Видящий. Лестница в небо - Алексей Федорочев

— Наш пострел везде поспел… — скрипуче пробормотал себе под нос монах. — Еще что-нибудь было?

— Нет, господин, только это.

— Ну что ж, уважим дарителя. Он еще здесь?

— Да, господин. Прикажете просить?

— Проси. Но не сразу. Пусть ко мне сначала Урский подойдет.

До сих пор не знаю: совершаю я ошибку или нет?

Вручив после долгих препирательств заготовленную посылку привратнику, удостоился короткой реплики:

— Ждите.

Ждал. Три часа на самом солнцепеке перед воротами не прибавили мне кротости и смирения, но деваться было некуда. Если визит к Задунайским превышал мой уровень на голову, то здесь я вообще был букашкой под микроскопом. Единственное, из-за чего сунулся сюда, — страстное желание хоть как-то определиться с дальнейшими планами на будущее. Раз вселенная подкинула мне такой жирный бонус в виде второй жизни, да еще в не самых худших стартовых условиях, то глупо было бы не реализовать все давно похороненные в прошлом мире мечты и амбиции. Там мне во многом помешало ранение, слишком сложно привыкал к отсутствию ведущей руки, потом еще долго не мог адаптироваться к внезапно грянувшему капитализму и рыночным отношениям, а дальше — просто плыл по течению, решив, что мое время уже ушло. Так себе оправдания, если быть честным хотя бы с самим собой, но других нет.

— Надеюсь, ты не в монахи постригаться собрался? — Надо отдать ему должное, Земеля молчал долго: и пока мы добирались сюда на электричке вместе с толпами вырвавшихся из плена душного города на природу отдыхающих, и пока мы шли по единственной дороге к монастырю, и во время моего разговора на повышенных тонах у ворот, но теперь даже его хваленое самообладание дало трещину под напором любопытства.

— Не дождетесь! Вы, значит, с Лехой гаремами меряться будете, а мне целибат блюсти? Не-э-эт, я еще посоревнуюсь с вами в этом деле…

Небывалая для этих мест жара не располагала к дальнейшему диалогу, так что ленивый переброс фривольными шуточками увял сам собой на некоторое время.

— А если не пригласят тебя? — еще раз попытался реанимировать серьезный разговор Земеля.

— Значит, я — действительно параноик и навыдумывал всякой ерунды на ровном месте. Пошли в тенечек хоть отойдем, — машу рукой в сторону трех тоненьких березок неподалеку от ворот, дающих подобие тени в этом пекле.

Расслабив узел шейного платка, какие здесь до сих пор носят вместо галстуков, расстилаю на траве купленную в электричке газету — пятна от травы на костюме не входили в мой список необходимых вещей — и устраиваюсь поудобнее. Земеля, не заморачиваясь, плюхается рядом.

— Думаешь, удастся что-то узнать?

— Не знаю. Надеюсь, конечно, но вряд ли… Разве что подсказку дадут. — Откровений не ожидаю, но хоть что-то же мне скажут!

На жаре нас разморило. Не знаю, был ли расчет на это по другую сторону монастырских стен, но, поняв, что еще чуть-чуть — и моя голова превратится в печеную тыкву, начал принимать меры. Вода, получаемая от использования дара, всегда была одного и того же состава и температуры: чистейшая, как из высокогорного родника, и холодная до ломоты зубов. Наполнив ближайшую яму, попытался настроить ветерок в нашу сторону. Ничего не вышло, но возясь у прохладной лужи, потихоньку пришел в себя. А развлекаясь магией, никак не мог отделаться от мысли, что куда-то не туда моя жизнь повернула.

Мне бы сейчас учиться, развивать и изучать свой дар, доставшийся по воле случая, а я вместо этого лезу в змеиное гнездо, ни хрена не разбираясь в раскладах. Жаль только, что если не полезу сам — меня туда притащат, и явно не на моих условиях. Точнее, ставить условия мне и так никто не даст, но хоть что-то выторговать за добровольное сотрудничество хотелось бы. Ну и быть хоть немного в курсе, на что подписываюсь.

Невеселые раздумья прерывает совсем молоденький монашек, вышедший из калитки и направившийся к нам:

— Пройдемте, вас примут.

Киваю Олегу — порядок его действий уже обговорен, привожу себя в порядок и следую внутрь обители.

И все-таки я — гений!

Склоняясь в глубоком поклоне перед старым одноруким монахом, я ликовал, что хоть тут догадался правильно. Возраст, залеченные раны, пластическая хирургия, а самое главное — потеря источника, конечно, сделали свое дело, но этот тяжелый властный взгляд я не перепутал бы ни с каким другим. Именно так он всегда смотрел на нас с Митькой со своего ростового портрета в дедовом кабинете, недаром художник, написавший картину, считался гением современности. Правда, встала дилемма — как обращаться к хозяину комнат? Ваше бывшее императорское величество? По-моему, оскорбительно получится. Государь? Так он уже давно не правит. И по имени-отчеству — не вариант. Как к монаху? Тоже лажа, из него монах, как из меня балерина, тем более что правильного обращения и не знаю. Остановился на нейтральном «господин».

— Позвольте представиться, господин: Егор Николаевич Васин, к вашим услугам.

Почти физически ощущаемый холодный взгляд проходится по мне, просвечивая как рентгеном. Стоять со склоненной головой неудобно — не видно лица собеседника, но и мое таким образом не разглядеть.

— Чего ты хотел добиться таким подношением? — спустя очень долгую паузу спрашивает старик.

Замеченный за ширмой работающий источник намекает, что врать ни в коем случае нельзя. Если я умею отделять правду от лжи, то не стоит считать других дурнее.

— Добиться личной встречи. Заинтересовать. Понять, — отвечаю короткими фразами, даже не пытаясь лукавить.

— Откуда узнал про это место?

— Выследил Григория Осмолкина. — Правда, одна только правда.

— Сколько человек сейчас в комнате?

Гадство, вот что сейчас сказать? Придется как есть:

— Четыре: вы, я, человек за ширмой и еще один вон за той панелью, аккуратно, без резких движений, указываю на фальшивую стенную панель позади хозяина кабинета, сквозь которую слабо просвечивает еще один источник.

— Значит, прав был Елизар… — почти выдыхает себе под нос монах. Лишь усовершенствованный на время встречи слух позволяет разобрать бормотание старика; жаль только, есть обратная сторона — любой резкий громкий звук доставит нехилый дискомфорт.

— Считай, что заинтересовал. — Бывший император жестко усмехается. Куда там Гришке с его уродствами: у этого лицо чистое, без шрамов, зато искусственный левый глаз и общая неестественность мимики из-за восстановленных мышц создают гораздо более жуткое впечатление.

— Как догадался? — Жест в сторону чаши или скорее в сторону экспертного заключения.

— С трудом, господин…

— Обращайся ко мне «отец Никандр», — перебивает монах.

— Слушаюсь, отец Никандр, — и продолжаю отвечать на вопрос: — Какие-то намеки получил от Елизара Андреевича, пока он жив был. Тогда по малолетству не понимал, но в память запало. А совсем недавно узнал про удочерение матери…