Они хотят быть как мы - Джессика Гудман

Спустя сутки после того, как грянула новость о Грэме, я валяюсь в постели с телефоном в руках. Прокручиваю сообщения, среди которых мелькают и adios[41] послание от Адама, и пожелание «спокойной ночи, детка» от Генри, пока не нахожу незнакомый номер, с которого мне писала Рейчел.

Интересно, думает ли она обо мне так же часто, как я думаю о ней? Она наверняка знает, что мы увидим статью в «Газетт», но известно ли ей, что никто не хочет снова ввязываться в это дело?

Я набираю на клавиатуре все, что хочу сказать, и смотрю на буквы, пляшущие на экране. Я мысленно представляю себе Шайлу в утро посвящения – она потягивает кофе из кружки, смеется, и нервная энергия струится по ее конечностям. Я так ясно вижу ее, когда закрываю глаза. Ее сияющее лицо и длинные густые ресницы словно поддразнивают меня, проверяя, хватит ли мне смелости предать ее, ответив Рейчел. Но я вижу и Игроков, и всех нас, пообещавших еще вчера, что мы не станем вмешиваться. Я слышу успокаивающий голос Адама. «Рейчел чокнутая», – сказал он тогда у Дианы.

Но что, если это не так?

Я прикусываю губу и закрываю глаза, выбрасывая из головы Шайлу, моих друзей и даже Адама. Я принимаю решение. Отворачиваюсь от них.

«Давай поговорим».

Я нажимаю кнопку «Отправить».

– Я призываю собрание Игроков к порядку! – Никки стучит пластиковым председательским молотком по кофейному столику. Мы вшестером собрались в гостиной Никки на первый официальный трибунал года. На столике громоздятся груды рогаликов и булочек, любезно предоставленных кредитной картой родителей Никки. Но пока еще никто не готов приступить к трапезе.

Генри сидит на полу у меня в ногах и яростно скролит Twitter, читая ленту новостей от своего любимого репортера из «Нью-йоркера», который только что опубликовал новое расследование.

– Блин, этот чувак – легенда, – бормочет Генри. – Я бы убил ради интервью с ним о поиске источников.

Я поглаживаю его по голове, как щенка.

– Старик, я, наверное, смогу это устроить, – говорит Роберт. – Мой отец знает всех этих писак.

– Твой отец знает всех писателей из «Нью-йоркера»? – скептически спрашивает Квентин.

– Ага. Ты же знаешь, я вырос в этом городе.

– Нет! Что, серьезно? – Никки изображает потрясение. – Никто из нас этого не знал!

– Просто вспомните, кто доставал вам фейковые удостоверения этим летом, – парирует Роберт. – Только у меня есть контакты.

Мы ворчим и закатываем глаза, пихая друг друга локтями и подушками. Я проверяю свой телефон, скорее с надеждой, чем по необходимости, но входящих сообщений нет. Ожидание ответа от Рейчел становится пыткой.

Никто не вспоминает ни о Грэме, ни о статье в «Газетт». Вместо этого мы делаем вид, будто ничего не произошло и можно продолжать обычные ритуалы Игроков. Замалчивание проблем – традиция Золотого берега, и я с радостью ей следую. Никто не должен знать, что я переписываюсь с врагом.

Я переключаю внимание на Марлу – она пристально смотрит на экран своего телефона, где открыт портал приемной комиссии Дартмута. Она досрочно подала туда заявление в надежде пройти как кандидат в университетскую команду по хоккею на траве.

– Ты же знаешь, что ответа нам ждать еще несколько месяцев? – шепчу я. До зачисления еще так далеко, и я заставляю себя не думать об этом.

Марла откидывает голову на спинку дивана.

– Уф, знаю. Но я как одержимая.

Квентин бурчит рядом с нами.

– Мне это знакомо. – Он представил свой портфолио в школу искусств Йеля и тоже сгорает от желания узнать результат. – Не могу поверить, что нам придется ждать целую вечность.

Я кладу голову на мягкое плечо Квентина и пытаюсь выкинуть из головы мысли о том, как мы с Адамом учимся в Брауне, об экзамене на стипендию по программе «Женщины в науке и технике», который я смогу сдать только в том случае, если поступлю в университет. Мой мозг перенапряжен.

– Эй, внимание! – кричит Никки и снова стучит молотком. – Тамада говорит. – Никки у нас и президент школьного совета, и тамада Игроков. Думаю, не ошибусь, если скажу, что власть слегка ударила ей в голову.

Квентин стонет и швыряет в нее подушкой.

– Время пришло. Мы должны выбрать новеньких из девятиклассников, – продолжает она.

Марла убирает телефон и садится прямо.

Роберт хлопает в ладоши и потрясает кулаками. – Свежее мясо! Давайте приступим!

Никки открывает потрепанную зеленую папку и достает стопку бумаг с фотками и биографиями всех потенциальных кандидатов. Папка передается от тамады к тамаде уже бог знает сколько лет. Черт возьми, может, даже мистер Бомонт видел ее. В ней содержатся все официальные правила Игроков – порядок выдвижения кандидатов, песни и речевки, которые мы должны выучить, рекомендации по подготовке испытаний и, конечно же, процедура посвящения. Только Игроки из выпускного класса имеют доступ к папке, и, когда прошлогодний тамада, Дерек Гарри, передал ее Никки перед своим отъездом в Йель, мы часами изучали ее содержимое. Раздел посвящения мы штудировали особенно тщательно, в поисках информации, проливающей свет на то, что произошло, но так ничего и не нашли.

Сегодня наше внимание приковано к номинациям. Мы слышали, что весь этот дурацкий процесс может растянуться на несколько часов. Помню, Адам говорил мне, что у них это заняло целый уик-энд, и они две ночи кряду выбирали нашу команду. Но Дерек в прошлом году пошел стандартным путем.

– Ребята, вы готовы? – спрашивает Никки, и ее лицо расплывается в улыбке. Она все лето заучивала наизусть содержимое папки, чтобы вести нас в новый учебный год. Наконец-то сбылась ее мечта – взять бразды правления в свои руки и управлять Игроками. В этом году все будет по-другому.

– Номер первый, Сьерра Маккинли. Квентин, это твоя протеже. В чем ее заслуги?

– Сьерра учится вместе со мной на продвинутом курсе рисования – девятиклассница, что поразительно, – и она на самом деле очень талантлива. Я сказал ей об этом на прошлой неделе, и она не грохнулась в обморок, как бывает с другими подштанниками, стоит мне с ними заговорить. Просто сказала «спасибо» и нарисовала какую-то офигенную птицу, а я подумал: «Черт, это круто». К тому же у нее есть домик неподалеку от пункта оплаты на дороге и там около трех акров пляжа. В прошлом году моя мама ездила туда на празднование Четвертого июля, и они устроили собственный фейерверк. Классное местечко для вечеринок.

Никки улыбается.

– Есть несогласные?

– Она не потянет! – выкрикивает Роберт.

– Откуда ты вообще это знаешь, придурок? – спрашиваю я.

Он ухмыляется.