Донбасс. Дорога домой: военно-политические заметки - Дарья Михайловна Асламова

местами, это было бы правильно. Чтобы они поняли, как это бывает. Если у тебя мир во дворе, то кто-то этот мир делает! Да вы посмотрите на тыловые города. Ощущение, что войны и вовсе нет. Сколько дорогих машин! Сколько молодых пацанов на иномарках, кофе пьют в заведениях и с девочками гуляют. А надо идти свою землю защищать. Кофе и девочки будут потом. После победы.

А я вдруг вспомнила комбата с позывным Стальной, который как-то подбросил меня до гостиницы. Он бдительным взглядом ощупывал улицы и твердил: «Вот посмотрите на этих мужиков, сытых, довольных и гладких! Почему не на фронте?!» «Это в вас говорит зуд офицера военкомата, — пыталась я смягчить натянутые струны его военкомовской души. — Вам хочется им повестки вручить». «Еще как хочется», — скрипнул он тогда зубами.

Голос Бати возвращает меня к реальности:

— Мужики, сеанс психологической разгрузки закончен. Я вас выслушал. Я вам даже головой покивал. Работайте аккуратно, и подвигов мне тут не надо.

— Ты отрицательно относишься к подвигам? — удивленно спрашиваю я.

— Конечно. Как всякий военный. Потому что героизм и подвиг — это чей-то косяк, который обязательно нужно искупать кровью. Кто-то из группы должен остаться с пулеметом и прикрыть отход. Скорей всего, он погибнет. Нужно будет раненых эвакуировать. К службе нужно относиться, как к опасной работе. Ну, как у шахтеров. Не надо делать из своей работы что-то героическое. Не надо накручивать жену: ну все, я пошел. Вот шахтер утром уходит на работу, он уверен, что он вернется? Может быть выброс метана, может просто завалить. Если ты в шахте закурил, скорее всего, что-то взорвется. Так что часто подвиг — это нарушение элементарных требований безопасности. Ладно, поехали к «мобикам».

«Мобиками» здесь называют мобилизованных. И мы сразу на дороге встречаем группу из десяти «мобиков», мирно курящих около окопов.

— Вот они, будущие клиенты нашего отделения травматологии! — злится чешский доброволец с позывным Бегемот. — Сколько раз говорили! Не кучкуйтесь! Не собирайтесь группами возле окопов! Они еще и машину рядом поставили. Ведь прилетит же, и по косточкам не соберешь!

— Это еще что! Когда нам зимой привезли «мобиков», сразу же посыпались ролики, что, ах, нас ни к чему не готовили! — вспоминает Батя. — А вы куда ехали?! Вы мармеладку за щеку хотели? Они жаловались, что в окопах мокро и грязно.

Знаешь, что меня беспокоит во внутренней материковой России? Это общее состояние духа населения. Особенно студенчества. Не может поколение тиктокеров победить в войне. Они приезжают на фронт, мальчики с брендовыми прическами, делают фотки и спрашивают: а я хорошо смотрюсь на этом фоне? Нам нужно бороться с глубокой феминизацией общества. Раньше трудовики в советской школе учили мальчиков работать руками, чтобы табуретку сколотить могли. А сейчас, чтобы розетку поставить, специального человека вызывают. Мы просрали комсомольские и пионерские организации. Почему до сих пор не отлажена система НВП (начальной военной подготовки)? Где игра «Зарница»? Не надо ничего придумывать. Возьмите то, что было, и доведите до современного уровня. Это же просто, как автомат Калашникова.

Геббельс говорил: за кем молодежь, за тем и будущее. У меня основные претензии к Министерствам образования и культуры. Каждый фильм одну и ту же хрень вколачивает в головы: Великую Отечественную мы выиграли только потому, что закидали мясом, НКВД занимался только тем, что путался под ногами. Обязательно главные герои — злобный энкавэдэшник и благородный зек. Ребята, хватит. Засуньте себе в одно место всю эту солженицынщину.

Обрати внимание. На Украине проведена чудовищная профессиональная работа. Детям вдалбливают в головы на уровне детских сказок, кто для них враг. Эти дети росли при нацистском государстве восемь лет и сейчас оказались в окопе. Против нас воюют генетические русские люди. Ты обрати внимание, как они упорно сопротивляются. На начальном этапе боевых действий, когда им кричали: «сдавайтесь», то в ответ слышали: «русские не сдаются!» Восемь лет промывки мозгов сработали.

Во мне медленно закипает гнев:

— Лучше не напоминай! Я ведь помню, как я приехала во Львов весной 2013 года, когда Юрий Шухевич, сын главного соратника Бандеры Романа Шухевича, хвастался мне, что они готовятся к войне с русскими. Я тогда общалась с детьми 14 лет, юными фанатиками, членами организации «Пласт» (это такой бандеровский «пионерский» проект). И эти дети с блестящими глазами рассказывали мне, что их главный враг — это «москаль», что «москали» должны заткнуться и знать свое место. А когда я написала статью об этом, то мне редактор заявил, что я «порчу дружбу народов», что на Украине все хорошо, есть сало и горилка. А до майдана оставалось всего несколько месяцев. Где теперь эти «пластуны»? Сгинули в окопах, яростно ненавидя русских, то есть самих себя.

Мы молчим, но вдруг я вспоминаю недавнюю поездку на позиции, и лицо у меня светлеет:

— Ну, не все так плохо! Выросли у нас и свои «Сережки с Малой Бронной и Витьки с Моховой». Главное, чтобы они в живых остались и к матерям, к невестам вернулись. Вот видела вчера на позициях ребят из Иркутска: славные, спокойные, баню обустроили, на отдыхе сибирские пельмени лепят. Они играли в одном дворе, в одной школе учились и вместе по повестке пошли в военкомат.

И словно в подтверждение моих слов мы приезжаем к славным «мобикам».

«А я патриотично настроенный»

У Никиты с позывным Чуй девически нежное, розовое лицо и по-детски припухлые губы. И голос такой тихий, тонкий и вежливый. На руках он держит скулящего щенка и гладит его.

— Мы его с прежней позиции привезли, он просто не привык еще, — извиняющимся тоном говорит Чуй. — Он сам к нам пришел, не бросишь ведь такого маленького. И кошки у нас есть. Без таких товарищей скучно.

— А сколько тебе лет, сынок? — мягко спрашиваю я.

— Мне 22 года недавно исполнилось. Я добровольцем в прошлом году сразу пошел.

— А мама не плакала?

— Не плакала. Ей пришлось смириться с моим решением. Я — мужчина, я должен Родину защищать. У мамы выбора не было. Я вообще фильмы про войну в детстве смотрел и рос патриотически настроенным парнем. И друзья мои на фронт пойдут, когда их призовут. Просто призывают сейчас с 25 лет, а им по 22 года. Но вы в них не сомневайтесь, они пойдут, я знаю. Мы, кстати, все тут земляки, с Белгородской области. Да вот, к примеру, Мухомор.

Мобилизованный Чуй

Мобилизованный Мухомор

И