Дача Стамбула - Валерия Горбачева

Женщина, с легкой улыбкой слушавшая возбужденных парней, сначала всерьез их рассказ не восприняла. Мало ли таких молодых, горячих, верящих в сказки ребят приходило к ним в надежде разыскать архив графа Стомбальо! Этот архив стал своеобразным приключенческим символом их небольшого городка. Мальчишки разных поколений, начитавшись книг про таинственные клады, пиратов и сокровища, только услышав о бесценном архиве графа Стомбальо, просто теряли головы. Как, рядом с ними, в их обычной жизни, в их обыкновенном городе, рядом с их двором и школой, где-то рядом есть тайна? Не книжная, не киношная, а самая настоящая! Наиболее отчаянные из них начинали подолгу бродить в горах и лазать по развалинам старой крепости, расположенной на окраине города, нырять в заброшенных бухтах, выискивая подводные пещеры. Другие приходили в краеведческий кружок, созданный при музее, и старательно читали сохранившиеся документы. Повзрослевшие ребята уходили своей дорогой – кто становился геологом, кто инженером или подводником, кто археологом или врачом, – но на смену им приходили новые мальчишки, готовые искать пропавший архив. Светлана Николаевна любила работать с такими увлеченными ребятами, их головы были полны самых разных идей и невероятных планов, а энергия переполняла и била через край. Поощряя их пыл и понимая их жажду приключений, она старалась незаметно привить любовь к истории вообще, к родному краю, научить ребят бережно относиться к памятникам: старым домам, паркам и крепостям. Очень помогал ей учитель школы, расположенной недалеко от музея. Иван Семенович тоже искал архив графа. В этом он был похож на своих учеников – азартный, увлеченный, энергичный. Светлана Николаевна, помнится, очень удивилась, узнав, что Ивану Семеновичу скоро стукнет семьдесят пять лет. Сейчас, слушая пришедших к ней молодых людей, она подумала, как жаль, что Иван Семенович уехал. Как не вовремя. Какой-то старый друг пригласил его к себе в Петербург, и Иван Семенович, никогда не имевший семьи и дороживший старыми друзьями, поехал. Светлана Николаевна поймала себя на мысли, что жалеет, что Ивана Семеновича сейчас здесь нет, и удивилась. Она верит?

– Минутку, – остановила она рассказ. – Давайте знакомиться, ребята. Меня зовут Светлана Николаевна, а вас? – Она выслушала имена и, кивнув, продолжила: – И теперь давайте все сначала, но уже по порядку. Анечка, вы позволите вас так называть? Расскажите, пожалуйста, о своей бабушке. Все, что знаете.

Случайно взглянув на настенные часы, висящие в кабинете, Аня вдруг обнаружила, что уже семь часов вечера.

– Ой, Светлана Николаевна, ведь вечер! Музей, наверное, закрылся? А как же мы? – Аня недоуменно смотрит на сотрудницу. Она точно помнила, что специально взглянула на вывеску у входа, которая сообщала, что музей работает до восемнадцати часов. А уже девятнадцать.

– Это экспозиции работают до шести, – успокаивающе говорит Светлана Николаевна, – а сотрудники могут и позже.

Да, время пролетело совершенно незаметно. Сначала они разговаривали в кабинете, потом пошли на выставку, где рассказывалось об истории здания – приводились поэтажные планы, демонстрировались схемы пристроек и переделок, рассказывалось о реставрационных работах. «Вообще-то здание сохранилось очень хорошо, – говорила Светлана Николаевна, – но мозаика требует постоянного вмешательства реставраторов, ну и косметический ремонт делается периодически». Потом она повела их в фондохранилище. Услышав красивое и такое музейное название, Антон подтолкнул Егора локтем: не всякому удается попасть в фонды.

Огромный зал был полностью заставлен шкафами. Они были выставлены строгими рядами с небольшими проходами. Темно-красное дерево удивительно сочеталось со стеклянными дверями и создавало какую-то торжественность. Высокие окна были занавешены плотной тканью, отчего в зале царил полумрак. Ребята притихли. Шагая по центральному проходу между шкафами, они вглядывались в стеклянные дверцы: на полках стояло множество книг. Потертые переплеты кое-где отсвечивали поблекшим золотом непонятных букв, кожаные корешки фолиантов, украшенные замысловатым орнаментом, сами по себе казались таинственными. Даже тишина, нарушаемая лишь звуком их собственных шагов, казалось, таила в себе загадку. Может быть, именно поэтому девушка, вышедшая им навстречу из одного из боковых проходов, показалась Егору нереальной и даже какой-то прозрачной, словно привидение. Он оглянулся на друзей. Антон держал Аню за руку и поминутно заглядывал ей в глаза. На «привидение» он явно не обратил внимания. А Егор не мог понять – может быть, ему она кажется? Девушка была совсем небольшого роста, хрупкая и бледная, как будто никогда не выходившая под ласковые и беспощадные лучи крымского солнца. Пшеничные волосы, забранные в хвост, непослушно выбивались и закручивались у висков. Какая-то большая кофта, накинутая на плечи, скрывала детали фигуры, но бледные руки, то и дело поправлявшие волосы, были тонкими и прозрачными. Егор собирался спросить у Светланы Николаевны, водятся ли у них привидения, но та приветливо сказала:

