Вспоминалки - Владимир Рыскулов

появился новый учитель математики, обладавший уникальной памятью, но несколько педантичный. Время от времени он низко наклонялся над учительским столом, вытянув указательный палец руки, и, грозно посмотрев на какую-нибудь оробевшую девочку, называл вначале её имя, а после недолгой паузы — фамилию её тезки, сидящей в другом конце класса.

— Ну, неплохо сказал, неплохо, правда, неве-е-рно, — с особым ударением на последнем слове говорил он кому-нибудь из ребят. — Ты был бы умным мальчиком, если бы не был дураком (Какая логика!). Это же артель «Напрасный труд». Ты не ра-бо-та-ешь! Вызываю к доске — отец дьякон, деньги на кон! И в какой тетради на парте ты оставил свои знания — в коричневой или голубой? Вижу, что не помнишь. Та-а-к, здесь у нас медвежий угол. Откуда ты получил этот квадратный корень? Как «мудрец перед Дадоном, стал и вынул из мешка Золотого петушка». Какие сопряжённые? Ну-ка, может быть, я издалека не вижу, — он вставал, лицо его с очками, болтающимися на самом кончике носа, вытягивалось. — Нет, вроде бы так, не ошибся. А ну, сотри скорее, чтобы никто не увидел.

Затем он садился за стол и выдавал что-то явно не из классики:

Славу в детстве много били

По неокрепшей голове,

И в голове его извилин

Оказалось только две.

Никто из учеников не воспринимал это всерьёз, наоборот, слушали с восторгом. Я же, начитавшись популярных книжек Я.И. Перельмана по арифметике и алгебре, мечтал о математических открытиях. В 5-ом классе я придумал способ вычисления площади круга и объема шара, вписав их в квадрат и куб соответственно, а также быстрого деления и умножения в уме чисел на 5. В 6-ом классе, когда алгебру у нас вела женщина, я обнаружил в квадратах, кубах чисел и в их разности определенные закономерности, которые пояснял с помощью правила Гаусса. Свои результаты я показал новому учителю в 7-ом классе. Но мои «открытия» не произвели на него никакого впечатления. Тогда я не знал, что проявленный таким образом интерес к математике выйдет мне боком в 10-ом классе, когда он каждый урок вызывал меня к дополнительной доске, в правом углу класса, и заставлял решать сложнейшие задачи для поступающих в вузы. Конечно, они были мне не под силу, и я мог делать это только с его помощью. К тому же я стал пропускать много занятий по болезни и впервые получил за год четвёрки по алгебре и геометрии.

На 3-ем курсе института мы должны были сдавать зачёт по предмету "Использование математических методов в гуманитарных науках". Для этого следовало ответить по билету, либо объяснить решение одной из пяти предложенных задач на Фортране. Я попросил помочь в этом старшую сестру жены. Нельзя сказать, что сразу понял решение (в какой-то момент она даже стала сердиться), но на зачёте я смог его объяснить. Позднее я сам применил в своем дипломной работе на тему "Порядок слов в арабском прозаическом тексте" (правда, в примитивной форме) математические методы. Я расписал на карточки две тысячи предложений, взятых путём сплошной выборки из нескольких текстов, и в конце каждой главы (дипломная работа получилась очень длинной — 120 страниц, хотя было достаточно 40) указывал частотность случаев прямого и обратного порядка слов.

Потом моя старая любовь к математике (и, конечно, азартность) побудила меня сделать расчёты вероятностей выигрыша во всех известных в советское время лотереях, а также помогла мне в дальнейшем при работе на финансово-экономических должностях в банках и турфирмах.

Командное первенство МГУ

В шахматную команду ИСАА при МГУ я попал не сразу. По окончании 1-го курса большинство наших студентов послали на стройку, а несколько человек, в том числе и я, были отправлены на завод железобетонных изделий. В перерывах между работой мы играли в карты (марьяж) и шахматы. Случайно среди нас оказался перворазрядник, член команды института. Оценив нашу силу игры, он пригласил меня на пятую доску в сборной, а другого однокурсника — на шестую. Таким образом, на командных соревнованиях я сидел после одного кандидата в мастера и четырёх перворазрядников. Параллельно я дважды, без особого успеха, сыграл в квалификационных турнирах. Однако это не помешало мне во втором полугодии перейти из общефизической группы в шахматный клуб МГУ. Теперь в конце каждого семестра, во время зачётной сессии, я специально ехал на Ленинские горы, и международный мастер Иосиф Ватников (впоследствии уехал в США), ничего не спрашивая, ставил мне зачёт. Он знал всех игроков клуба пофамильно по отчетам о турнирах и матчах. Это продолжалось два с половиной года вплоть до окончания 4-го курса.

Помню, на первой доске команды нашего факультета играл кандидат в мастера из Монголии. Во время матча с журфаком мне говорят: "Смотри, сегодня против нас играет гроссмейстер Сергей Макарычев". Вижу, сидит молодой человек в очках, интеллигентного вида. К моему удивлению, они довольно быстро сыграли вничью. Были ещё два известных шахматиста, которых я застал в то время — Долматов и Юсупов (оба — с экономфака). Сильные шахматные сборные, которые имели в своём составе гроссмейстеров и мастеров и претендовали на призовые места, в день игры в командном первенстве МГУ освобождали от занятий. Нас — нет (мы были во втором десятке, примерно на 13-ом месте; на последнем был обычно факультет почвоведения). Я играл по вечерам, после утренних занятий и выполнения больших домашних заданий в одной из свободных аудиторий. К 18:00 у меня уже начинала болеть голова, и за доской я соображал плохо, чаще проигрывая. На 4-ом курсе эти боли вдруг прекратились, и я выиграл шесть партий подряд. После очередной победы капитан сборной института (ныне известный автор этюдов, дважды мастер Карен Сумбатян, ученик Анатолия Кузнецова) спросил у меня:

— Ты бланки партий собираешь?

— Да, конечно, — ответил я, но на последнюю командную игру не явился. Она совпала по времени с днём рождения моей старшей сестры.

— Ты мог просто на минуту заехать и сдаться, — ругал меня потом капитан команды.

На 5-ом курсе физкультуры у нас не было: учились мы только по понедельникам. После Нового года мы вообще перестали ходить на занятия в институте. Я, как и остальные выпускники, сидел дома и писал дипломную работу, время от времени встречаясь со своим научным руководителем, посещая дополнительные курсы подготовки к Олимпиаде-80 и подрабатывая переводчиком в различных организациях. Потом, будучи в «Интуристе», я записался в шахматный турнир по переписке, но выбыл из него, потому что начал оформляться в загранкомандировку (срочная военная служба в Сирии).