Доберман - Эль Реми

С болью в голосе она спросила:

– Что… что ты ко мне испытываешь?

– Я не знаю.

Мира, ожидавшая иного ответа, содрогнулась и закрыла лицо руками. Она помотала головой и сказала:

– Адриан, я не могу. Я знаю, что ты будешь делать больно снова и снова… Это твоя натура. Я не такая наивная, чтобы терпеть и верить. Я устала. Арту верно сказал. Это не сказка, ты не принц, и я не принцесса. Я не могу этого больше терпеть. Я правда слишком устала.

Он не двигался. Внутри все замерло.

Адриан понимал, что сейчас все кончится. Прямо сейчас он в последний раз видит эти заплаканные малахитовые глаза.

Что вы знаете о настоящей чести? Когда ты обязан отвечать за свои слова и поступки? Когда держишь слово и берешь на себя ответственность?

Когда ты виноват, и когда обязан извиниться? Когда от твоего решения зависят, возможно, самые важные вещи в твоей жизни.

Адриан ничего не знал об этом. Он не сталкивался с подобным. Он отвечал за свои поступки, но не задумывался о чести. Сейчас он понял, что должен сделать. Вина лежала на нем. По щекам Миры текли слезы. Из-за него. И если Клейн не сделает то, что следует, Мира больше в жизни на него не посмотрит. Выплюнет их отношения прямо здесь, как горькую конфету, и забудет.

Девушка убрала руки от лица. Ее красные глаза проследили за Адрианом. Сердце сжалось, и она тихо вздохнула от удивления.

Адриан опустился перед ней на колени. Как положено – на одном стоит, второе согнуто. Склонившись, он прикрыл глаза. Эта поза полного повиновения.

– Мира, прости меня за всю боль, что я тебе причинил. Неважно, хотел я этого тогда или нет. Сейчас я бы такого не сделал. Я обещаю, что буду меняться для тебя и становиться мягче. Только для тебя.

Он поднял голову, в сумраке его глаза казались синими.

– Ты будешь единственной, кто увидит меня таким. Я не обижу тебя и не дам никому другому сделать этого.

У Райз задрожали колени. Она едва стояла, закрыв рот рукой и стараясь не разрыдаться.

– Я не понимаю, что чувствую к тебе. Но совершенно точно знаю: я хочу, чтобы ты была рядом.

Он смотрел на нее. На ее блестящие зеленые глаза, полные слез, которые большими каплями слетали с ресниц и падали вниз. Девушка неловко подошла к Клейну, обняв его и обвив его шею руками. Она заныла:

– Адриа-а-ан…

И опустилась на землю рядом с ним. Он осел, усадив ее к себе на колено, и прижал к телу. Мира уткнулась ему в шею, всхлипывая и вдыхая его теплый запах. Он поцеловал ее в ухо и погладил по голове. Она казалась такой маленькой в его руках.

– Я тебя ненавижу, – пролепетала она ему в плечо.

– Я догадывался, – усмехнулся Адриан.

– Мы никогда не будем вместе, – сказала Мира. – Мы слишком разные.

Адриан вновь согласился, кивнув.

– Да, мы – противоположности. Нам не вытерпеть друг друга.

Он склонился и поцеловал ее в губы.

«Непреодолимое притяжение»

– Эй! Стоять!

– Ну, что такое?

– Убери это отсюда.

– Не рычи, это всего лишь фикус…

– Нетушки! Чтобы я не видел здесь этот драный куст.

Мира зло надула губы и потащила горшок с цветком к выходу. Адриан, скрестив руки на груди, провожал ее взглядом. В частности, ее зад, на который парень пялился уже несколько минут.

Подвинув растение к стене, Мира огляделась. Квартира была светлая и просторная. Места в ней было достаточно, несмотря на то, что комната была всего одна, и та совмещена с гостиной.

– Но ведь надо ее как-то обставить…

– Только не вениками. – Адриан был непреклонен. Он покосился в сторону кухни. – Если и нести сюда вещи, то только продукты. Этот холодильник и плита не тронуты.

Мира подошла к парню, рассмотрела кухонный гарнитур и, помедлив, согласно кивнула.

– Хотя не надо. Брат все равно готовить не собирается, – задумчиво протянул Клейн.

– Нет? – удивленно спросила Мира. – Вы, богатенькие, даже готовите не сами?

Покровитель насмешливо посмотрел на девушку и склонился к ней, ухмыльнувшись.

– Что значит «богатенькие»?

Не смущаясь близости, Мира стала спокойно объяснять:

– То и значит. У вас куча денег, и вы выпендриваетесь по любому поводу и едите только в ресторанах.

– У тебя слишком стереотипное мнение, дорогуша, – ответил Адриан и закинул руку ей на плечи. – Но какой смысл готовить, если есть люди, которые сделают это лучше тебя?

Хмыкнув, Мира скинула с себя его руку и рухнула на белый диван. Она запрокинула голову и прикрыла глаза.

– Тогда нам больше нечего здесь делать. Все самое необходимое тут имеется. Во сколько он приедет?

– Ближе к вечеру, – сказал Клейн и сел рядом.

Было воскресенье. Середина февраля радовала теплой погодой и минимумом экзаменов в Академии. Все студенты свыклись с тем, что с Доберманом рядом ходит его светленькая подопечная и что дальше флирта с девушками он не заходит. Оттого рождались слухи, есть ли у него что-то с Мирой или нет. Одни говорили, что никогда такого не случится, иные предполагали, что он влюблен в нее и поэтому держит рядом. Другие считали, что он наиграется с ней и бросит.

Правда заключалась в том, что Адриан и Мира были друзьями. Они могли иногда ссориться, Адриан мог выть от ее упрямства, а Райз злиться из-за его наглости или грубости. Но, в основном, все кончалось мирно. Потому что Адриану не хватало ее мягкости и заботы, а Мире недоставало его твердости и силы. И Янне, и Арту привыкли к присутствию Миры, и им даже нравилось разговаривать с ней или рассказывать о какой-нибудь ерунде типа строения адронного коллайдера.

Айван часто напоминал Мире, что он очень рад, что она не встречается с Доберманом. Он говорил: «Как чудесно, что ты так благоразумна. Как хорошо, что держишь его на расстоянии. Он же знает, что я твой брат. Что я могу выследить человека где угодно… Ты ему только передай… Кстати, у меня большая коллекция ножей. Я не мясник, конечно, а кондитер. Но временами очень злой и опасный».

Частенько Мира ездила с Адрианом на его будничные, как он говорил, разборки. Обычно она стояла у мотоцикла в шлеме, наблюдая, как ее покровитель разбирается с нехорошими ребятами. Потом она давала полотенце, воду, и они уезжали.

В данный момент они находились в квартире, куда должен был заселиться брат Адриана, который жил и работал в Монреале. Он был старше Адриана на три года, но когда-то ходил в ту же Академию. Мать у братьев была одна, а отцы разные.

Большего Мира не знала.