– Привет, Танюша, а мы к тебе в гости.

И как ни банально это звучит, но тут Егор понял, что погиб. Бесплотное привидение, имеющее вполне реальное имя Татьяна и даже обладающее приятным голоском, окинуло «гостей» быстрым взглядом и улыбнулось:

– Проходите, может быть, чайку?

В течение следующего часа они просмотрели несколько папок, перебирая пожелтевшие документы и немного поблекшие фотографии. Договорились о том, что Аня напишет заявление на имя директора с просьбой разрешить ей поработать с этими документами, а Светлана Николаевна проследит, чтобы эта заявка не осталась без внимания. Попили вкусного чая с овсяным печеньем, непринужденно разговаривая и обсуждая разные разности. И все это время Егор не мог отвести взгляда от девушки. В светлом кабинете он рассмотрел ее внимательнее. Она не была красавицей, но тонкие черты лица в сочетании с маленьким ростом придавали ее облику нежность. Она удивленно вскидывала ресницы, ловя взгляд Егора, а он хоть и понимал, что это не очень прилично и очень глупо, продолжал смотреть на нее. Она незаметно вздыхала и отводила глаза. Почему-то Егору казалось, что она должна быть молчаливой и застенчивой, но девушка с интересом задавала вопросы, активно обсуждала Анины способности и весело смеялась шуткам Антона. Однако проделывала она это с такой непосредственной нежностью и так трогательно поправляла толстую кофту, кутая хрупкие плечики, что Егор снова спрашивал себя, реальна ли эта девушка. Потом они вернулись в кабинет Светланы Николаевны и продолжили разговор там, но Егор уже не был с ними. Он молча сидел около окна и думал о том, как ему найти Танюшу.

Распрощавшись со Светланой Николаевной, они вышли на улицу. Полуденная жара сменилась теплым вечером, толпы гуляющих заполнили набережную, тянувшуюся вдоль моря через весь город. Антон пошел с Анечкой, которая торопилась домой – скоро должна приехать бабушка. Егор остался один. Он побродил еще немного вокруг здания музея, посидел на скамейке под старым кленом, постоял около кованой решетки с вензелями и пошел к себе. А Татьяна, сидя на маленькой кухне около окна, с удивлением вспоминала симпатичного парня, не сводившего с нее сегодня глаз. Ее маленький рост и болезненный вид не привлекали мужского внимания в горячем южном городе, полном полуобнаженных стройных красавиц и веселых симпатичных толстушек. А среди своих сверстников она всегда считалась маленькой. Ее отдали в школу, когда ей только исполнилось шесть лет, и даже в старших классах она по-прежнему считалась малолеткой. Повзрослевшие и вдруг вытянувшиеся одноклассники не воспринимали ее всерьез. В шестнадцать она поступила в институт. На историческом факультете, где большую часть студентов составляли девушки, Таня опять была не только самой маленькой, но и самой молодой из них. Несмотря на это, она довольно быстро подружилась со всеми, поскольку девушки конкуренткой ее не считали, а немногочисленные парни относились к ней как к младшей сестренке – отзывчивой и нетребовательной. И вот уже год как Таня работала в музее. И на работе коллектив оказался в основном женский, а пожилые охранники относились к ней как к дочери. Все повторялось. Она не очень страдала от этого, поскольку ей было всего двадцать два года, у нее были друзья и она любила свои старые книги и пожелтевшие рукописи, любила их немного пыльный запах и шершавые поверхности переплетов. Ей было спокойно и только иногда чуть грустно. Но сегодняшний парень всколыхнул совсем другие чувства и мысли. От него исходила странная жизнерадостность. Странная потому, что он был не очень разговорчив и даже улыбался редко, но почему-то Тане казалось, что он очень веселый и легкий в общении человек. Эта девушка, Аня, она постоянно оглядывалась на него, хотя за руку ее держал другой парень. Может быть, Егор ее брат? Таня поймала себя на том, что произнесла его имя вслух.