Дом у озера - Кейт Мортон

– Меня это не волнует! – негодующе воскликнула Элеонор.

– Или в поместье вроде того, где ты выросла. В Лоэннете.

– Ну и ладно, обойдусь, – сказала она и впервые в это поверила. – Ты теперь мой дом.

* * *

В Кембридже они жили счастливо. Квартирка Энтони была маленькой, но чистой, а Элеонор сделала ее уютной. Энтони учился на последнем курсе и почти все вечера допоздна просиживал за учебниками, Элеонор рисовала и читала. Даже в манере Энтони хмуриться над книгой сквозили ум и добродушие, а еще он двигал руками, когда читал о лучших способах провести ту или иную операцию. У него были очень чуткие руки, острожные и ловкие. «Энтони всегда умел работать руками, строить и чинить, – сказала его мать Элеонор, когда они впервые встретились. – В детстве он обожал разбирать часы моего мужа, нашу семейную реликвию. К счастью для нас – и для него! – он всегда собирал их и они шли как новенькие».

Их семейная жизнь не отличалась изысканностью: они не посещали светские мероприятия, но приглашали родных и близких друзей на задушевные посиделки у себя дома. Порой к ужину приходил Говард, оставался до поздней ночи, и они втроем сидели за бутылкой вина, болтали, смеялись и спорили. Иногда приезжали родители Энтони, несколько озадаченные тем, в какой скромной обстановке живет их младший сын, но слишком вежливые, чтобы высказываться по этому поводу, однако самым частым гостем был мистер Ллевелин. Мудрый, с прекрасным чувством юмора, он по-отцовски любил Элеонор и вскоре стал закадычным другом Энтони. Они подружились еще сильнее, когда Энтони узнал, что до того, как прославиться благодаря своему литературному таланту, его старший товарищ тоже учился на врача (правда, не на хирурга, а на врача общей практики). «Неужели вам никогда не хотелось вернуться к медицине?» – часто спрашивал Энтони, не в силах понять, что может встать между человеком и его призванием. Мистер Ллевелин только улыбался и качал головой: «Я нашел занятие по душе. Оставлю медицину компетентным людям вроде вас, тем, чья кровь бурлит от желания помогать и исцелять». Закончив доклиническое обучение с отличными оценками и медалью университета, Энтони пригласил на выпускную церемонию родителей, Элеонор и мистера Ллевелина. Когда ректор выступил с напутственной речью о возмужании и долге – «Если человек не может принести пользу своей стране, ему лучше умереть!» – мистер Ллевелин тихонько шепнул на ухо Элеонор: «Забавный тип, напоминает твою мать», и Элеонор едва удержалась от смеха. Тем не менее глаза мистера Ллевелина сияли от гордости, когда он смотрел, как его юному другу вручают диплом.

Ни Энтони, ни Элеонор не лгали, говоря, что деньги их не интересуют, однако жизнь – штука коварная, и очень скоро они разбогатели. После девяти месяцев семейной жизни они стояли на причале в Саутгемптоне, провожая родителей и старших братьев Энтони, которые все вместе отправлялись в Нью-Йорк.

– Жалеешь, что мы не поехали с ними? – спросил Энтони, пытаясь перекричать восторженные крики толпы.

Родственники предлагали им присоединиться к путешествию. Увы, билеты были слишком дорогими для скромного бюджета Энтони, а ехать за счет родителей он категорически отказался. Элеонор понимала, что муж огорчен из-за того, что не может обеспечить ей подобную роскошь, но сама она ничуть не расстроилась. Она пожала плечами.

– В море меня укачивает.

– Нью-Йорк – потрясающий город.

Элеонор стиснула его ладонь.

– Мне все равно, где находиться, лишь бы ты был рядом.

Улыбка Энтони светилась такой любовью, что у Элеонор перехватило дыхание. Они вновь принялись махать родным, и Элеонор задалась вопросом, может ли человек быть слишком счастливым. Чайки ныряли в волны, а мальчишки в матерчатых шапочках бежали, перепрыгивая через препятствия, вслед за уходящим судном.

– Непотопляемый, – качая головой, произнес Энтони, когда огромный пароход отошел от причала. – Подумать только!

* * *

На вторую годовщину свадьбы Энтони предложил поехать на выходные в знакомое ему местечко у моря. После нескольких месяцев скорби о погибших в ледяных водах Атлантического океана родственниках у них наконец-то появился повод для радости.

– Ребенок, – ошеломленно пробормотал Энтони, когда Элеонор сообщила ему новость. – Надо же, крошечная копия тебя и меня!

Они приехали ранним поездом из Кембриджа в Лондон и сделали пересадку на вокзале Паддингтон. Ехать пришлось долго; Элеонор взяла с собой корзинку с едой, чтобы перекусить в дороге. Они то читали, то болтали, иногда азартно резались в карты, а потом, довольные, сидели, прижавшись друг к другу, держались за руки и смотрели в окно на проносящиеся мимо поля.

Наконец они добрались до нужной станции, где их ждал водитель, и Энтони усадил Элеонор в машину. Дорога была узкая и извилистая, и после целого дня пути Элеонор разморило в душном салоне автомобиля. Зевнув, она положила голову на спинку сиденья.

– Что с тобой? Ты себя хорошо чувствуешь? – ласково спросил Энтони.

Элеонор ответила, что да, и она не лукавила. Поначалу, когда муж впервые заговорил о поездке, Элеонор задавалась вопросом, каково ей придется неподалеку от места, где прошло ее детство, и сможет ли она заново пережить потерю отца и родного дома. Теперь же она поняла, что, конечно, расчувствуется, но если от прошлых горестей никуда не денешься, то будущее принадлежит ей и думать надо о нем.

– Я рада, что мы сюда приехали, – сказала она, положив руку на слегка округлившийся живот и глядя на дорогу, которая сужалась по мере приближения к океану. – Я так давно не видела моря!

Энтони с улыбкой потянулся к ней. Она смотрела на его большую ладонь поверх своей маленькой и не верила собственному счастью.

Элеонор погрузилась в воспоминания и незаметно уснула. С тех пор как она забеременела, с ней это часто случалось, а сегодня она ужасно устала. Мотор равномерно урчал, теплая ладонь Энтони покоилась на ее руке, в воздухе ощутимо пахло солью. Элеонор не знала, сколько прошло времени, прежде чем муж легонько толкнул ее локтем и сказал:

– Проснись, Спящая красавица!

Она села и потянулась, мигая под ультрафиолетовым светом жаркого дня до тех пор, пока мир перед глазами не приобрел привычную форму.

У Элеонор перехватило дыхание.

Они приехали в Лоэннет, под ее родной, любимый, потерянный кров. Сады буйно разрослись, сам дом обветшал еще сильнее, чем она представляла, но для нее это было лучшее место на земле.

– Добро пожаловать домой, – сказал Энтони, целуя ее руку. – С днем рождения, с годовщиной свадьбы, с началом новой жизни!

* * *

Сперва донесся звук, зрительный образ возник позже. Какое-то насекомое билось об оконное стекло, за короткими, яростными вспышками статичной тревоги следовали недолгие мгновения тишины, а за всем этим слышалось тихое непрерывное царапанье, которое Элеонор узнала, но она не смогла бы сказать, что это. Открыв глаза, она обнаружила, что вокруг темно и только сквозь щель между задернутыми шторами пробивается полоска ослепительного света. Пахло знакомо: комнатой, закрытой от летнего зноя, плотными штофными портьерами и тенистой прохладой панелей, застоявшимся солнечным светом. Это спальня, поняла Элеонор, их с Энтони спальня. Лоэннет.