Зернышки в кармане - Агата Кристи

Рекс Фортескью – выпивает свою последнюю чашку чаю, иименно в его кармане находят зернышки.

Инспектор Нил – человек весьма проницательный, хотя по еговнешности этого не скажешь.

Крамп – дворецкий в «Тисовой хижине» Фортескью, любительопрокинуть стаканчик.

Мэри Доув – толковая и не теряющая самообладания экономка,трагедия в «Тисовой хижине» ее, похоже, забавляет.

Сержант Хей – сподвижник и правая рука инспектора Нила.

Глэдис Мартин – горничная «Тисовой хижины», увы, не слишкомсообразительная.

Миссис Крамп – повариха «Хижины», радеет за свое дело.

Ланселот Фортескью – блудный сын Рекса, великолепная чернаяовца семейства Фортескью.

Пэт Фортескью – его жена, куда уютнее чувствует себя в обществелошадей, чем в обществе новых родственников.

Адель Фортескью – вторая жена Рекса, очень интереснаяженщина, если верить слухам, вышла замуж ради денег.

Вивиан Дюбуа – осмотрительный партнер Адель «по гольфу».

Дженнифер Фортескью – жена Персиваля, пухленькая клуша,любимое занятие – хождение по лондонским магазинам.

Эллен – уборщица, чья матушка когда-то наказала ей неприкасаться к тисовым ягодам.

Мисс Рэмсботтом – свояченица Рекса, терпеть не может греха ираспутства.

Элейн Фортескью – дочь Рекса, единственная из всего клана,кто подлинно скорбит.

Персиваль Фортескью – сын и деловой партнер Рекса, чопорныйи привередливый, но никак не глупый.

Мисс Марпл – пожилая, но весьма смекалистая дама, имеющаясвои соображения насчет дроздов.

Джералд Райт – школьный учитель, неофициально обрученный сЭлейн.

Чай готовила мисс Сомерс. В компании «Консолидейтединвестментс траст» она работала недавно и среди машинисток была самойбестолковой. Лучшие годы остались позади, на лице отпечаталось кроткое овечьебеспокойство. Мисс Сомерс вылила в заварной чайничек невскипевшую воду –бедняжка никогда не знала наверняка, кипит чайник или нет. И конечно, ужасноиз-за этого беспокоилась, как и из-за многого прочего в каждодневной жизни.

Она разлила чай и поставила чашки перед сослуживцами,положив на каждое блюдце две плиточки мягковатого печенья.

Мисс Гриффит, старшая седовласая машинистка, весьматолковая, не терпящая беспорядка дама, прослужившая в компании верой и правдойцелых шестнадцать лет, резко бросила: «Вода снова не вскипела, Сомерс!» Кроткоеи обеспокоенное лицо мисс Сомерс запунцовело, и она выдавила из себя: «Боже, ужна этот раз я была уверена, что она вскипела».

Ладно, подумала мисс Гриффит, подержим ее еще месяц, пока унас работы невпроворот… Ну в самом-то деле! А что эта заторможенная натворила списьмом в «Истерн дивелопмент» – надо же так наломать дров! Про чай и говоритьнечего. Да где такую найдешь, чтобы и на машинке бойко стучала, и чтобы голована плечах была… и банку с печеньем в прошлый раз не закрыла как следует. Н-да…

Внутренние, полные негодования монологи мисс Гриффит частооставались неоконченными – так вышло и сейчас.

В комнату вплыла мисс Гросвенор – совершить священный обрядприготовления чая для мистера Фортескью. Мистеру Фортескью чай заваривалипо-особому, он пил его из особой фарфоровой посуды и заедал особым печеньем.Только чайник и вода из-под крана были те же. Но для чая мистера Фортескью водавскипела. Мисс Гросвенор проследила за этим лично.

Мисс Гросвенор была блондинкой, до того роскошной, что духзахватывало. Она носила черный, ладно сидевший костюм от дорогого портного, настройных ножках красовались самые лучшие и самые дорогие нейлоновые чулки счерного рынка.

Не удостоив машинисток словом или взглядом, она выплыла изих комнаты. Стоит ли обращать внимание на всяких насекомых? Мисс Гросвенор былане кем-нибудь, а личной секретаршей мистера Фортескью. Злые языки намекали, чтоэтим ее обязанности не ограничивались, но в данном случае сплетня была лишьсплетней. Мистер Фортескью недавно во второй раз женился на роскошной и дорогойженщине, вполне способной завладеть его вниманием целиком и полностью. Длямистера Фортескью мисс Гросвенор была лишь неотъемлемой частью служебногоинтерьера, во всех отношениях исключительно шикарного и дорогого.

Мисс Гросвенор плыла, держа перед собой поднос, будтоисполняла ритуал жертвоприношения. Небольшая приемная, комната ожидания, кудадопускались наиболее значительные клиенты, ее собственный кабинетик и, наконец,после легкого стука в дверь – святая святых, кабинет мистера Фортескью.

Это была просторная комната, кое-где на надраенном до блескапаркетном полу лежали дорогие восточные ковры. Кабинет был изысканно отделансветловатым деревом, громадные набивные кресла обтянуты светло-желтой кожей. Загигантским столом из платана, естественным центром всей комнаты, восседалмистер Фортескью.

Не сказать, чтобы мистер Фортескью полностью «тянул» на свойкабинет, но все же выглядел вполне внушительно. Это был дородный, слегкаодряхлевший мужчина с блестящей лысиной. Потакая своей прихоти, на работе онносил свободный твидовый пиджак, более уместный для загородных прогулок. Онхмуро изучал какие-то бумаги. Мисс Гросвенор приблизилась к нему грациознымлебедем, поставила поднос на стол возле его локтя, ровным негромким голосомобъявила: «Ваш чай, мистер Фортескью» – и вышла.

Мистер Фортескью, как того требовал ритуал, в ответ простохмыкнул.

Мисс Гросвенор возвратилась к делам, ждавшим ее внимания.Сделала два звонка по телефону, проверила отпечатанные письма, прежде чемотнести их мистеру Фортескью на подпись, ответила на звонок из города.

– Боюсь, сейчас это невозможно, – сказала она втрубку, и в ее голосе зазвучали высокомерные нотки. – Мистер Фортескьюзанят.

Повесив трубку, она взглянула на часы. Было десять минутдвенадцатого.

Вдруг через дверь кабинета мистера Фортескью, обитуюзвуконепроницаемой материей, донесся какой-то странный звук. Это был вопль,приглушенный изоляцией, но сомневаться не приходилось, так вопят от боли иужаса. Тотчас на столе мисс Гросвенор включился сигнал – долгие, отчаяннозовущие гудки. Мисс Гросвенор на мгновение оцепенела, потом неуверенноподнялась на ноги. При встрече с неожиданным она пасовала. Однако, следя заосанкой, она подошла к двери мистера Фортескью, постучала и вошла.

Но увиденное заставило ее начисто забыть об осанке. Лицо еехозяина, сидевшего за столом, исказила боль. Его трясло в конвульсиях, и этобыло пугающее зрелище.