Совершенные лжесвидетельства - Юлия Михайловна Кокошко
Шрифт:
Интервал:
Через проход от него путешествовала старая Рассказчица с почти белыми глазами, но уточненная и удостоверенная — пальтовыми бантами, хлястиками и прочим ветшающим такелажем, провозя в складках, карманах, под шляпой — сопутствующий товар, дорожный набор: какие-то неотступные от нее полуплешивые местности, пересыпанные снегом нафталина или наоборот, и дрожжевое расползание чулана, и крупные нежно розовые жареные картошки с луком по прозванию поросята… Заносчивость все заносящего в слова… Путешествие в профиль: причастность и отстраненность, полупоклон — к окну, к увечьям и ранам весны, побитой — на кадры трамвайных окон и поэпизодно — на трамваи… В каком-то мгновении бледнели и гасли ночники и спиртовки зимы, в соседнем — уже шла им навстречу метель молочных бабочек… Дальше, униженно заложив в муфту дупла царское достоинство — скрюченные мумии стволов, несомненно, с разграбленными в дымовой завесе ветвей изумрудами и даже бериллами, зеленеющими в отрицательных величинах… И мелькания и убывания…
На первый взгляд ему показалось, что Рассказчица — всего лишь Бросающая на ветер случайные звуки, случайно сложившиеся в слова, и путешествовала в одиночестве, а между тем ее история не кончалась, она без умолку допроизносила и пополняла, укоряла, нравоучала, комментировала кому-то слепцу — знаки, проходящие в этой части весны — под профанными смыслами, хотя вся их истинная грандиозность… Но поскольку окно ее обращалось — к другим, сторонним значениям, он не мог проверить, как хороша интерпретация, и придраться и спорить. При том его смущал ненужный рефрен, заключавший каждые несколько фраз — Рассказчица неожиданна объявляла вязким официальным голосом: — Найден замшевый портмонет с тяжелой связкой ключей. Вам стоит немедленно обратиться… — здесь начинались сырые причмокивания, кашель и шелест — и не следовало ничего, кроме начала нового периода говорения.
Ему все время хотелось увидеть ее подразумеваемого собеседника, хотя бы — кого-то сидящего или стоящего поблизости, но, несколько раз оглянувшись, он не встретил ни тех, ни других. Вагон качался, смещал пассажиров, сдавал их в другие эпизоды, кто-то новый шел по проходу… Иногда Рассказчица или Бросающая на ветер случайные звуки допускала краткие паузы — возможно, слепец, он же невидимый, ей отвечал.
Последняя фраза, что ему посчастливилось ухватить, была просительной и почти льстивой: — Я же все время говорю тебе, — громко шептала она, — ничего чужого не ешь! Ничего чужого…
И когда сверху до низу разорвалась вдруг завеса, вернее — раскрылась трамвайная дверь, он уже на выходе при случайном полуобороте все же успел увидеть собеседника. Перед Рассказчицей и Бросающей, внимая реке ее слов, ползущей к расколу — надвое или…
IIX
Изгнание: несущий и несомый —
сквозь зыби и смещенья: вечный скарб.
Навет и ветер — в полах, вперехват,
арканом изгоняй из аркад,
построенных для леса; траур сосен.
Забывчивость разнесшейся реки,
занесшей, изгоняя повторенья,
во все просветы — светы побережья,
и что ни арка — взмах ребра и гребень
волны, ее взыванья и витки,
и если не вода, так междуречье.
Не сущее — огонь над дверью вод,
несомый навзничь — золотой канвой.
Он глушит все. Врастанье в черный ствол
теченья или отблесков решетки…
И вспученные реки оглушенных
идут вверх дном: исподом и подшерстком
и хищным рвом.
2002
ЗАБЫВЧИВОСТЬ
ПОВТОРЯЮЩЕЙСЯ РЕКИ
Милейшая старая дама, передают мне, готова встретиться и прояснить для меня частности той ординарной и неотвязной, то есть вневременной коллизии: предательство или внезапная смена ориентиров, преображение, метаморфоза… в своем варианте можно выбрать любую тему, например, представить дело — исчезновением фигуранта, все равно в прежней прелести он больше не существует. Хотя, если кто-то не просматривает определенного лица, значит ли — что столь же слепы другие? Если я упустила след, пока пережевывала образ дитя, развлекая себя чувственными рядами, и с тех пор не встречала исчезнувшего (далее — Невидимого) ни в вереницах полустершихся комнат, уже вошедших одна в другую, как вымытые посуды, ни в книгах камней: хамелеонствующие александриты воздуха, опалы воды, ни даже в снах, так определенное лицо видела старая дама. И пусть она не в силах — по сложению не причин, но зазоров и казусов — сомкнуть сюжет с настоящим, зато — растянуть еще лет на двадцать… Правда, этот ход уже сквозил в одном моем сочинении, а все сочинения суть одно — скудная строка в руку щедрости: старой, как вымысел, дамы с оказией или с непрозрачным пакетом. Но уже — не к замеченному лишь автором персонажу (отраженная коллизия), а непосредственно ко мне, и не с морщинистой вещью,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!