Морзист - Ирина Камнева

Она помедлила, нахмурилась и посмотрела на меня как-то странно:

– Не знаю. У меня ее не было.

Вдруг Мирон, лежащий на Мишкиных ногах, зашевелился и открыл глаза под радостный писк Насти:

– Мирон! Мироша! Слышишь? Это Настя, Мирош! Маша, да не свети ему в лицо! Мирон!

– И здесь она не затыкается, – еле слышно пробубнил Мирон, хватаясь за голову: цепи на его наручниках заскрежетали, заставив парня сморщиться еще сильнее. – Че за… Ролевуха?.. Во дела-а… – Он вдруг встретился взглядом с Машкой. – Привет.

– Привет, – хмыкнула она, пытаясь помочь Мирону встать.

– Нет, стой, – протянул он, кривясь от боли, и рухнул на Машкины ноги. – Я полежу, красавица?

– Да пожалуйста, – недоуменно ответила сестра. – Располагайся, будь как дома, джинсы ты мне все равно уже замарал.

– Его должны были положить рядом со мной, – прошептала Настя, почему-то поглядывая на меня, и ее глаза вновь заблестели.

– С фига-а? – весело протянул Мирон и плюнул в сторону.

– Вот ты как, да? – прошептала Настя, размазывая по щекам остатки косметоса.

– Че у тебя в записке? – спросил у Мирона Мишка, кивая в сторону выплюнутого комка.

– А это записка была? – изумился Мирон, растягивая слова так, словно успел выхлестать бутылочку вискаря, пока мы все были в отключке. Он нащупал комок пальцами и нехотя прочел: – «Матрешкам на двух ножках теперь все можно». И че это?

– Кто бы знал, – ответил я, продолжая вертеть в руках записку и безуспешно нажимать на кнопки наручников. – Наручники с кодом, надо его как-то отгадать.

– Да? Ну, раз флешмоб… – протянул Мирон, уже успев запульнуть комок на пару метров вперед, благо записка упала рядом с Мишкиной ногой. – Мишань, а дай-ка мне сюда эту фигатень, сейчас разберемся с матрешками на ножках…

– А кто сказал, что код на наручниках вообще нужно разгадывать? – спросила Машка, глядя на меня. – Записки, может, так, по приколу…

– Ребят… – вдруг протянул Мирон и моментально изменился в лице. Ошарашенно оглядываясь вокруг себя, он даже приподнялся с Машкиных коленок.

– О-о… – протянула сестра, похлопав Мирона по плечу, отчего тот зашатался, как хворостинка. – Дошло. А я-то думаю, странный ты какой-то.

– Так нас по башке ударили? Там, в подвале? – сдавленно прошептал Мирон, потирая виски. – Ё-ёпта… Я вообще все забыл.

– А то, что ты у меня на коленках проснулся, не смутило?

– Мари… ой, ё… Машунь, во, да я на каких только коленках не просыпался, – ухмыльнулся Мирон, но тут же посерьезнел.

– И с Кариной ты конечно же не спал, – буркнула Настя, задрав голову кверху и нервно сглатывая. – Со всеми, только не с Кариной!

– Да ты достала! – прошипел Мирон и попытался замахнуться, но руку задержала железная цепь, натянутая до предела. Мирон от злости резко дернул ее на себя, отчего стены пробрала дрожь.

– А я один раз в гробу проснулся, – затараторил Мишка, пытаясь улыбаться через силу, но его внутреннюю панику выдавал подрагивающий голос. – Я просыпаюсь, смотрю, а надо мной доски, прямо перед глазами в паре сантиметров. Встать невозможно, темнота вокруг. А дело было год назад, в Швеции, меня туда родители на месяц учиться отправили, в интернат, и ребята там, знаете, веселые, постоянно про русских медведей и про водку спрашивали, ну мы и купили бутылочку в шведском магазинчике.

– Красавчик, – безрадостно хмыкнул Мирон.

