Погоня за панкерой - Роберт Хайнлайн

– Ты знаешь, как он говорит: «Доброе утро, Гэй. Как ты?», когда мы усаживаемся завтракать.

– Да, мне это нравится. Так дружелюбно. Она обычно отвечает: «У меня все хорошо, Зеб».

– Да, но это код, запускающий тесты. Он приказывает автопилоту выполнить программу самопроверки и доложить о наличии действующих инструкций. Это занимает меньше миллисекунды. Если он не получит этот или эквивалентный ответ, он бросится прямиком сюда, чтобы разобраться – что не так. Но я собираюсь добавить еще один ответ. Или даже не один.

– Я думала, ты отказалась что-либо модифицировать.

– Тетя Хиллбилли, это программы, а не провода и микросхемы. Мне разрешили вносить изменения и поручили расширить диапазон ответов для каждого из нас, используя наши голоса. Это элементарное программирование. Ты говоришь «доброе утро» этому устройству, и оно – когда я закончу – ответит тебе и назовет Хильдой или миссис Берроуз.

– О, пусть она зовет меня «Хильда».

– Хорошо, но давай позволим ей назвать тебя время от времени «миссис Берроуз» для разнообразия.

– Ну… хорошо. Оставим ей индивидуальность.

– Я могу даже заставить ее называть тебя… с очень небольшой вероятностью… Козочкой.

Я захохотала:

– Сделай это, Дити, пожалуйста. Но я хочу быть рядом, чтобы видеть лицо Джейкоба.

– Ты увидишь, ведь я не запрограммирую ее отвечать таким образом только на твой голос. Просто не говори ей: «Доброе утро, Гэй», если папа не слушает. А вот штука для моего мужа: Зебадия говорит: «Доброе утро, Гэй. Как ты?», а динамик отвечает: «Я-то в порядке, Зеб. А вот у тебя ширинка нараспашку и глаза красные. Ты что, с похмелья опять?».

Дити такая серьезная и в то же время игривая.

– Сделай это, дорогая! Бедный Зебби – он пьет меньше любого из нас. Но ведь на нем может не быть штанов на молнии.

– Зебадия всегда надевает что-то к столу. У него даже трусы на молнии. Эластик ему не нравится.

– Но он узнает твой голос, Дити.

– Не-а. Потому что это будет твой голос – модифицированный.

Так и получилось. У меня контральто с диапазоном вполне под стать актрисе – или подружке, которая одолжила «Гэй Обманщице» ее оригинальный голос. Не думаю, что у меня есть та знойная, похотливая нотка, что у нее, но я прирожденный имитатор. Дити позаимствовала какой-то вихлескоп – осциллоскоп? – у своего отца, моего Джейкоба, и я репетировала, пока мои фразы для «Гэй Обманщицы» не стали соответствовать ее оригинальному репертуару, и Дити сказала, что не может их различить без тщательной проверки.

Мы с тетей Хильдой закончили перепрограммирование как раз за то время, что понадобилось Зебадии и папе, чтобы придумать и создать контуры безопасности и другие узлы, которые должны были превратить «Гэй Обманщицу» в континуумоход – когда в нее установят машину пространства-времени. Задние сиденья пришлось убрать, чтобы разместить папино устройство на переборке и приварить его к корпусу, а потом сиденья пришлось сдвигать на двадцать сантиметров назад, чтобы добавить пространства для ног. Приборы управления гироскопами и тройные верньеры переместились на приборную панель водителя, все управление ручное, но была одна голосовая команда: если кто-то из нас скажет «“Гэй Обманщица”, верни нас домой!», то машина и пассажиры вмиг окажутся в Уютной Гавани.

Я доверяю папе. Он дважды благополучно вернул нас домой, сделав это без контуров безопасности и рычага мертвеца. Последний был запараллелен с командой «Домой!», в обычном состоянии был зафиксирован и спрятан, но его можно было вынуть и зажать в кулаке. Имелись другие контуры безопасности – температуры, давления, состава воздуха, радар столкновений и датчики иных угроз. Если мы возникнем внутри звезды или планеты, то ничто из этого нас не спасет, но нетрудно посчитать, что шансы упасть с лестницы и свернуть себе шею намного выше, чем шансы занять одно пространство с другой материей – пространства много, массы мало, по крайней мере, в нашей родной вселенной. Мы надеялись, что это будет верно и для других вселенных.

Заранее узнать, как обстоят дела в других пространствах Числа Зверя, невозможно, но «трус не пустится в дорогу, слабый вымрет по пути»[48]. Никто из нас ни слова не сказал о том, что отправляться в другие вселенные совсем не обязательно. Да и наша родная планета стала недружелюбной. Мы больше не говорили о «Черных Шляпах», но помнили, что они никуда не делись и что мы до сих пор живы лишь потому, что затаились и позволили всем считать, что мы мертвы.

По утрам за завтраком у нас улучшался аппетит, когда «Гэй Обманщица» вместо обзора найденных новостей докладывала: «нет данных». Зебадия, я совершенно уверена, считал, что его кузен мертв. Не сомневаюсь, что он все равно отправился бы на Суматру в безнадежной попытке его разыскать – если бы у него появилась жена, а в перспективе и ребенок. Я пропустила месячные, как и Хильда. Наши мужчины подняли тосты за наши пока еще не раздувшиеся животики; мы с Хильдой неохотно пообещали быть хорошими девочками – есть, сэр! – и осторожными. Хильда присоединилась к моей утренней разминке, мужчины тоже, едва поймали нас за этим занятием.

Зебадия мог бы обойтись без физических упражнений, но он, похоже, получал от них удовольствие. А папа убавил в талии всего за неделю пять сантиметров.

Вскоре после тостов Зебадия испытал оболочку «Гэй Обманщицы» на герметичность, нагнав четыре атмосферы внутри и выведя наружу манометр.

Пока наш пространственно-временной кораблик был запечатан, мы мало что могли сделать и потому закончили работу рано.

– Поплаваем? – предложила я.

В Уютной Гавани не было бассейна городского типа, а горный ручей слишком холодный. Папа исправил этот недостаток, когда спрятал его под землю: через трубы отвел воду под землей в заросли кустарника, где создал «природную» горную речушку, что протекала рядом с домом. Потом он закатил в русло огромный валун, добавил к нему несколько поменьше, чтобы получился бассейн, который можно было наполнять и сливать. Для стыков он использовал окрашенный цемент, чтобы бассейн казался творением природы.

После моих слов можно подумать, что папа у меня настоящий Пол Баньян[49]. Папа и вправду мог бы построить Уютную Гавань только собственными руками. Но все подземные этажи вырыли испаноязычные рабочие из Ногалеса, и они же смонтировали сборный домик на поверхности. Воздушный кран доставил детали и материалы из строительной компании Альбукерке, которую мама Джейн купила для папы через подставных юристов в Далласе. Краном управлял сам менеджер компании. Он был уверен, что это заказ богатого клиента юридической фирмы и что самым разумным будет выполнить работу и обо всем забыть. Папа командовал процессом на техасском диалекте мексиканского, с помощью своей секретарши, то есть меня – испанский был одним из языков, которые я изучала в аспирантуре.