Другие правила - Дмитрий Евдокимов

Князь Григорянский прекрасно знал, что нужно делать, и, реагируя на угрозу, левая часть его батареи успела дать залп брандскугелями по практически настильной траектории. Бомбардиры показали отменную выучку, положив снаряды аккурат в голове отряда. Нескольким всадникам все же удалось проскочить, но вот следовавшим прямо за ними не повезло оказаться в самом центре маленького ада. Десятки лошадей на всем скаку падали в снег, заставляя всадников совершать невероятные кульбиты, не попавшие под снаряды животные, перепуганные огнем, поднимались на дыбы, сбрасывая своих седоков наземь, или просто сворачивали в стороны, обезумев от страха и не слушаясь команд наездников. Следующий залп артиллерии положил конец этой благородной, но изначально обреченной на неудачу попытке прорыва. Теперь уже абсолютно точно в бегство обратилась вся повстанческая армия, за исключением той маленькой группы всадников, что успела проскочить к позициям Григорянского. Но эту горстку безумных храбрецов встретили штыками выдвинувшиеся из-за батареи батальоны третьего Белогорского пехотного полка, так что исходившая от них угроза была быстро ликвидирована.

Наша кавалерия еще немного пошумела к югу от лагеря, нагоняя страху на поотставшую пехоту, со стен замка тоже раздалось несколько пушечных выстрелов – гарнизон внес свой посильный вклад в дело снятия осады, и на этом так называемое ночное сражение при Орлике было окончено.

Можно было бы сказать, что в силирийском лагере мы взяли богатую добычу при минимальных затратах и полном отсутствии потерь, но доставшийся нам обоз не был обозом регулярной армии. Поэтому оружие по большей части было разномастным, боеприпасы – сомнительного качества, не чета нашим, съестные припасы каждый отряд тоже заготавливал кому как на душу придется. Об общевойсковой казне и говорить не приходилось. В общем, всё, что уцелело от огня, я приказал направить в фонд премирования личного состава.

На стенах замка царило ликование. Похоже было, что там собралось всё набившееся в эту маленькую крепость население, включая наших уланов и драгунов. Хорошо еще, что осажденные удержались от осуществления собственной вылазки, ограничившись лишь стрельбой со стен. Сцепись они с противником, могла бы завязаться серьезная драка, в которую нам волей-неволей пришлось бы ввязываться. Нет, исход боя всё равно бы был в нашу пользу, но потери возросли бы многократно. А так мы, считай, на испуг взяли противника. Всегда бы так побеждать!

Спустя полчаса ворота Орлика распахнулись, выпуская в поле небольшую группу всадников, и вскоре мы с Григорянским уже обнимали светящегося от радости царевича Алешку.

– Это просто блеск, Миха, Васька! Это просто блеск! Это красота! Это гениально! Эти огненные шары в ночном небе – и страшно, и завораживающе красиво одновременно! Как же я ждал вас, каждое утро и каждый вечер выходил на стену с подзорной трубой в надежде, что увижу наши знамена!

– Да, Алешка, только сейчас я понял, как нам тебя не хватало всё это время! – сказал я.

Мы с Григорянским рассмеялись при виде щенячьего восторга нашего товарища.

– А уж как мне вас не хватало, – Алексей понизил голос, – есть у меня подозрение, что наши силирийские друзья уже вели за моей спиной переговоры с мятежниками. Два-три дня, максимум неделя – и они попытались бы сдать Орлик.

– Думаю, что осаждающие только на это и рассчитывали, – усмехнулся князь Василий, намекая на почти полное отсутствие в захваченном стане артиллерии и каких-либо приготовлений к штурму.

– Зато видели бы вы, какими глазами на меня теперь Стефания смотрит! – царевич заговорщицки подмигнул нам. – За мной же целая армия пришла! Я им всем говорил, что сам Князь Холод придет меня выручать, а они смеялись за моей спиной, думали, совсем дурачок! А я-то прав оказался, всё по-моему вышло!

– Только вот не нужно про Холода, – я недовольно поморщился и кивнул в сторону князя, – всю работу Василий Федорович сделал. Быстро, точно, аккуратно. Прямо зависть берет!

– Ой, ну ладно, – отмахнулся Григорянский, – план-то твой был!

– Я одного не пойму, – спохватился младший царевич, – вы как Злин и Яблонец проскочили?

– А кто тебе сказал, что мы их проскочили? – довольно хохотнул Григорянский. – Обе крепости пришлось брать штурмом. Вон, Миху в Злине едва не застрелили из пистолета!

– То есть как – штурмом взяли? – лицо Алексея Ивановича аж вытянулось от изумления. – Но ведь Злин неприступен, а в Яблонце сидят улорийцы!

– Улорийцы сейчас маршируют домой, в Яблонце сидит гарнизон Злина с нашим усилением, а в Злине сидит наш гарнизон, – искрящийся довольством князь Василий продолжал шокировать Алексея.

– Но как?

– Пришел Князь Холод и навел порядок! – Григорянский уже откровенно ржал во весь голос, глядя на мою недовольную и Алешкину удивленную физиономии.

– Об этом еще будет время поговорить, – прервал я его веселье, – как скоро мы сможем выступить в обратный путь? Я бы хотел убраться отсюда как можно быстрее.

– Утром сможем выехать, – царевич неожиданно смутился, и я сразу понял, что он уже нарисовал себе в воображении несколько иные планы. – Но ты не рассматриваешь вариант с походом на столицу? В стране такие разброд и шатания, что наше войско без труда сможет захватить Рюдек.

– Да ты пойми, Алешка, – я тяжело вздохнул, поскольку уже устал втолковывать окружающим прописные истины, – захватить Рюдек мы можем, но что будет дальше? Чужаки в столице – это же мощнейший раздражитель, способный объединить даже непримиримых врагов на внутренней арене. Против нас восстанут даже те, кто сейчас пытается остаться в стороне от политики. Мы в осаде окажемся посреди враждебной страны. А нам оно нужно?

– А так правящая семья будет в полной безопасности в Таридии, – присоединился ко мне Григорянский, – у Дарко будет свой двор в Ивангороде или Клинцах, как пожелают. И уже весной лояльные вельможи будут спешить туда на поклон к великому князю, а недовольные пусть здесь передерутся между собой. Пока есть законный наследник, все их потуги не имеют смысла. Тем более что как только состоится ваш с княжной Стефанией брак, ты станешь первым претендентом на регентство. Вряд ли кто-то осмелится спорить с этим.

– Да, большинство предпосылок для мятежа отпадет само собой, – продолжил мысль я, – сейчас ведь многие рассчитывают именно через брак со Стефанией получить регентство и стать новым претендентом на престол, а там под шумок можно и малолетнего правителя устранить.

– Всё так и есть, – сокрушенно покачал головой Алексей, – мне уже кажется, что каждый встречный силириец готов проткнуть меня кинжалом, чтобы тут же предложить Стефании руку и сердце! Но есть некоторые деятели, выступающие за смену династии, утратившей доверие подданных.

– Вот пусть эти пауки передерутся тут между собой, а через год-два уставшие от междоусобиц силирийцы на руках внесут в Рюдек Дарко Первого и присягнут ему на верность.

– Всё вы правильно говорите, друзья, – Алешка снова смущенно отвел взгляд в сторону, – но княгиня Петра может возражать против такого плана. Едва завидев войско, она уже стала мечтать, как возьмет власть прямо сейчас. Весьма, я вам скажу, властолюбивая особа. Я иногда даже подозреваю, что она сама отравила мужа, чтобы править при малолетнем сыне, да не рассчитала с реакцией своих вельмож.