Движение к цели - Дмитрий Ромов

состоянии и то, как он прыгает по ступеням, обнимая чернявого мужика, не в силах наступить на ногу, истерзанную Раджой.

Ну что же, он сам вступил на путь войны. Просто будем готовы. Как «пионэры»… Я отворачиваюсь и внезапно широко улыбаюсь. Надеюсь, этого он не видит. Я смеюсь не над ним. Просто представляю, какой милый разговор ждёт сейчас Рыжего и Каху.

На следующий день после уроков меня выцепляет Крикунов и тащит на комитет комсомола. Знает, что сам я сюда не приду. Одни заседания, жить некогда. Но и потом всё не заканчивается. Он не выпускает меня из своих когтей, пока не выпытывает все подробности о моём внедрении в горком и персонально о Новицкой. Чувствую, именно из-за неё он и оказался в нашей школе. Своеобразная казнь любовника, по аналогии с легендами о Клеопатре.

После этого я иду на остановку трамвая и встречаю там Юлю Бондаренко. Всё-таки в постоянстве рутинных событий скрывается сила дающая нам уверенность в завтрашнем дне. Я еду на Южный, в гастроном «Русское поле» и с удивлением понимаю, что соскучился.

— Пришёл-таки, — приветствует меня Зина. — Изменщик! А обещал жениться. Где пропадал?

— Зинаида, не поверишь, только о тебе и думал всё это время, — смеюсь я.

— Иди уже, сейчас покушать тебе сготовлю.

Я захожу к Гусыниной.

— Егорка! — приветствует меня она. — А я уж думала всё, не придёшь. Садись.

Я присаживаюсь на стул рядом с её столом.

— Юрка сказал, что ты увольняешься. Ох уж мы с девками горевали. Ну, рассказывай, как дела, что нового.

— Да, тёть Люб, увольняюсь. Сейчас времени не будет совсем. Ефим ваш меня в горком комсомола запихнул, а ещё тренировки начинаю, учёба опять же. Хотя, и учиться-то некогда.

— Зина! — вдруг громко кричит тётя Люба со своего места, что, наверное, весь магазин слышит. — Неси еду Егору!

Я улыбаюсь. Думаю, мне будет не хватать вот этой непосредственности и простоты.

— Если хотите, — говорю я, — в колхоз так и буду ездить. Раз-два в неделю, думаю, смогу вырываться. Я забыл Юрию Платонычу сказать, но вот вам говорю. Так что, подумайте. Единственное, нужно будет график заранее обсудить, чтоб я вас не подвёл.

— Ладно, — соглашается она, — подумаем.

Мы болтаем ещё какое-то время и я начинаю собираться.

— Тётя Люба, спасибо. Мне у вас хорошо было, честное слово.

Она даёт мне целый мешок деликатесов и я еду домой. Мама уже даже не удивляется. Привыкла, что я постоянно что-то приношу. Да я и сам привык. К хорошему привыкаешь быстро и становишься изнеженным, зависимым от комфорта и деликатного вкуса. А это неправильно. Совсем неправильно. Возможно все мы слишком быстро привыкли употреблять сладкую рафинированную еду, позабыв, что необходимое важнее излишнего. Это я не про сейчас, это я про потом.

Я звоню Большаку и договариваюсь с ним о встрече. Кажется, разговоры с ним становятся важной частью моей новой жизни.

— Юрий Платонович, — говорю я делая глоток из чашки.

Кофе у него хороший, ароматный, такой, как надо, только вот я скучаю по настоящему эспрессо, густому, маленькому, на пол напёрсточка, с плотной пенкой. Здесь его не существует, по крайней мере, я не встречал, а эмигрировать в Италию пусть даже ради самого лучшего эспрессо в мире, я не готов.

— Юрий Платонович, я Любовь Петровне сказал сегодня и теперь вам говорю то же самое. Возить посылки в колхоз я могу без проблем. Так что можете на меня рассчитывать.

— Хорошо. И спасибо. Это очень даже кстати. Думаю, в этом качестве мы тебя будем продолжать эксплуатировать. Небезвозмездно, разумеется.

— О чём вы говорите, не надо за это никакого возмездия. Мне не сложно. А деньги, надеюсь и так появятся в скором будущем. Наши вон америкосов сделают девятого числа. Так что подзаработаю деньжат немножко. Заодно и вам докажу, что действительно кое-что знаю о будущем. Десять три будет. Запишите где-нибудь, только не говорите никому.

— Да верю, верю я. Вера доказательств не требует.

— Это истинная вера не требует, и то, как вы помните Фома желал убедиться. А я всё-таки хотел бы, чтобы вас червь сомнений не мучил.

— Не мучает он меня, не беспокойся. Мне вот другое покоя не даёт.

— Что же?

— Отсутствие плана, — говорит он, сдвинув брови. — Вот что. Я тут подумал…

— А можно, пока мы не углубились в дебри теоретических рассуждений, я вам просьбу одну выскажу.

— Ну, давай, — кивает он.

— Мне бы костюм импортный хотелось приобрести.

— Костюм?

— Ну, да, — подтверждаю я. — Обычный, мужской элегантный костюм.

— Да не вопрос. Завтра подойдёшь в универмаг и выберешь, я договорюсь. И сорочки можно, и галстуки. Но если тебе нужна действительно шикарная вещь, я дам тебе телефон портного. Борис Лазаревич. Шьёт просто изумительно и прямо по твоей фигуре.

— Так, наверное, тканей не найдёшь хороших.

— Найдём, — говорит он уверенно. — У нас тут всё имеется, не переживай.

— Тогда за это и выпьем, — поднимаю я свою чашку кофе.

Покончив с ужином, мы переходим в гостиную.

— Итак, многоуважаемый Юрий Платонович, чего же вы хотите? Чтобы не было богатых или чтобы не было бедных?

— В идеале? — спрашивает он морща лоб.

— Давайте, в идеале.

— Хочу великую державу, прошу прощения за патетику, и свободы хочу. Ну, и деньги хочу сделать. Капитал сколотить.

— Да вы прямо Маркс, Карл, — усмехаюсь я. — Только, интересно, зачем вам эти свободы? С конкуренцией вы что делать будете? Сейчас вы продаёте всё, что производите, а в условиях конкуренции не будете знать, куда что деть. Единственный плюс в том, что за это не посадят и к стенке не поставят.

— Но подожди, Егор, давай исходить из того, что полностью изменить движение истории нельзя. Так?

— Так, — киваю я. — Наверное.

— Ну давай тогда его возглавим. Напомни, так называемые олигархи, оказывали существенное влияние на руководство страны?

Платоныч выглядит взволнованно, словно прямо сейчас принимает главное решение в своей жизни.

— Существенное, да, — подтверждаю я. — Там, конечно, не так всё просто было, взаимное прорастание, спайка и прочее, и прочее.

— Ладно-ладно, погоди, — грозит он пальцем. — А мог, скажем, тот же Березовский, о котором ты мне рассказывал, направить Ельцина по другому руслу?

— Мог. Но дело было же не только в олигархах, колоссальное влияние извне было. Цэрэушники по Кремлю, как по Лэнгли ходили. Вернее, ещё только будут ходить. Про Бакатина я вам рассказывал, да? А он, между прочим, уже здесь, где-то недалеко от нас с вами находится прямо сейчас, если не путаю.

— А пресса, — гнёт своё Большак, — не окажись в их руках, могла бы выполнять