раньше сбегать из танцевального зала, а потом исследовать дом, где устраивали бал. Это прекрасно у нее получалось: в детстве она вместе с духом дедушки Хораса частенько бродила по лесам Лоэннета, незаметная для посторонних глаз. Элеонор дошла до лестничной площадки, увидела приоткрытую дверь и решила, что можно начать прямо отсюда.

В окно ртутью лился лунный свет, и Элеонор разглядела, что попала в какой-то кабинет. На дальней стене висели книжные полки, на ковре посреди комнаты стоял большой письменный стол. Элеонор подошла поближе, села за стол. Возможно, из-за запаха кожи или потому, что ее не покидала мысль об отце, Элеонор представила кабинет в Лоэннете, где часто видела отца незадолго до смерти, когда тот сидел, склонив голову, над листком с цифрами и пытался разобраться с семейными долгами. В последние месяцы жизни он утратил силы и уже не мог, как прежде, бродить с Элеонор по лугам и лесам. Элеонор решила приносить отцу дорогую его сердцу природу и каждое утро собирала всякие разности, показывала ему и рассказывала обо всем, что видела, слышала или чувствовала. Однажды, когда она весело болтала о меняющейся погоде, папа жестом велел ей замолчать. Он сказал, что разговаривал со своим поверенным. «Моя милая девочка, я больше не богат, но наше поместье в безопасности. Я принял кое-какие меры, чтобы Лоэннет нельзя было продать. У тебя всегда будет свой дом». Впрочем, со временем документы исчезли, а мать утверждала, что ничего не знает об их существовании. «Под конец он говорил много чепухи», – сказала она.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?