Волчье отродье - Кирилл Грабовский

Ответ пришел внезапно, и отца Владимира прошиб холодный пот, когда он четко осознал: он боится не за Павлика.

Он боится Павлика. И боится с каждой секундой все сильнее.

Но почему он, здоровый мужик, повидавший немало на своем веку, испугался этого паренька? Что его так напугало?

Отец Владимир, не прекращая чтение псалма, украдкой глянул в сторону мальчика. Тот все так же стоял на коленях перед алтарем на пару шагов левее священника. Стоял, опустив голову, и лишь тихо повторял за ним в положенных местах «аминь». И все же что-то в нем было неправильно.

Почему так сильно ссутулились и сгорбились его плечи? Почему низко наклоненная голова кажется такой неестественно большой? И эта странная напряженность во всей фигуре…

Поза мальчика была мало похожа на позу молящегося. Скорее он напоминал изготовившегося к прыжку дикого зверя.

А его голос, когда он отвечал «аминь», становился раз от разу все глуше и неразборчивей.

Словно почувствовав его взгляд, Павлик поднял голову и посмотрел на отца Владимира. Священник с трудом подавил крик ужаса. Слова неоконченной молитвы замерли в воздухе.

Глаза Павлика ярко мерцали желтоватым светом, отражая свет свечей.

Зрачки сузились вертикальными щелями.

— Отец Владимир, что случилось?

Голос Павлика звучал невнятно, словно что-то мешало ему говорить. А звериные глаза смотрели пристально, испытывающе. Словно у собаки, думающей: броситься ей на врага или пуститься наутек.

«Он не знает, что с ним происходит», — пронеслась в сознании священника четкая мысль.

А следом другая, не имеющая под собой никакого логического обоснования, и все же в ее истинности отец Владимир не сомневался: «Если он почувствует мой страх, то убьет меня. Убьет, не желая того. Просто не сможет сдержаться».

— Все в порядке, Павлик. Просто я хочу, чтобы мы с тобой вместе прочитали одну молитву. Будешь повторять за мной слово в слово. Ты понял?

Речь отца Владимира прозвучала спокойно, как на проповеди, хотя ни на одной проповеди он не прилагал столько усилий, чтобы избежать дрожи в голосе.

Подросток медленно кивнул, не отрывая мерцающих глаз от лица священника. И тихо зарычал. Его лицо казалось странно вытянутым и каким-то нечетким, колеблющимся, словно пламя свечи.

«Должно быть, он хотел сказать: „Да“.»

Отец Владимир начал:

— Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…

Мальчик старался вторить ему, хотя издаваемые им звуки больше походили на рычание, чем на связную речь, но постепенно слова становились все отчетливее:

— Не убоишися от страха нощнаго…

Голос отца Владимира окреп. Страх отступал. И глаза Павлика стали угасать, темнеть, становиться человеческими. Плечи распрямились, а лицо перестало изменяться.

— …долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое.

Псалом закончился. Священник и мальчик стояли на коленях перед алтарем и смотрели друг на друга. Взгляд Павлика снова стал темным, а лицо — беспомощным лицом испуганного ребенка. По щеке скатилась слеза, потом другая, и он внезапно осел на каменный пол, вздрагивая от рыданий.

— Что со мной?! Что со мной было?!

Отец Владимир секунду-другую смотрел на него, а потом, наклонившись, прижал рыдающего подростка к себе, поглаживая его по голове:

— Все. Все в порядке. Все позади.

А снаружи, за стенами церкви, угасал последний отблеск полной луны.

Ярко-красный новенький «матиз» притормозил у подъезда. Молоденькая девушка в облегающих брючках и куртке из щипаной норки выбралась из салона и хлопнула дверцей, одновременно что-то щебеча в маленький серебристый мобильный телефон.

По всей улице распространился карамельный запах ее духов.

— Мама, я сейчас буду. Ну и что, что поздно… Подумаешь! Всего два часа ночи. Да нет, что со мной может случиться. Чмоки!

Красотка спрятала мобильник в сумочку и достала ключи. Когда она уже потянула на себя дверь подъезда, мимо попытался протиснуться странного вида паренек. Он бесцеремонно отпихнул девушку, зашел в подъезд и попытался взобраться по ступенькам. Ноги его совершенно не слушались.

— Да ты что себе позволяешь! — возмутилась она. — Хам! Алкоголик! Вот я сейчас милицию… Игорек?!

Услышав знакомый голос сестры, мальчик обернулся и уставился куда-то мимо нее пустыми мутными глазами. Больше всего сейчас он был похож на человека, принявшего дозу тяжелых наркотиков: бледное до голубизны лицо, отвисшая нижняя губа и подбородок с потеками слюны. Куртка надета наизнанку, рубашка застегнута наперекосяк, шапки нет и в помине. Мало того, Игорь почему-то был босиком, а перепачканные грязью кроссовки держал в руках.

Однако больше всего Ксению испугал цвет его глаз — желтый, как в дешевых фильмах ужасов. Зрачки беспорядочно пульсировали, то сжимаясь в узкие щели, то превращаясь в черные точки.

— Игорек, что это… что с тобой? — сдавленно прошептала Ксения, роняя ключи и прижимая руки к щекам. — Мамочки… ой…

— Ксюта… что ты здесь делаешь… волки… королевская кровь… нет, не могу… не могу… как жжет, она так жжет… помогите…

Он пошатнулся в последний раз и потерял сознание, рухнув под ноги завизжавшей сестре, скатившись с высоты тех нескольких ступенек, на которые успел взобраться…

Пашка торжествовал. Во-первых, понимание происходящего — первый шаг к победе, а во-вторых — он же в самом деле победил! Не превратился в зверя, остался собой, невзирая на все чары полной луны.

Наверное, что-то в нем изменилось, потому что Света, девочка, которая давно ему нравилась, вдруг заинтересовалась им и даже спросила, куда он ходит тренироваться. И не поверила ответу, что никуда.

Все было бы совсем чудесно, если бы не Игорь. Точнее, его отсутствие. Сначала друзья не придали этому значения, но прошло уже несколько дней после полнолуния, а в школе он так и не появился.

Леша осторожно поинтересовался у классной руководительницы, что случилось с их товарищем.

— Заболел, — ответила та.

Пашка неуверенно предположил, что Игорь мог простудиться, возвращаясь домой после превращения, но он и сам отлично понимал, что пытается выдавать желаемое за действительное.

Через неделю мальчики не выдержали и принялись разыскивать пропавшего одноклассника. Его мобильный телефон не отвечал. Позвонили домой. Им пришлось выдержать довольно тяжелый разговор с родительницей Игоря, но Пашке, после объяснения с собственной матерью, было уже море по колено. В конечном итоге он добился своего.

Елена Игоревна призналась, что сына положили в психиатрическую лечебницу и даже назвала адрес.