– Короче, я тогда в темноте и в тесноте просто заорал, начал руками и ногами стучать, а главное, вообще не помню, по какому поводу они со мной так и где мы гроб взяли. Водка, что ли, не зашла…

– А дальше? – спросил я, вспомнив, как недавно один подписчик предлагал мне заснять видео «Похоронил себя заживо»: это когда ты залезаешь в гроб с камерой, прямо в настоящий, чтобы проверить, сколько человек сможет вот так пролежать и не сдохнуть. Сейчас эта идея казалась мне просто идиотской.

– А потом меня вытащили из-под рояля, – выпалил Мишка и заулыбался так широко, будто совсем забыл, что отсюда нас так просто не вытащат.

– Откуда? – переспросила Машка, усмехнувшись.

– У нас интернат был с музыкальным уклоном. Короче, влетело нам тогда по самые саксофоны.

– Да хватит болтать! – прошипела Настя и прислушалась, посматривая в темный тоннель вентиляции. – Как представлю, что этот карлик вон с того конца выползет. Там звуки какие-то.

Повисла пауза: мы прислушались. Машка направляла свет фонарика то в один конец вентиляционной трубы, то в другой, но труба оказалась настолько длинной, что невозможно было разглядеть ни поворота, ни решетки в конце, ни чьей-то рожи, которая смотрит на нас.

– Надо что-то делать! – прошептала Настя. – За нами придут в любой момент, а у нас один еще до сих пор в отключке. – Она кивнула на дядю Мирона. – И мы ничего не придумали!

Вдруг Степаныч, сидевший рядом со мной, зашевелился и застонал: прямо по Настиному заказу!

– Господи, так и в Бога поверишь, – вздрогнув, прошептала она, поглядывая по сторонам. – Господи, пусть только этот чертов карлик не приползет, пожалуйста…

– Хоть мертвых нет, – сказал я, придерживая Степаныча за плечо, чтобы тот не упал на меня окончательно.

– Вот и поговорим, – пробурчал Мирон, косясь на дядю. Наверное, и с ним разругаться успел. В комнате ожидания перед квестом они совсем не разговаривали.

Вдруг Степаныч встрепенулся и трусливо вжался в стену, часто задышав полной грудью.

– Где мы? – прошептал он, поглядывая на нас. – Нет… Нет… – повторял он, щупая одежду и проверяя карманы. – Нет… Нет… Нет…

– А тогда вы были посмелее, – съязвила Настя и с отвращением поджала ноги, будто рядом с ней сидел не Степаныч, а отвратительный комок зеленой слизи и копающихся в ней червей… вывернутых наизнанку.

– Ты о чем? – спросил Миша.

– Когда ко мне в дядьки напросился, – ответил Мирон и развел руками, увидев наши недоумевающие лица. – И че? Че вы так пялитесь? Ну да, я этого человека не знаю. Терся у поместья, а когда мы подъехали, напросился с нами, типа по квестам с ума сходит, а без приглашения его не пустят. Да, дядя?

Повисла напряженная тишина. Мы все уставились на Степаныча, а тот боязливо косился на нас через треснувшие очки. В какой-то момент я начал буквально слышать, как ворочаются извилины в его голове.

– И че за минута молчания? – с издевкой спросил Мирон. – У нас тут правила игры поменялись, как видишь. Я, конечно, ни на что не намекаю, но че делать-то будем, а, родственник?

– А я сразу понял, что здесь что-то не так, – усмехнулся Мишка, но, увидев наши напряженные лица, откашлялся и делано нахмурился.

– И кто вы вообще? – спросил я, косясь на «недодядю», который продолжал тупить и обессиленно вертеть в руках выплюнутую бумажку. Сейчас я ждал от него поддержки и чего-то вроде «Э-ге-гей, ребята! Я взрослый мужик, и я вытащу нас из этого дерьма!», но видел перед собой только растерянного ребенка, совсем не похожего на квестолюба.