Ночь голубой луны - Кэти Аппельт

А внизу, в лодке, Берегиня из последних сил налегала на вёсла. Если ей не удастся развернуть «Стрелку», то с началом отлива шлюпка-плоскодонка завязнет в болоте среди осоки, остролиста и чавкающей солёной жижи.

За свою жизнь Берегиня выслушала десятки страшных историй про это болото. Там водились не только узорчатые флоридские черепашки, но и исполинские змеи и, хуже всего, гигантские каймановые кусающиеся черепахи. И хотя Берегине ни разу не привелось столкнуться с ними лично, она была наслышана о них. Это были горбатые черепахи с безобразным шишковатым клювом. Такая черепаха может моментально откусить человеку палец. Когда Берегиня думала об этом, она невольно поджимала пальцы в кроссовках.

Интересно, а может ли каймановая черепаха откусить собачью лапу? Берегиня решительно тряхнула головой, чтобы отогнать страхи.

– Никаких пальцев и лап! – твёрдо сказала она. – Не бывать этому!

Она не позволит, чтобы её пальцы или лапы Верта стали добычей хищных черепах.

Она снова изо всех сил навалилась на вёсла. Но шлюпка никак не хотела поворачивать. Впереди по-прежнему смутно виднелся контур берега.

ПШ-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш!

Сильная волна с шипением приподняла лодку и толкнула её вперёд, прямо к болоту. Прилив явно издевался над горе-гребцом.

Берегиня вытащила из воды левое весло и гребла только правым, глубоко зачерпывая воду. Она гребла, гребла и гребла. Черпала и черпала. Весло вниз – весло вверх. Вниз – вверх. Вниз – вверх. Вниз – вверх.

– Ну поворачивай же! ПО-ВО-РРРРРА-ЧИ-ВАЙ! – повторяла Берегиня.

Она изо всех сил откидывалась назад. Мышцы её были натянуты, как струны на гитаре укулеле.

– ПО-ВО-РА-А-А-АЧИВАЙ! – простонала Берегиня.

Она стиснула зубы. Нет, нет, нет и нет! Она не должна попасть в это дурацкое болото к черепахам. Она опустила правое весло в воду и ЗАЧЕР-Р-Р-Р-ПНУ-У-УЛА глубоко-глубоко.

И тут вдруг…

тихо-тихо…

тихо…

потихоньку…

ветер затих…

и прилив замер,

а нос шлюпки повернул в другую сторону!

Наконец-то шлюпка направилась к дальнему берегу пруда, где между дюнами виднелся узкий канал.

– Ага!!! То-то же!!! – торжествующе крикнула Берегиня.

Она бросила вёсла, пощупала свои накачанные вощением сёрфбордов мускулы и тихонько пробормотала:

– Спасибо за работу, Доуги!

Огромная радость охватила Берегиню. Но она была недолгой и продлилась буквально две секунды. Двигаясь к каналу, они проплыли мимо причала Синь. Берегиня взглянула на него. Там было темно и совсем пусто. На нём не было Синь. Она не сидела там на жёлтом складном стуле и не работала спасателем.

Внезапно откуда-то из глубин памяти всплыла картинка. Синь подхватывает её, тащит из воды, втаскивает в какую-то лодку… Это было давно… очень давно. Синь обнимает её, крепко прижимает к себе. Они обе мокрые насквозь, с них ручьями течёт вода. Синь шепчет ей на ухо: «Сладкая моя горошинка! Мы с тобой вместе. Ты, да я, да мы с тобой…» – слова, которые с тех пор Синь говорила ей каждый вечер перед сном.

Пустой причал остался позади. Он становился всё меньше и меньше. Берегиня смотрела поверх него, туда, где над причалом виднелся их дом. Он тоже становился всё меньше и меньше. Там внутри, в своей комнате, мирно спала Синь. Берегиня инстинктивно протянула вперёд руку, словно бы для того, чтобы разбудить Синь, дотронувшись до её плеча, и прошептать ей: «Я здесь, я с тобой…» Но в этот момент она почувствовала, как талисман – подарок матери – тихонько ударил её в грудь. Она опустила глаза и взглянула на него. Талисман тускло мерцал в призрачном лунном свете.

