Борис Березовский. Человек, проигравший войну - Александр Бушков

Наконец, резко упала эффективность системы защиты государственных секретов. Иностранцы получают сплошь и рядом доступ к ценнейшей научно-технической информации, что влечет за собой не какой-то там идеологический, а вполне реальный коммерческий ущерб. И вдобавок через подставные фирмы внедряются в российский оборонный комплекс.

Полеванов вовсе не выступал «против приватизации». Он лишь предлагал воздержаться в будущем от «больших скачков» типа «разрушим до основанья, а затем…» Предлагал защитить государственные интересы в стратегически важных отраслях промышленности.

Другими словами, против большевиков выступил грамотный управленец, типичный технократ.

Однако помянутые большевики его очень быстро сожрали – Полеванова сначала убрали из Госкомимущества, а там и вовсе уволили с государственной службы. Государственная Дума и Московская областная дума в обращениях к президенту фактически поддержали Полеванова, призывая умерить «революционные» темпы приватизации. Не подействовало.

А тем временем в поисках выхода из очередного кризиса задумали очередную «пирамиду» – на сей раз уже не отдавая ее в частные руки…

Нет, это не то, о чем кое-кто подумал, а – ГКО. Во времена Великой Отечественной эта аббревиатура означала Государственный Комитет Обороны, а в середине девяностых приобрела иное значение, прямо противоположное, пожалуй, по содержанию: «государственные казначейские обязательства».

Популярно излагая, посредством этих облигаций государство брало в долг у любого, кто бумаги покупал, и возвращало долги с процентами. ГКО имело еще одну расшифровку: государственные краткосрочные обязательства. По которым выплачивалось до 100 процентов дохода. То есть купивший одну гэкэошку за сто долларов, ежели упрощенно, получал назад вдвое больше…

Знакомая картинка, не правда ли? Так и хочется поставить в уголке оной бумажки три заветные буквы: «МММ».

Но если бы все было так просто!

Во-первых, минимальная сумма займа была установлена в 100 тысяч рублей. То есть предназначались облигации не для народа и не для среднего класса, а для «новых русских» с банкирами. А наше правительство своего родного капиталиста ни в жисть не обидит, не для того оно там, наверху, поставлено.

А во-вторых, эти обязательства выполнялись! В срок и до последнего рубля.

ГКО лишь по виду напоминали обычную финансовую пирамиду. А на самом деле механизм тут был совсем другой. Намного более подлый. В конце концов, никто не заставлял лоха ушастого нести деньги Мавроди. А в афере ГКО, против своей воли, участвовала вся страна.

Механизм аферы был таков.

Государство в лице Минфина брало в долг у коммерческих банков крупные суммы денег, расплачиваясь означенными облигациями. И в течение года честно все выплачивало, до последнего процента. Но деньги, в отличие от классической пирамиды, Минфин брал не из новых займов, а проще и ближе – из госбюджета.

Грубо говоря, банки (естественно, не все, а лишь избранные) получили желанную возможность присосаться к тем деньгам, которые они до тех пор еще не оприходовали, – к госбюджету.

По странной случайности именно в это время почему-то хронически не хватало денег на выплату зарплаты (и без того мизерной) учителям, врачам, военным. Но вот платежи банкам не задерживали ни разу! Для них деньги находились всегда.

Естественно, чиновники Минфина все это проделывали абсолютно бескорыстно.

Покупали ГКО – конечно, не по штучке, а многими тысячами – наши старые знакомые, частные банки, главными из которых были «Онэксим», «СБС-Агро» (Смоленский, наша непотопляемая Баба Шура), «Альфа» и «Менатеп».

Поскольку «доходы» по ГКО были деньгами дутыми, не обеспеченными реальными товарами, легко догадаться, что выпуск очередных красивых бумажек лишь раскрутил инфляцию. А вдобавок практически свел к нулю так называемый внутренний кредит – проще говоря, банки практически перестали выдавать кредиты тем, кто что-то производил и торговал, потому что проценты с ГКО превышали любой доход, какой только можно получить, кредитуя реальную экономику. Раскручивался очередной виток дурной виртуальности, и доходы были бешеными – не зря же первое время к ним не допускали иностранные банки. Кто бы согласился делиться такой прибылью?

Чуть позже иностранцев пришлось все же допустить к столу – подозреваю, после серьезного нажима, который западные банки оказали на свои правительства, а уж те – на Кремль. Есть также подозрения, что все происходило под негодующие вопли о необходимости честной конкуренции и равных возможностей для всех, а также открытости России перед мировым сообществом. Не знаю точных деталей, но на месте западных банкиров, обонявших умопомрачительные ароматы богатого стола, лично я так бы и поступил: оказал нажим на родное правительство и вдоволь наорался бы о честной конкуренции…

Игра раскручивалась. Она была столь выгодной и доходной, что иные отечественные банки, забыв о минимуме осторожности, вкладывали в ГКО абсолютно всю свободную наличность. Не отставали и иностранцы. В ГКО с увлечением играли не какие-то мелкие, сомнительные конторы со штаб-квартирой на Крокодиловых островах, которые не всякий учитель географии сможет правильно показать на карте, а солиднейшие банки и компании с именем и репутацией. Великобритания: «Брансвик», «Морган Гринфел» и «Смит нью корт». США: «Чейз Манхеттен бэнк», «Кредит Сюисс ферст Бостон», «Меррилл Линч», «Соломон бразерс», «Морган стенлей». Большинству читателей эти названия, уверен, мало что скажут, но поверьте на слово: в банковском бизнесе это примерно то же самое, что «Роллс-Ройс» среди автомобилей.

Иностранцы, вместе взятые, влупили в ГКО самое малое 70 миллиардов долларов. Разумеется, вышеупомянутые банкиры прекрасно все понимали – и что такое пирамида, и с каким грохотом она обрушивается. Однако прибыль ожидалась такая, что в зобу дыханье спирало и у трезвомыслящих иностранцев. «Халява» – понятие интернациональное. В таких случаях каждый надеется, что именно он окажется самым умным и успеет вовремя соскочить, а убытки понесет кто-то другой…

Естественно, тесто замешивалось не для этой жадной своры, а для другой, не менее жадной, но собственной. В некий трудноуловимый момент игра под названием ГКО стала приобретать все характерные черты финансовой пирамиды. Как мы помним, чтобы пирамида исправно работала достаточно долгое время, приходится постоянно выпускать все новые и новые, ничем не обеспеченные бумажки (совершенно неважно, как они именуются). Именно это и происходило: чтобы платить по прежним обязательствам, приходилось выпускать все новые и новые, повышая проценты…

Эта бодяга длилась пять лет. И конец ей пришел в 1998 году.

Кто-то был предупрежден и успел соскочить. Но для непосвященных удар был оглушающим.

В апреле 1998 года российские банки начали в массовом порядке сбрасывать свои ГКО. Предварительно банкиры (в первую очередь Смоленский с маячившим поблизости Березовским) бросились к премьер-министру Кириенко выпрашивать государственные субсидии. Совершенно как их американские коллеги семьдесят лет назад.