Приключения рождественского пудинга - Агата Кристи

– Так что лучше не думать.

– Но как это возможно? Например, не думаете ли вы, что миссис Клэйтон тоже как-то связана со всем происшедшим? Может быть, она с Ричем спланировала смерть своего супруга?

– Боже, конечно, нет! – В голосе Спенса слышались шок и ужас. – Мне и в голову не приходило, что нечто подобное может стоять на повестке.

– А разве ваша жена не допускает такой возможности?

– Ах, Линда!.. Ну, вы же знаете женщин – всегда готовы выцарапать глаза друг другу. Маргарита редко пользуется благосклонностью себе подобных – для этого она слишком хороша. Но, уверяю вас, эта теория о том, что они с Ричем спланировали убийство, – она из области фантастики.

– Такое иногда случается. Возьмите, например, оружие убийства. Оно больше подходит женщине, чем мужчине.

– Вы хотите сказать, что полиции удалось связать его с Маргаритой? Это невозможно! То есть я хочу сказать…

– Не знаю, ничего не знаю… – задумчиво сказал Пуаро и поспешно откланялся.

Позже, вспоминая оцепеневшее лицо Спенса, он решил, что джентльмену будет о чем подумать.

* * *

– Вы меня простите, месье Пуаро, но я не вижу, как вы можете мне помочь.

Пуаро сидел молча. Он задумчиво рассматривал человека, обвиненного в убийстве своего друга Арнольда Клэйтона. И видел перед собой узкий череп и решительный подбородок. Худощавый, атлетического сложения мускулистый мужчина с загорелой кожей. В нем было что-то от грейхаунда[42]. Мужчина, по лицу которого ничего невозможно было понять, смотрел на своего посетителя без намека на радушие.

– Я прекрасно понимаю, что миссис Клэйтон прислала вас ко мне из лучших побуждений. Но, честно говоря, думаю, что с ее стороны это не очень умно. Как по отношению ко мне, так и к ней самой.

– Вы хотите сказать…

Рич нервно взглянул через плечо. Но надзиратель находился на положенном расстоянии. Майор понизил голос.

– Им придется найти мотив для этого нелепого обвинения. И они попытаются сыграть на наших с ней якобы отношениях. А это – я знаю, что миссис Клэйтон уже говорила вам, – абсолютная ложь. Мы просто друзья, и ничего больше. И в то же время я уверен, что ей лучше не делать никаких телодвижений в мою защиту.

Это замечание Пуаро проигнорировал. Вместо этого он решил привязаться к слову.

– Вы упомянули «нелепое обвинение». Но вы же знаете, что это не так.

– Я не убивал Арнольда Клэйтона.

– Тогда назовите это фальшивым обвинением. Скажите, что это неправильное обвинение. Но оно вовсе не «нелепое». Напротив, оно очень серьезное. И вы это прекрасно знаете.

– Я могу лишь сказать, что для меня оно из области фантастики.

– Но это мало что вам даст. Мы должны думать о чем-то более эффективном.

– Меня представляют мои адвокаты. Насколько я понимаю, они уже проинформировали высокий суд о том, что будут защищать меня. Поэтому я не могу согласиться с вашим местоимением «мы».

Неожиданно Пуаро улыбнулся.

– Ах, – заговорил он, как иностранец. – Вы у меня, как камушек в ботинке. Очень хорошо. Я уходить. Я хотел вас видеть. Я вас видеть. Я уже изучить ваш карьера. Очень высокие оценки в Сандхерсте[43]. После вы поступать в академию генерального штаба. И так дальше, и так дальше. Я сегодня составить свое мнение о вас. Вы не дурак.

– И что это значит?

– Все! Невероятно, чтобы человек ваших способностей совершил это преступление так, как оно было совершено. Что ж, отлично. Вы невиновны. Расскажите мне о вашем слуге Бёрджессе.

– О Бёрджессе?

– Да, о нем. Если Клэйтона убили не вы, то это должен был сделать Бёрджесс. Такой вывод неизбежен. Но почему? Должно же быть какое-то «почему». Вы единственный человек, который знает Бёрджесса настолько хорошо, чтобы догадаться. Так почему же, майор Рич, почему?

– Не представляю себе. Просто не могу понять. Я ведь тоже думал точно так же, как вы. Да, у Бёрджесса имелась возможность – он был единственный, у кого она имелась, помимо меня. Проблема в том, что я в это не верю. Бёрджесс – не тот человек, которого можно представить себе убивающим кого-то.

– А что думают ваши адвокаты?

Губы Рича сжались в узкую полоску.

– Мои адвокаты с настойчивостью, достойной лучшего применения, пытают меня, не страдаю ли я случаями выпадения сознания, когда я не понимаю, что делаю!

– Неужели все так плохо? – заметил Пуаро. – Ну что ж, возможно, мы скоро выясним, что выпадениями сознания страдает именно Бёрджесс. Идея сама по себе неплоха. Теперь насчет оружия. Они вам его показали и спросили, ваше ли оно?

– Оно не мое. Я его раньше никогда не видел.

– Конечно, оно не ваше. Но вы уверены, что не видели его раньше?

– Уверен. – Это что, мимолетное колебание? – Какая-то декоративная игрушка… правда, такие часто видишь в домах людей.

– Например, в гостиной женщины. Может быть, в гостиной миссис Клэйтон?

– Конечно, нет!

Последнее слово майор почти выкрикнул, и надзиратель поднял голову.

– Trés bien[44]. Конечно, нет, – и совсем не обязательно об этом кричать. Но где-то, когда-то вы видели нечто подобное. А? Я угадал?

– Не думаю. Может быть, в каком-нибудь… антикварном магазине?

– Что ж, вполне возможно. – Пуаро встал. – Я позволю себе откланяться.

«А теперь, – сказал он себе, – к Бёрджессу. Наконец-то к Бёрджессу».

Детектив кое-что узнал о людях, связанных с этим делом, – и от них самих, и друг от друга. Но никто ничего не мог рассказать ему о Бёрджессе. Ни слова, ни намека о том, что же он за человек.

Однако, увидев Бёрджесса, Пуаро понял, почему так произошло.

Слуга ждал его на квартире майора Рича, предупрежденный о визите сыщика коммандером Маклареном.

– Я – месье Эркюль Пуаро.

– Да, сэр, я ждал вас.

Бёрджесс почтительно придержал дверь, и Пуаро вошел. Небольшая квадратная прихожая, дверь по левой стене – открытая и ведущая в гостиную. Бёрджесс принял у сыщика пальто и шляпу и прошел вслед за ним в гостиную.

– Ага, – сказал Пуаро, оглядываясь. – Так что, именно здесь все и произошло?

– Да, сэр.