– Веди меня, луна. Веди… – прошептала она, глядя в чёрное небо.

Луна поднималась всё выше. Берегиня снова взялась было за вёсла… Ой! От жгучей боли она тут же выпустила их и принялась дуть на стёртые до крови ладони. Они болели так, словно в них вонзали жала полтора десятка сердитых пчёл. Ну и ну! Доуги не предупредил её, что, сидя на вёслах, можно так изранить руки.

Когда она только начинала вощить сёрфборды, у неё были мозоли после работы с гребнем. Но так сильно её руки ещё никогда не болели. Берегиня потрясла руками и снова подула на ладошки.

Она мысленно внесла поправку в свой план. В пункте «Ё» надо вычеркнуть: «Отвязать шлюпку и грести к каналу» – и вписать: «Позволить приливу нести шлюпку к каналу». Это даст возможность её ладоням немного передохнуть до того момента, когда они окажутся в открытом море, где ей снова придётся грести. Поэтому она вытащила вёсла из уключин, спрятала их под лавку и предоставила шлюпке дрейфовать по направлению к дюнам, туда, где виднелся выход из пруда в открытое море.

Прилив тащил лодку туда, куда нужно. Отлично! И тут она вспомнила про дар, предназначенный Йемайе.

– Пора, Верт! – сказала она псу.

Месье Бошан объяснил ей, что Йемайя – это великая матерь, владычица морей. А ещё он рассказывал, что на неё нельзя полагаться: «Если она не примет твой дар, всякое может случиться. Шторм, ураган, цунами… – Месье Бошан помолчал и добавил: – Она может исполнить твое желание, но не за просто так. Она ждёт от тебя дара».

Берегиня сунула руку в коробку из-под туфель и вытащила одну из статуэток-мерлингов. Держа её кончиками пальцев, маленькую, гладкую, такую приятную на ощупь, она медленно поднесла фигурку к лицу, чтобы разглядеть, какую из богинь она наугад вынула из обувной коробки.

– О-о-о-о, да это Седна! – прошептала она, ласково поглаживая меховой воротник, круглое личико и согнутые в локтях руки богини.

В горле у неё вдруг образовался комок, и, судорожно сглотнув, она храбро обратилась к богине:

– Седна… – Комок мешал говорить. Откашлявшись, она продолжала: – Седна, мне жаль, что ты очутилась так далеко от дома…

Эта древняя богиня ледяной Арктики самая строгая и молчаливая из всего племени русалок.

Седну вырезали из куска ели, которую однажды зимой во время шторма прибило к берегу. Мокрая ель была душистой и нежно-шелковистой на ощупь. Статуэтка тоже была такой.

– Я буду скучать по тебе… – шепнула Берегиня, сжимая деревянную фигурку. Потом, всматриваясь в густую черноту непроглядной ночи, она тихо произнесла: – Йемайя, великая матерь, владычица морей, прими этот дар! – И поспешно, не давая себе времени передумать, бросила крохотную статуэтку в солоноватую воду пруда.

Плюх! Услышав, как фигурка упала в воду, Берегиня закрыла глаза и глубоко вздохнула. Седна была её любимицей, а после того, что случилось сегодня, месье Бошан вряд ли станет вырезать ей новую богиню.

Подумав о месье Бошане, она вспомнила, как недавно отнесла ему найденный на берегу можжевеловый брусок. Можжевельник лежал у него на столе рядом с ножом, которым месье Бошан резал по дереву. Берегиня точно знала, кого из мерлингов нужно вырезать на этот раз, и даже попросила об этом месье Бошана. Однако он всё никак не начинал работу. Ну а теперь он так сердит на Берегиню, что, наверное, вообще ничего не станет делать.